Идущий на Север. Долина Башен

Наконец Зораф подошел к нам, хлопнул меня по плечу, пожал руку Геллерту. Торговец очень обрадовался, узнав, что охотник за головами едет со мной – такое усиление! Выдал ему на радостях десять монет.

Тут доченька опять крикнула, папаша торопливо поспешил к ней.

Я сочно сплюнул на землю: показалось, что брусчатка зашипела под кислотой.

– Сил уже нет… Долгие проводы – лишние слёзы.

– Умеешь ты красиво сказать, вольный странник! – друг восхищённо качнул тяжёлым подбородком. – Тебе романы писать можно, может, тогда и я хоть один прочитаю! Чего переживаешь? Сейчас тронемся.

– Да надоело мне тут до смерти. Ещё дожди…

– А я вообще не понимаю, какой чёрт дёрнул тебя покинуть уютную тёплую Маймечу! Сидел бы себе на набережной, смотрел бы на корабли из прибрежного кабачка мадам Луани и ждал, когда тебе сотворят вторую зажигалку. Да и подешевле там будет. Тебе же здесь ничего больше не надо было?

«Хреново маскируюсь, расслабился».

Интересно, что будет, расскажи я своему новому другу о карте-контроллере? Да ещё и с пояснениями: что это такое и зачем она нужна? Сильные у него лапы, вон, как метательным копьём работал… А в каждом крупном городе при церквях есть лечебницы, да ещё и приют. В том числе и для таких странных людей, как я. Вздохнул бы Геллерт тяжко, погладил бы меня по голове на прощание, смахнув слезу, вызвал бы жандармов, и прощай. Упекут вашего покорного слугу в весёлый дом.

Тут и конец сюжета.

Как вам? Вот и мне не хочется. Думать тебе надо, Марк, думать…

Поехали.

Длинная лента дороги кажется бесконечной, особенно в начале пути. Она исчезает за горизонтом, куда и катится, поднимая пыль огромными колесами, наша изящная крытая повозка, запряженная четверкой лошадей. Это потом дорога начнёт разбиваться на фрагменты разговорами, неожиданными встречами, всякими событиями и наблюдениями. Поначалу же просто дуреешь: это сколько же нужно пропилить?

А ещё всё вокруг одинаково, надоедает, порой смертельно. Особенно когда идёшь один, что и происходило со мной в большинстве переходов на Ванкоре. Приедаются эти жёлтые и серые серпантины дорог, связывающие между собой города, посёлки и деревни, включая и те поселения, которые давно канули в Лету.

Беседы не клеились. Устав на сборах и проводах, экипаж молчал.

Кони шли неспешно, хотя даже мне казалось, что они не прочь пробежаться от души. Но Гика им свободы не давал.

Я даже поспал маленько.

* * *

Проснулся легко, ничего не затекло. И сразу глянул в окно!

Солнце уже готовилось садиться за одну из покрытых густой травою просек огромного леса, сбоку всё выше поднимались серые скалы – какой-то горный хребет…

Массивы развесистых, с высокими стволами дубов наверняка были молчаливыми свидетелями величественных прохождений самых разных войск, неспешных шествий длинных торговых караванов и быстрых рывков разбойников с большой дороги, а также нападений на путников диких зверей и нечисти. Они простирали свои узловатые сучья над мягким ковром ещё зелёного дёрна, лежащего по обочинам дороги. Местами к дубам примешивались чёрный горный бук, роскошный орешник и почти везде – густой подлесок из разнообразных кустарников, не пропускающих низкие лучи заходящего солнца.

Временами деревья расступались, образуя убегающие вперёд аллеи, в глубине которых может прятаться кто угодно. В таких местах лучше закрывать двери нашего дилижанса…

Как я не любил проходить подобные участки пешком!

Вот и сейчас… Через приоткрытую переднюю дверцу показалась очередная гигантская аллея, закрытая сверху почти полностью. Жутковато. Воображение тут же создаёт картины дикой жизни мистического векового леса.

– Наружу пойду, с возницей посижу, мало ли, – сухо кашлянув, предупредил я девушку. Давно не разговаривал, одни размышления. – Ты закройся.

– И не подумаю! – сразу взволновалась она. – Оставь дверь открытой, Марк!

С задней площадки на меня вопросительно глянул охотник за головами. Удобно он там устроился: развалился, сложив огромные сапожищи на перекладину, боевому коню приходится разглядывать подмётки.

Я показал рукой вперёд. Геллерт приподнялся, глянул, кивнул, подтянув поближе свой тяжеленный боевой топор. Страшная это штука, если в умелых руках – очень хорошее оружие, как против человека, так и против больших хищников. Щит и копьё приторочены к седлу боевого коня.

Красноватые лучи заходящего солнца, легко пробиваясь сквозь уже опадающую листву, отбрасывали дрожащий свет на сучья и поросшие мохом стволы, поблёскивающие пятна падали на траву. Показалась большая поляна овальной формы – расширение дороги. Чёрт, листвы всё равно много, темновато тут…

– Подожди, веник отодвину, – буркнул Гика, нагибаясь вправо.

Это особый веник.

Дерьмовеник. Здоровенный такой, с черенком.

Перед тем как покинуть постоялый двор, что стоит с внешней стороны крепостного периметра Бикады, возничий аккуратно отмёл накопившиеся кучки лошадиного помёта в траву – площадь перед воротами вымощена булыжником, ещё не высохшим после дождя. Так положено: следи за чистотой сам, за эту брусчатку ты ничего не платил, здесь городской санитарный сбор уже не действует, никто за тобой убирать не собирается. Вот на грунтовке – валите на здоровье.

Отличная иллюстрация для разрушения старой мифологемы.

На Земле читатель или зритель до сих пор радуется, когда вы начинаете рассказывать ему о перманентно первобытном состоянии общества и диких нравах во все прошлые времена, чаще всего он охотно согласится с любым вашим бредом. Читателю и зрителю приятно осознавать, что он-то уж точно не таков! Он чистюля, аккуратист от рождения, человек цивилизованный, воспитанный должным образом. Раньше были дикари. Ну, кроме собственных прапрадедов, конечно. А вот за границей… Задумываться потребителю не хочется, проверить он не может, это вполне понятно. Рядовой читатель вообще никогда не бывал в тех краях, где можно увидеть прошлое, у него нет машин времени, как и других способов перемещения по эпохам.

Что сидит в головах, каков шаблон? Безусловно, это низкокачественное, вредное питание с бациллой, убогие ночлеги, повальная нищета и разорение, встречаемые на каждом шагу. Никто толком не моется, одежда жуткая, пыльная, обтрёпанная… Вокруг тебя кислые рожи дегенератов. Пьянство, разврат и прочие пороки – как норма.

И грязь, акцентированно. Грязь и вонь, особенно в городах.

Самая расхожая сценка: трое весёлых молодых людей благородного вида в относительно нарядных платьях с трудом продвигаются по узкой улочке средневекового города… Под ноги страшно смотреть. Подходят эти мушкетёры короля ближе, тут дверка и открывается – под скрип ржавых петель и суставов из проёма выдвигается зловещая старушка с крючковатым носом. В руках она держит мерзкого вида таз, на который даже смотреть страшно. Хлесть! И протухшие помои летят прямо под ноги героев.

Те с весёлыми матерками привычно отскакивают в сторону и даже успевают увернуться, продолжая движение. Они не рассердились и не удивились.

Всё нормально, в этом богомерзком Средневековье так принято.

На ходу молодцы поправляют широкополые шляпы. Почему широкополые? Да потому что сверху на героев беспрерывно валится дерьмо, ведь каждый горожанин норовит нагадить непременно на улицу, забава такая. Вот навстречу идёт красивая дамочка, таковые здесь иногда встречаются. Друзья торопливо размахивают шляпами, сбрасывая накопившееся дерьмо на стены домов. Хитрый приём, да? И очень изящный.