Идущий тропой мертвых 7

Бог гнал их прочь. Говорил, что то дела давно минувших дней и к живым больше отношения не имеют. Альверцы робко молили поведать, сжалиться над жалкими подопечными Кореллона.

— Покажи им, — голос Адмира был прекрасен и нежен. В нём было столько сострадания, что эльфы забыли, как дышать. Они робко подняли головы и испытали ощущения, близкие к религиозному экстазу.

Адмир смотрел на бога с лёгкой снисходительной улыбкой, касаясь его руки. Глаза его при этом были полны холода.

Элрик же перевернул ладонь вверх и сжал пальцы принцы. Его взгляд стал тёплым, так родитель смотрит на долгожданного ребёнка.

Маги были готовы умереть за то, чтобы боги смотрели на них похожим образом. Благословенное дитя! Айеравол не безумец, Амрот получил мессию, не ясно за какие заслуги. Благоговение смешалось с болезненной ревностью и завистью, а потом и стыдом за собственные чувства и мысли.

Боги говорили, но их речь была подобно журчанию ручья, ни слова не различить. Это значило, что не для ушей смертных предназначено.

Эрлик тихо засмеялся. Эльфы чуть чувств не лишились от услышанного. Смех бога великая благодать, даже лучше, чем улыбка. Удача будет преследовать лет десять, как минимум. Только ради этого стоило отправиться в путешествие.

— Подойдите ближе и откройте рот, — холодному голосу бога нельзя было не подчиниться.

С пальца Элрика сорвалась одна снежинка и влетела в рот Родетику, тут же растаяв на языке. Появился вкус свежести, лёгкий привкус лимона и мяты. Очередная снежинка досталась Эласаву.

Это очень редкий и почётный ритуал, альверцы были знакомы с ним и тут же закрыли глаза, начав медитировать. Вскоре в их сознание проникли волны холода, а перед глазами появились жуткие картины давно минувших дней.

* * *

Мне всё больше казалось, что Элрик садист. Это черта живых, так что я ловил когнитивный диссонанс и задумался. Может, он всё ещё под заклятием и полуживой? И это маниакальное желание общаться со мной и касаться, как и его очевидное одиночество настораживают. Кажется, у духа течёт чердак от эфемерных вещей, котрые редкого живого смутят.

Элрик будто отчаянно нуждался во мне, но я гнал эти мысли. Кто знает, играет ли он? Кривляние рож не обман, это ничего не значащая маска. Лишь в словах истинная сила.

С одной стороны, хотелось власти над ним, а с другой, я не понимал как. Он мог легко разыгрывать сцены для меня, а надежде, что поймаюсь. Было в нём что-то плутовское, раздражал он меня.

Стоило вернуться с альверцами, как бог схватил меня за руку и потянул к источнику. Пока внезапно излишне религиозные эльфы разогнули спины, я уже сидел на своём месте рядом с Элриком. А ведь тот на них даже не глянул, будто их нет.

Эльфы без напоминаний поставили на камень вотимы в форме сов. Они вообще были мало похожи на прежних себя, я даже испугался за них. Они смотрели на меня и Элрика одинаково раболепно, преисполненные воодушевлённым моментом. Ползали на коленях, словно рабы, выпрашивали как провинившиеся дети у родителей.

Он им отказывал. Мне же стало жаль стариков до лёгкого отвращения. Я не мог терпеть и дальше это представление, хотя Элрик наверняка получал удовольствие. Потому попросил за них.

— Я не могу, они не ты, чтобы иметь право входить в Мир Мёртвых.

— Так и у меня права нет.

Он засмеялся.

— Ты особенный, это уже право. Но да, Кореллону такое вряд ли понравится в его храме. Как хорошо, что я больше не в его пантеоне.

— Не можешь показать — расскажи, — пожал я плечами.

— Не хочу. Слова ранят.

— Рэй может помочь, он сноходец.

Элрик задумался ненадолго и согласился. Выдал всем снежинки, пояснив мне, что это временный, саморазрушающийся контракт. Или проклятие. Или якорь. Суть одна — мы могли общаться мысленно и образно. Ну а Рэй нам и правда помог, проведя сеанс кинопоказа хоррора. На этот раз было больше деталей, я даже проникся уважением к божку. Но лишь поначалу, а потом ощутил ужас альверцев от увиденного. Теперь понятно, чего это Элрик так расстарался.

Старики были потрясены, что неудивительно. Я отправил их в Элраднатис. Не маленькие, должны сами в состоянии вернуться. Передал, что задержусь на два дня. Попросил через Рэя Даэлию их сопроводить.

Эти дни, по сути, ничего не происходило. Элрик болтал о ерунде, я медитировал. Иногда сам ему что-то рассказывал. Он так проникновенно слушал, что хотелось смеяться.

Когда я вернулся в Элраднатис, гости севера уехали. Айеравол также устроил мне внезапный сюрприз.

— Ты, помнится, хотел немного подольше побыть в Найатисе? Пообщаться с местными почётными офицерами, пошататься по округе. Держи.

И он протянул мне рекомендательное письмо! А так же бумажку о довольно длительном отгуле.

Это произошло как нельзя кстати. Я совершенно не хотел разбираться, кем был убийца и кто его подослал. Для меня подобные вещи были очевидны, но Мэйну требовались доказательства. Наверное, сказывалась его профессия, либо он сам такой изначально. Либо всё ещё испытывал уважение к Ларгосу и до конца не верил, что тот может обманываться.

Но мне нельзя было с собой брать других эльфов, только одному идти. Немного страшно и даже странно. Но Айеравол был уверен, что со мной ничего не случится. Да и я не сомневался в Айлинайне, моём хранителе-божке.

Глава 14

Путь до Найатиса дался мне легко. Я совершенно не ощущал себя одиноким. Мы болтали с Рэйем и Айлинайнем, сидели вместе у костра. Даэлия с нами. Чувство свободы пьянило. Казалось, весь мир лежит перед моими ногами — контраст с тем, что ощущал совсем недавно.

Меня встретила щель калитки, а за ней мужчины с горящей жаждой глазами. Я тут же напрягся, а настроение испортилось. Разумеется, я не забыл об озабоченности местных, но на расстоянии всё воспринимается проще.

Ответственный прощупал мою одежду и волосы, глаза его горели красным. Возможно и была пара лишних движений, но ничего непозволительного.

— Живой. Он живой! — крикнул мужчина и отошёл от меня.

Они хотели говорить со мной, быть рядом, но не решались. Только смотрели. Пристально, влажно, бррр.

Войдя во вторые ворота, на ходу спрятал волосы и накинул капюшон.

Похоже, о моём появлении успели всех предупредить. Никто не спросил, зачем я здесь, хотя должны были. Они просто вышли посмотреть на меня, как и в тот раз, когда впервые пришёл. Но сейчас я всё понимал. Как сочный кусок мяса перед голодными, мой вид их дразнил. Они не могли не смотреть, но не смели приблизиться. Пока что.