Иероглиф

Брошюра была обернута пожелтелой газетой «Староверческие новости». Роман спросил, как называется книга и где отец Петра ее купил.

– На станции, – ответил Петр… а называется… «Шокирующие различия» Вильяма Пирса.

Роман полистал книгу и увидел то, от чего его потрясение не проходило уже больше никогда. Он увидел фотографии китайских поваров, которые маринуют и жарят человеческие зародыши. Личико и головка были такими ясными, что можно было отличить девочку от мальчика.

В этот день обед Романа остался нетронутым. За нужником его вырвало остатками завтрака.

На следующий день Роман мимоходом спросил Петра, почему китайцы доходили до такой низости.

– У них же Бога нет.

– В смысле они неверующие?

– Они в массе своей неверующие. И верить-то не в кого, говорю тебе: у китайцев Бога нет. Будда – это не бог. От Бога ждут чуда, а Будда – это такой толстый дядька, который любит богатство и хорошо покушать. Жрет все, что падает в рот. Хуже китайцев бывают только корейцы, – убежденно сказал Петр. – В общем, все они, кто без Бога живет. Они – животные.

3. Как они родину спасали

«Люди очень мало изменились за тысячи лет. По крайней мере, в здешних местах».

Через месяц, прогуливаясь с Петром во время увольнительной по базару города Задурийска, Роман уже со знанием дела обращал внимание на ряды крестьян-староверов. До близкого знакомства со Старцевым Роман не различал местных крестьян. Глаз обычно видит лишь то, что слышит ухо.

Староверы стояли всегда поодаль, пообочь, как здесь говорили, от остальных русских, и от китайцев, само собой, тоже отдельно. Это были люди с хутора Петрова отца. Прилавки староверов были накрыты белой материей. Крынки с молоком и творогом были опрятны. Сало в белой холстине. Девки и бабы то и дело отгоняли мух метелками, сделанными из ковыля. На всех женщинах были белые крахмальные платочки и белые передники.

Если к концу торгового дня у староверов оставался непроданный товар, они его не забирали с собой, а отдавали местным побирушкам и детям из бедных семей. Работали они не на коммерцию, а так, будто из чувства долга.

Петр вопреки своему обычаю хмурить брови улыбнулся, углядев девушку с толстой косой, в белом платочке, и долго говорил с ней. Она завернула ему в большой кулек еды.

– Невеста твоя? – спросил Роман.

– Сестра. Ксения. На выданье.

Прямо на земле пестрым табором расположились цыгане.

Их товара не было видно.

– Пьеса Горького «На дне»? – кивнул Роман на цыган.

– Какое дно! Здесь везде так. Народ.

– Чем они торгуют? – спросил Роман.

– Вшами.

– Как это?

– Тут на поселках живут чеченцы, основные покупатели у цыган. Чечены считают, что если человек подцепил гепатит, то лечить надо вшами. Народное средство. А заражаются тут часто, в поликлинике. От шприцов. И сами, когда наркоту колют. Цыгане и наркоту продают. И лекарство.

Товар цыгане брали с себя. Когда появлялся покупатель вшей – цыганка ловила на рынке кого-нибудь из своих грязных детишек, зажимала между колен и снимала несколько крупных вшей – лучшее средство от желтухи. «Сара, хлеб!» – коротко командовала цыганка. Сара подавала грязными руками буханку.

Вшей сразу запихивали в хлеб. А дома, видимо, и давали съесть больному. Местная молва уверяла, что вши мгновенно восстанавливают разрушенную гепатитом печень.

Маленькие цыганские девочки лет трех хватали прохожих за руки – гадать. А мальчики – воровали.

«Какой же черт меня занес сюда, в эту помойку? Желтуха, вши, цыгане, китайцы, наркота, воры… все человечество. Облить бы все это бензином и дать скромный залп из танковой пушки».

Тут же на базаре курсантам в первый раз и встретился колоритный персонаж – здоровенный веселый мужик в камуфляжной форме и голубом берете. Он шлялся по базару с хозяйским видом, присматриваясь к китайским прилавкам, щупая товар, будто заморский купец. И демонстративно обходил вшивых цыган.

Увидев курсантов, мужик мгновенно сделал на них стойку. И, расплывшись в широкой прапорской улыбке охотника за чужими душами, громко сказал:

– Здорово, мужики!

– И тебе не болеть, – заученно ответил Роман с видом бывалого регионального офицерика. А Петр хмуро смотрел перед собой. Не любил он чужих людей. И его ухо слышало лишь то, что хотело.

– Вы от вшивых подальше ходите, – с озабоченностью папаши посоветовал прапор. – Их Гитлер в печи испекал не зря. Алоизьевич заразы боялся.

Роман кивнул. Да-да, Алоизьевич, известно, был чистоплотный мужик.

– Отойдем в сторонку, парни, есть разговор, – предложил прапор.

Отошли в дальний конец рынка, туда, где в конце дня сваливают мусор, и мухи роятся там, высиживая новых мушиных детей.

– Пивасика? – предложил прапор и вынул из каждого кармана по бутылке китайского пива.

– Можно, – согласился Роман.

– Я не пью, – хмуро отозвался Петр.

Сделав первый глоток, прапор представился:

– Меня Шаманом кличут. А вас по-каковски?

– Рома. Петр, – представился за двоих Роман.

– Как вам, ребята, тут у нас живется? Телочки там, китаяночки?

– Не употребляем, – сказал Рома, – боимся сифилиса и туберкулеза.

– Ну, тогда утром индюшка, вечером – ингушка?

Петр бычил и молчал. Рома поддерживал беседу. Прапор был веселый.

– Тут такое дело, ребята, вы ведь из танкового? А у нас тут в Доме культуры кружок для допризывников есть. Учим ребят помаленьку стрелять, в технике разбираться. Вы бы подгребали к нам, помогли штатских учить. Вам бы зарплату платили. Денег ведь много не бывает? Верно?

– Не знаю, – сказал Петр. – Мы – казенные люди. Надо начальство спрашивать.

– А ты не спрашивай никого, – сказал Шаман. – Тебе же не пять лет.

– Не, я не пойду, – упрямо отказался Петр. – Я никого учить не люблю. Не учитель я по жизни. Каждый пусть сам учится.

– Так многие эгоисты рассуждают. А жизнь, она такая, она требует, чтобы люди помогали другим людям. Тут вот за углом бабушка живет, она сама не ходит, так я ей с рынка картошечки, капустки принесу. Она меня за это сынком кличет. Если мы, русские, не будем помогать своим братьям, нас тут совсем задавят. Вон их сколько вокруг! – Прапор широко обвел рукой рынок, на котором копошилась вся местная сволота.

Петр молчал. Душа его не отзывалась на чужие сигналы.

– Тут вот мужик один жил, богатющий, но жмот и одиночка. Однажды к нему в дом влезли воры, украли, что близко лежало, а потом и дом подожгли. Он звал на помощь – никто тушить не пришел. Все соседи створки затворили… и спать легли. Неужели не слышали эту историю? Знаменитая. А еще я тут смотрю, пацаны беспризорные бегают, никому не нужные. Жалко их. Вырастут никем.

– А ты? – спросил прапор Романа и чокнулся своей бутылкой об его бутылку.