Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)

– Я родилась в год пожара, - сообщила Сьюзен.
– Самая чертовски занимательная вещь, какая случалась в этом городе, - и я ее проспала. Бен рассмеялся:

– В самом деле? Значит, вы на семь лет старше, чем я решил там, в парке.

Она явно обрадовалась:

– Спасибо... Дом вашей тети, должно быть, сгорел?

– Да. Ту ночь я навсегда запомнил. Люди с насосами на спинах пришли и велели нам выбираться. Это было так интересно! Тетя Синди суетилась, таскала вещи в свой автомобиль... Боже, что за ночь!

– Ваша тетя страховалась?

– Нет, но дом мы снимали и все ценное вывезли, кроме телевизора. Мы вдвоем не смогли оторвать его от пола. Это был "Видео Кинг" с семидюймовым экраном и линзой, но что за важность - все равно тут показывал только один канал. Фермерские новости и Китти Клоун.

– И вы вернулись сюда писать книгу?
– удивилась она.

– Да, - ответил Бен не сразу. Он повернулся и в первый раз взглянул ей прямо в лицо. Очень милое лицо: спокойные голубые глаза и высокий ясный загорелый лоб.
– Это город вашего детства?
– спросил он.

– Да.

Он кивнул:

– Тогда вы понимаете. Я жил в Салеме Лоте ребенком, и это для меня город с призраками. Возвращаясь, я чуть не проехал мимо из страха, что все окажется другим.

– Здесь ничего не меняется, - возразила она.
– Во всяком случае, не сильно.

– Я часто играл в войну с мальчишками Гарднеров. Пиратство на Королевском пруду. Разведки в парке и битвы за знамя. Потом, с мамой, я мотался по довольно жестоким местам. Она погибла, когда мне было четырнадцать, но волшебная пыльца с моих крылышек облетела гораздо раньше. Она вся осталась здесь. И она здесь до сих пор. Город не настолько изменился. Взглянуть с Джойнтер-авеню - как будто сквозь глыбу льда на собственное детство: нечетко, туманно, кое-где вовсе сходит на нет, но оно там.

Он замолк в изумлении. Кажется, он только что произнес речь.

– Вы говорите в точности как в книгах, - проговорила она со священным ужасом в голосе.

Он рассмеялся.

– Я сказал нечто подобное первый раз в жизни. Во всяком случае, вслух.

– Что вы делали после того, как ваша мама... после ее смерти?

– Продолжал мотаться, - ответил он коротко.
– Ешьте мороженое.

Она послушалась.

– Кое-что все-таки изменилось, - начала она, помолчав.
– Мистер Спенсер умер. Вы помните его?

– Конечно. Каждый четверг тетя Синди выбиралась в город за покупками к Кроссену, а потом мы с ней заходили сюда. Она выдавала мне пятицентовик, завернутый в платочек.

– В мое время это уже был десятицентовик. Вы помните, что мистер Спенсер обычно говорил?

Бен согнулся, ревматически скрючил руку, паралитически искривил рот и прошептал: "Хо, пузырь! От этих сластей твой пузырь скоро лопнет, парень".

Ее смех взлетел вверх к медленно крутящемуся вентилятору. Мисс Куген бросила на них подозрительный взгляд.

– Это восхитительно! Только меня он называл крошкой.

Они в восторге смотрели друг на друга.

– Послушайте, как вы насчет кино вечером?
– спросил Бен.

– С удовольствием.

– Какое ближе всех?

Она хихикнула:

– Декорированный мною "Кинекс" в Портленде.

– А еще? Какие вы любите картины?

– Что-нибудь волнующее, с автомобильной погоней.

– А помните "Нордику"? Прямо здесь, в городе.

– Еще бы! Его закрыли в 1968-ом. Я ходила туда школьницей. Мы швыряли в экран коробки из-под попкорна, когда фильм был плохой.
– Она снова хихикнула.
– Обычно коробок не хватало.

– Там показывали старые сериалы, - вспомнил он.
– "Человек-ракета", "Крушитель Гэллахен", "Вуду - бог смерти"...

– Я этого не застала.

– И что же с ним случилось?

– Телевидение задушило, наверное.

Минуту они помолчали, каждый думал о своем. Часы автовокзала показывали без четверти одиннадцать.

Оба произнесли хором: "А помните?.."

Они переглянулись, и на этот раз взгляд мисс Куген был еще выразительнее, когда раздался смех. Даже мистер Лэбри за стойкой поднял голову.

Они проболтали еще четверть часа, пока Сьюзен неохотно не вспомнила о своих делах и не пообещала быть готовой в половине восьмого. Они разошлись в разные стороны, изумляясь, как легко и естественно сплелись их жизни.

Бен задержался на углу Брок-стрит взглянуть на Марстен Хауз. Он вспомнил, что большой лесной пожар 1951-го уже дошел до самых дверей этого дома, когда ветер вдруг переменился.

"Может быть, ему следовало сгореть, - подумал Бен.
– Может, так было бы лучше".

Нолли Гарднер вышел из здания муниципалитета и уселся на крыльце рядом с Перкинсом Джиллеспи как вовремя, чтобы увидеть, как Бен и Сьюзен вместе входят к Спенсеру. Перкинс курил "Пэлл-Мэлл" и вычищал складным ножом пожелтевшие ногти.

– Это ведь тот парень, что пишет?
– поинтересовался Нолли.

– Ну.

– Это с ним была Сюзи Нортон?

– Ну.

– Интересно.
– Нолли поправил форменный пояс. Звезда важно сияла у него на груди. За обоими этими предметами ему пришлось посылать в специальный магазин, город не мог себе позволить снабжать констеблей знаками отличия. У Перкинса звезда тоже была, но тот носил ее в жилетном кармане - поведение, для Нолли абсолютно непостижимое. Конечно, в Лоте все наперечет знали, что он - констебль, но есть же такая вещь, как традиция. И такая вещь, как ответственность. Если ты - служащий закона, ты должен думать об обеих. И Нолли о них думал.

Нож Перкинса соскользнул и царапнул тому палец.

– Дерьмо, - лениво произнес Перкинс.

– Он настоящий писатель, Перк?

– Конечно. В библиотеке три его книги.

– Правда или выдумка?

– Выдумка, - Перкинс отложил нож и вздохнул.

– Флойду Тиббитсу не понравится, что какой-то тип проводит время с его женщиной.

– Они не женаты, - возразил Перкинс.
– И ей больше восемнадцати.

– Флойду это не понравится.

– По мне, Флойд может нагадить себе в шляпу и носить ее вверх ногами, - сообщил Перкинс. Он смел пепел со ступеньки, достал из кармана коробочку и спрятал туда окурок.

– Где этот писатель живет?

– У Евы, - Перкинс внимательно рассматривал поцарапанный палец.
– Он заглядывал как-то в Марстен Хауз. Забавная у него была физиономия.

– Что значит забавная?

– Забавная и все.
– Наслаждаясь солнцем, Перкинс достал новую сигарету.
– Потом он навестил Ларри Кроккета. Хочет снять дом.

– Марстен Хауз?

– Ну.

– Он что, чокнутый?

– Может быть, - Перкинс смахнул с колена муху и проследил, как она унеслась, жужжа, в солнечное утро.
– У старины Ларри нынче дел по горло. Я слыхал, он взял и продал Городскую Лохань. Уже пару дней, как продал.