Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)

Он открыл глаза и грустно взглянул на своих гостей. Потом поднял перед собой крест:

– Это остановит Его, но это может не остановить кого-нибудь, кого Он решить использовать, как Он уже использовал Флойда Тиббитса. Думаю, сегодня ночью Он попытается добраться до кого-нибудь из нас... или до всех нас. Мэтт посмотрел на Джимми и с тревогой добавил: - Я думаю, не стоило посылать Марка и отца Кэллахена в дом к родителям Марка. Туда мог кто-нибудь позвонить и обманом выманить их. Мы сейчас вместе... и я особенно волнуюсь за мальчика. Джимми, лучше позвони им... позвони им прямо сейчас.

– Хорошо, - Джимми поспешно встал и вышел.

– Так ты останешься с нами? Будешь бороться с нами?
– Мэтт внимательно смотрел на Бена.

– Да, - торжественно ответил Бен.
– Да.

...Выйдя из комнаты, Джимми спустился в комнату медсестер и поискал номер телефона Петри в справочнике. Он снял трубку и с ужасом услышал вместо обычных гудков, свидетельствующих о соединении, какие-то сиреноподобные звуки.

– Они в Его руках!
– воскликнул он, и стоящая рядом медсестра, испуганная выражением его лица, отпрянула в сторону.

Генри Петри был достаточно образованным человеком, всю свою жизнь занимающийся вопросами экономики. По убеждениям он был демократ и поддерживал избрание президентом Никсона. Кроме того, он был хорошим семьянином и любил жену и сына.

Сейчас он сидел за столом с чашкой кофе в руке и слушал историю, которую рассказывали ему сын и деревенский аббат, изредка перебивая их уточняющими вопросами. Его жена Джун не проронила ни звука. Когда Марк и Кэллахен закончили свой рассказ, было почти без пяти семь. Подумав, Генри Петри безапелляционно вынес вердикт:

– Невозможно.

Марк моргнул, посмотрел на Кэллахена и сказал:

– Я же говорил!

Он действительно пытался доказать по дороге, что его отец не поверит ни слову.

– Генри, вы же не думаете, что мы...

– Подождите.
– Генри Петри предостерегающе поднял руку, и, словно по команде, его жена подсела к сыну, обвив руками его плечи. Мальчик съежился. Генри Петри доброжелательно посмотрел на отца Кэллахена и мягко произнес: - Давайте попробуем проанализировать ваш рассказ с точки зрения здравого смысла.

– Это невозможно, - перебил его Кэллахен, - но попытаться, конечно, стоит. Мы здесь, мистер Петри, чтобы уберечь вас и вашу жену от Барлоу.

– Вы действительно проткнули тело девушки колом?

– Не мы. Мистер Мерс.

– И тело все еще там?

– Его сбросили в реку.

– Если это действительно правда, - сказал Петри, - то вы втянули моего сына в преступление. Вам это известно?

– Да. Но это было необходимо. Мистер Петри, если бы вы позвонили в больницу Мэтту Берку...

– О, я уверен, что вы все несколько преувеличиваете, - сказал Петри, улыбаясь странной улыбкой.
– Все это напоминает легкое помешательство. Можно мне взглянуть на письмо?

Кэллахен медленно ответил:

– Оно у доктора Коди. Мы можем проехать в Кэмберлендский госпиталь, и, если вы поговорите...

Петри отрицательно покачал головой:

– Сначала давайте поговорим здесь. Все мы знаем и любим нашего доброго доктора Коди. Он наш семейный врач. И Мэттью Берк, как учитель, тоже, безусловно, заслуживает доверия.

– Тогда какие у вас возражения?

– Сейчас я изложу их вам, отец Кэллахен. То, что вы рассказываете, совершенно невероятно. А я - человек трезвый и прагматичный.

– Вы просто не хотите понять.

– Это невозможно понять. Ваша история, безусловно, трогательна. Как я понял из нее, вы вовлекли моего сына в опасную игру. Будет странно, если вы не предстанете перед судом. Я собираюсь позвонить вашим друзьям и сообщить им об этом. Потом, мне кажется, нам стоит действительно поехать в больницу к мистеру Берку и обсудить ситуацию.

– Лучшего решения принять невозможно, - саркастически сказал Кэллахен.

Петри прошел в гостиную и поднял там телефонную трубку. В трубке была тишина. Линия молчала. Слегка удивленный, он пару раз нажал на рычажки. Никакой реакции. Он повесил трубку и вернулся на кухню.

– Похоже, телефон отключен, - сказал он.

Он увидел взгляд, которым обменялись Кэллахен и его сын, и это вызвало в нем раздражение.

– Могу заверить вас, - несколько более язвительно, чем требовалось, сказал он, - что для того, чтобы нарушить телефонную связь в Джерусалемз Лоте, не нужны вампиры.

И тут погас свет.

Джимми бегом вернулся в комнату Мэтта:

– Телефон в доме Петри не отвечает. Я думаю, Он там. Боже, как же мы глупы...

Бен вскочил на ноги. Лицо Мэтта побледнело.

– Вы видите, как Он действует?
– пробормотал Мэтт.
– Если бы у нас оставался хотя бы час светлого времени суток, мы бы смогли... но теперь поздно. Дело сделано.

– Мы должны ехать туда, - сказал Джимми.

– Нет! Ни в коем случае! Во имя спасения своих жизней, да и моей тоже, вы не должны этого делать!

– Но они...

– У каждого своя судьба! То, что должно случиться, или как раз сейчас случается, до вашего приезда будет сделано.

Они в нерешительности стояли возле двери.

Мэтт тихо, но с нажимом продолжал:

– Его "эго" огромно, и Его гордыня - тоже. Возможно, это нам на руку. Но Его мозг велик, и Он чертовски умен. Мы должны с этим считаться. Вы показали мне Его письмо. Он говорит о шахматах. Я уверен, что Он превосходный игрок. Как вы не можете понять, что он в состоянии сделать в этом доме все, что захочет, без помощи телефона? Он сделал это - просто чтобы напомнить о себе. Он прекрасно знает расстановку сил и просто пытается внести сумятицу в ряды противника... Ему нужно только одно прислать сюда кого-нибудь, кто застрелит меня или убьет ударом ножа. Для этой цели подходят только два человека: ты, Джимми, и Бен. Тогда Салем Лот - Его. Как вы не можете этого понять?

– Да, - согласился Бен.

Мэтт в изнеможении откинулся на подушку:

– Я говорю так не потому, что боюсь за свою жизнь, Бен. Можете мне поверить. Дело даже не в страхе за ваши жизни. Я боюсь за город. Неважно, что случится потом. Главное, чтобы кто-нибудь завтра остановил Его.

– Да. И Он не сделал мне ничего, когда я издевался над телом Сьюзен.

Воцарилась тишина.

Джимми Коди первым прервал ее.

– Они могут каким-нибудь образом ускользнуть от Него, - задумчиво сказал он.
– Мне кажется, Он недооценивает Кэллахена, и я уверен, что Он совсем недооценивает мальчика. Этот парнишка стоит многих.