If you're going through hell keep going

Зато тут же, буквально из стены, вырастает уже знакомая перебинтованная рука. Спустя несколько мгновений ногицунэ появляется полностью.

— Я вижу, ты сделала правильный выбор, Брук.

Я слышу за своей спиной знакомое рычание, но мне не нужно поворачиваться, чтобы увидеть гостя.

Я чувствую, что это мой демон.

Рык перерастает в оглушающий рёв, а затем вдруг что-то быстрое и светло-зелёное пролетает точно над моей головой и находит конечною цель на шее ногицунэ.

Оба тёмных духа падают на пол. Я вижу, что ногицунэ не сопротивляется, возможно, потому, что у него просто нет такой возможности — рейко так прочно вцепился в него зубами, что, кажется, ещё немного, и он перекусит его шею пополам.

Я мешкаю — у меня нет возможности подбежать к Стайлзу, не минуя сцепившихся духов. Но что-то мне подсказывает, что я должна добраться до лифта.

Что-то мне подсказывает, что он отвезёт нас в реальность.

Поначалу, я делаю несколько несмелых шагов, а затем замечаю, что двери лифта начинают закрываться.

Сейчас или никогда.

Я срываюсь с места и лечу к лифту. Когда я оказываюсь рядом с ногицунэ и рейко, я даже не замедляю шаг, потому что понимаю, что это может стоить мне жизни.

Слава Богу, они оба слишком заняты, чтобы попутно успеть зацепить и меня.

Я успеваю просунуть ступню между дверьми, которые уже практически захлопнулись. Мне приходится раздвигать их руками, чтобы протиснуться внутрь.

Я падаю на колени, и громкий хлопок оповещает меня о том, что железные двери захлопнулись.

— Стайлз? Стайлз? — я нависаю над парнем в ожидании того, что он откроет глаза.

Однако, юноша не реагирует ни на слова, ни на толчки, ни даже на лёгкую пощёчину.

Вместе этого лифт вдруг заполняется звуками. Они были знакомы мне раньше — словно плохо настроенное радио, что вместо музыки выдаёт лишь помехи.

Этот шум становится невыносимо громким, и я бросаю попытки растолкать Стайлза, зажимаю ладонями уши и зажмуриваюсь.

***

Я открываю глаза и делаю огромный лихорадочный вдох, словно долгое время была под водой. Откашливаюсь, а затем непонимающе оглядываюсь по сторонам. Почему-то я лежу на асфальте посреди пустынной парковки. Недалеко от себя вижу ещё одно тело, и тут же встаю на колени и ползу в его сторону.

Это Стайлз. И он всё ещё без сознания.

— Стилински! Стайлз, очнись!

Кажется, мы выбрались из того места, что рейко назвал “Бардо”, однако, Стайлз почему-то до сих пор не очнулся.

Я прикладываю ухо к его груди — сердце бьётся, но так же слабо, как и в последний раз, когда я его слышала.

— Давай, Стилински! — я хватаю его за футболку и трясу.

Но юноша болтается в моих руках, словно тряпичная кукла.

Я не знаю, что делать, и единственное, что приходит в голову — это глупая детская сказка про спящую красавицу.

И я делаю это — я целую его.

Его губы холодные, словно лёд, и покрыты трещинами, что оставляют на моих собственных красные пятнышки.

Однако, несмотря ни на что, мне кажется, что лучше поцелуя и быть не может.

Стайлз подо мной дёргается, и я тут же отстраняюсь. Юноша широко распахивает глаза и поднимает корпус, а затем переворачивается на колени, упираясь руками в асфальт, и кашляет так, словно готов вот-вот выплюнуть лёгкие.

Однако, вместо них я вижу, как из его глотки выходит лента грязного бинта. Я непроизвольно пячусь назад, а затем слышу звук подъезжающей машины и поворачиваюсь.

Скотт, Лидия, Питер и Дитон вылетают из автомобиля и бегут к нам, однако, тут же тормозят, когда видят, что происходит со Стайлзом.

Я снова обращаю на парня взгляд — его всё ещё тошнит.

Его лицо краснеет, он сам вытягивает из себя бинты, чтобы это всё побыстрее кончилось.

И когда, наконец, так и происходит, Стайлз отползает прочь и поднимается на ноги.

Я перевожу взгляд на бинты, и от удивления и ужаса мой рот непроизвольно открывается.

Они дымятся — чёрные клубы чего-то неизвестного парят над лентой, и из них вырастает рука ногицунэ.

Я отползаю ещё дальше, а затем чувствую на плечах чьи-то руки, но всё равно не отрываю взгляд от происходящего, в то время, как эти руки помогают мне подняться.

Из бинтов, тем временем, вырастает уже корпус, а следом и всё тело целиком.

Ногицунэ? Но почему мне кажется, что на самом деле всё не так просто? …

Я почему-то делаю шаг вперёд к этому телу, а затем вздрагиваю, когда оно начинает ворочаться, пытаясь содрать с лица ненужные бинты.

В моей голове словно что-то щёлкает, и я подаюсь вперёд, падая обратно на колени и хватаясь за полусгнившую ткань, чтобы стянуть её.

Спустя мгновение рядом со мной опускается Скотт. Я вижу краем глаза, как он бросает на меня взгляд, полный доверия, и тоже приступает к освобождению пленника.

Как только последний бинт с лица падает на асфальт, перед нами предстаёт лицо Стилински.

Он непонимающе хлопает глазами, а затем переводит взгляд с меня на Скотта и обратно.

— Скотт? Брук?

Я уверена, что это действительно Стилински. И пусть я не вижу его ауру по причине мне неизвестной, я знаю, что это он.

— Лидия? — слышу я голос Питера и поворачиваюсь назад.

Я вижу Дитона, что стоит в шаге от меня, и вижу Хейла старшего. Однако, ни второго Стайлза, ни Мартин здесь нет.

— Где она? — Скотт поднимается на ноги и озирается по сторонам.

— Кажется, он забрал её … — произносит Дитон.

Я обращаю взгляд обратно на Стилински и вижу его замешательство.

— Всё будет хорошо, мы найдём её, — шепчу я, зачем-то проводя ладонью по его влажным от пота волосам.

Похоже, рейко не убил ногицунэ, а лишь смог помочь нам освободиться от его плена и вернуться в реальность.

Но тогда, где же он сам?

========== // rediscover ==========

Я стою и смотрю на то, как медленно, практически незаметно, поднимается грудь спящего Стилински. Можно было бы сказать, что он наконец расслаблен и спокоен, если бы не ресницы, что лихорадочно подрагивают, и пальцы, что крепко сжимают покрывало.

Наверное, ему что-то снится … И мне почему-то не кажется, что это хороший сон.

Я разворачиваюсь и следую обратно на кухню, где беседуют Скотт и Дитон. Когда они видят меня, то сразу же замолкают.