Иго во благо

– Ещё чего? Клизму я буду делать! Ты головой-то подумай.

Фыркал-фыркал, потом вижу, пора к кардинальным средствам прибегать. Сама собой интоксикация не рассасывается.

Только не помогла в борьбе с ней и клизма. Температура не падает, я как сомнамбула.

Снова вызвали «скорую». Приехала многоопытная предпенсионного возраста тётя.

– Рот откройте, – потребовала.

Рот беглым взглядом осмотрела, Лёгкие послушала и выписывает рецепт, какие-то таблетки и микстуру для полоскания рта.

– Как, – говорю, – рот полоскать? Зачем?

– А вы что хотели? – тётя на меня из-под очков посмотрела. – У вас гнойная ангина!

Я как зыркнул на жену. Не слабо лечить ангину клизмой.

После этого долго на предприятии смеялись. Если кто вдруг приболеет, обязательно деланно обеспокоенным голосом спросят: клизму делал? И что – не помогло?

Лёне хоть бы что после той колбасы, а моё горло не выдержало.

Четыре года с Арбузиным проработали и начались трения. Я был официально генеральным директором, он моим замом. Визитка другая, как бы престиж не тот. Засвербило его.

Праздновали Новый год. У нас всё было как на нормальном, уважающем себя, предприятии, в том числе своя столовая. Устроили в ней праздничный вечер. Я где-то задержался, приехал ко второму или третьему тосту, захожу в зал, столы буквой «П» расставлены, все сидят… Такого ни до, ни после не испытывал. Народ возликовал при моём появлении. Более ста человек как один встали, на меня хлынула волна такой радости, такого уважения… «Ура» кричат, рюмки поднимают: «За Иваныча!»

Лёня парень неглупый, понимал моё значение для фирмы, но гордыня. Мы потом открыли ещё одну фирму в рамках холдинга, арендовали два этажа на Северных. Он стал генеральным директором одной фирмы, я его зам, во второй – наоборот. И всё же кошка между нами пробежала.

Он развёлся с женой, женился по новой, срочно понадобились деньги на квартиру. Где взять? Пошёл к Аркаше.

Как-то втроём собрались, я им говорю: знаю, что у вас на уме. Известный вам Максимыч, пересказал сон про нас, как вы меня выбрасываете с самолёта. Они: да брось ты всяким бабушкиным сказкам верить, всё нормально.

Однако вскоре сказали, мол, ты больше не генеральный директор. Я молча согласился: честно свою работу делаю, веду производство и сеть магазинов. Лёня по отношению ко мне стал держаться сугубо официально. Однажды я не выдержал этой мрачной атмосферы, поводом стал конфликт: Лёня ни с того ни с сего взялся меня учить, как надо работать. Я не сдержался и послал «учителя» подальше, и тут же написал заявление.

Думал, заберу свои деньги, начну новое дело. В принципе, если бы начал кампанию противодействия, многие специалисты пошли за мной. С клиентурой, в основном, я работал, меня хорошо знали на рынке, доверяли. Они это предусмотрели, нашли юридическую возможность отдавать мне деньги частями. Кроме этого, чтобы ключевые люди не ушли за мной, вдруг возьму кредит на новое предприятия – повысили им зарплату. Потом, правда, она пошла вниз. И жена моя, как говорил выше, помогла Лёне с Аркашей – оформила развод и пришла свою долю требовать.

Я подумал-подумал и не стал ввязываться в борьбу, что-то кому-то доказывать, умерла так умерла. Тут как раз предложение с Португалией, где, якобы, денег в виде долларов заработать проще простого – только не ленись. И я решаю: всё – меняю воду в аквариуме. Португалия для этого наилучший вариант. Во-первых, избавлюсь от всех этих пут, сетей, сброшу гири с ног, вырвусь на свободу, во-вторых, подзаработаю на новый бизнес.

Но и здесь затык – не дают визу.

Пошёл на кладбище. Говорил выше, с бабулей по отцу, бабушкой Августиной, был у меня контакт. Сердцем чувствовал, если обращался к ней, – слышала. Сел у могилки в плачущем настроении. «Бабуля, – прошу, – помоги, помолись за меня, запутался, вылезти не могу, нужно уехать, здесь я погибну. Если слышишь, дай мне знак».

Говорю, говорю… Вдруг прилетает синичка и бросает почку от тополя мне на голову.

Два дня прошло, звонят из турагентства: все нормально, визу дали.

Из Москвы в Лиссабон добирался, вместе с такими же гасторбайтерами, на автобусе. Стартовали с Киевского вокзала, проезжали Белоруссию Минск, Польшу, Германию. Во Франции пересели на другой автобус. Водитель, не знаю на самом деле какой национальности, но очень на армянина смахивал, повёз нас с таким ветерком, что кое-кто готов был на ходу выскочить. Как утопил педаль газа в начале пути, так и гнал на предельной, за сто километров скорости до финиша. Пассажиры шумят, претензии на русском, английском, будто бы португальском выражают, ему хоть бы хны. В Испании все притихли. Узкая горная петляющая серпантином дорога, в каких-то шагах от неё вместо обочины пропасть – метров восемьсот лететь. Лучше держать язык за зубами, не лезть под руку водителю с недовольствами скоростным режимом поездки.

Тут-то и начались разговоры про нашу братву, что обосновалась под лазурным небом Португалии. Я не поверил, посчитал – бабские страхи. Ну ладно, в России беспредел, но это ведь Европа.

Не исключаю, водитель потому и гнал, намереваясь приехать раньше графика в Лиссабон, чтобы на его глазах наша братва не дербанила нас. Пожалел русо туристов.

Смысл действий братвы следующий. Она прекрасно знает расписание, к приходу автобуса появляются сборщики дани и облупливают земляков, чтоб жизнь на чужбине мёдом не казалась. Автобус на вокзал прибыл, кого-то из попутчиков встретили знакомые, увезли, остальные разбрелись.

Я с первого раза не дозвонился до донны Розы, владелицы нашего так называемого отеля, через неё была связь с Витей. Сел на лавочку, рядом две женщины мои попутчицы, одной лет сорок и молодуха, к мужу приехала. Щекастая деваха и разговорчивая – не остановить. Муж её на БМВ копит, мечтает пусть не новый взять, но БМВ. И ещё один мужичок подсел, тоже из нашего автобуса. Этакое землячество образовалось.

Вдруг подруливают к нам два молодца. По виду один борец, второй просто здоровый. Может, в прошлом волейболист – высокий, длинноногий.

– Здравствуйте, – борец слащаво улыбается.

Кот увидел мышку.

– Здравствуй, коль не шутишь, – говорю не тоном мышки.

– Откуда прибыли? – борец с той же улыбочкой продолжает интервью.

Волейболист жвачку на высоте своих примерно ста девяноста сантиметрах молча терзает.

Любезничать с ними я не собирался:

– Тебя, – говорю, – это не должно интересовать. Ты проходишь мимо.

Борец изменился в лице, улыбку тошнотворную согнал:

– А чё это ты со мной так разговариваешь?

– А чё бы я с тобой по-другому разговаривал. Ты проходишь мимо и дело в шляпе!

На их накат ответил своим. Я знал, что с ними справлюсь. Последний раз на чемпионате страны по рукопашному бою выступал в 36 лет. Это было три года назад.

Борец с ноткой угрозы в голосе бросил:

– Ну ладно, посмотрим.

Они ушли. Вскоре ещё двое нарисовались. Серьёзнее первых, один, скорее всего кикбоксёр и второй не волейболист. Эти двое и те – мне не по зубам. Мужичок, сидящий с нами – не подмога.