Игра Джеральда

«Если это нереально, — сказала Женушка, — то, во-первых, почему же сбежала собака? Я не думаю, что она сделала бы это без достаточно веских оснований, ведь так?»

Конечно, Джесси понимала, что Женушка была очень напугана и искала какие-нибудь объяснения поведению собаки, не включавшие в себя стоящую в углу фигуру: то ли видимую, то ли придуманную больным воображением Джесси.

Женушка умоляла ее признать первоначальное предположение, что собака ушла просто потому, что неуютно чувствовала себя в доме, что было вполне правдоподобно. «Или, возможно, — подумала она, — пес ушел по самой простой причине: он почуял запах текущей сучки». Джесси даже допустила, что собаку мог отпугнуть какой-либо шум — предположим, ветка стукнула в окно. Эта причина понравилась ей больше всего, потому что она предполагала грубую справедливость: значит, собака была спугнута каким-то воображаемым вторжением, а ее лай означал, что она пытается отпугнуть несуществующего пришельца от причитающегося ей ужина.

«Да, признай одну из этих причин, — неожиданно попросила ее Хозяюшка, — и, даже если ты сама не сможешь поверить в это, заставь меня поверить».

Но вряд ли Джесси могла выполнить ее просьбу, а причина этого стояла в углу рядом со шкафом. Там кто-то был. Это не было галлюцинацией колышущихся теней и ее воображения, не было остатком ее сна, мгновенным фантомом, мелькнувшим в пространстве между сном и явью. Это был

(чудовище, людоед, пришедший сожрать меня)

мужчина, не монстр, а мужчина, неподвижно стоявший в углу и наблюдавший за ней, пока завывал ветер, заставляя дом поскрипывать, а тени — танцевать на его странном, полуосвещенном лице.

Теперь она подумала: «Монстр! Людоед!» Эта мысль поднялась из глубин ее сознания. Джесси снова отвергла ее, но все равно почувствовала, как вернулся ужас. Создание, стоявшее в противоположном углу, могло быть мужчиной, но, даже если это было и так, то что-то очень недоброе было в его лице. Если бы только она получше могла рассмотреть его!

«Тебе не следует делать этого», — посоветовали ей безымянные голоса.

«Но я должна поговорить с ним, должна установить контакт», — подумала Джесси и сразу же ответила себе нервным, срывающимся на визг голосом, который можно было идентифицировать как смесь голосов Руфи и Хозяюшки: «Не думай о нем как о неодушевленном существе, Джесси. Думай о нем как о живом. Думай о нем как о мужчине, как о заблудившемся в лесу человеке, который так же напуган как и ты».

Возможно, это разумный совет, но Джесси поняла, что она не может думать о фигуре, стоящей в углу, как о живом существе, точно так же, как она не может думать о бродячем псе как о человеке. Точно так же она не думала, что это создание заблудилось, потерялось или испугалось. Из угла исходили длинные, сильные волны недоброжелательности и злорадства.

«Это глупо, Джесси! Заговори с ним!»

Она попыталась прочистить горло и поняла, что прочищать нечего — горло было таким высохшим, как пустыня, таким же шершавым, как пемза. Теперь Джесси чувствовала, как сердце стучит в груди, оно билось очень слабо и быстро, отбивая неровный ритм.

Бушевал ветер, тени отражались черно-белыми узорами на стене и потолке, создавая впечатление того, что она находится внутри калейдоскопа. Джесси показалось, что она увидела нос — тонкий, длинный и белый под черными, неподвижными глазами.

— Кто…

Сперва Джесси удалось воспроизвести слегка уловимый шепот, который вряд ли мог быть услышан в дальнем углу комнаты. Она замолчала, облизнула губы и попыталась еще раз. Она почувствовала, что сжала ладони в болезненно плотные кулаки, и заставила пальцы разжаться.

— Кто ты?

Такой же шепот, но чуточку громче, чем в первый раз.

Фигура не ответила, она просто стояла там, свесив длинные руки почти до колен, и Джесси подумала: «До колен? Колен? Невозможно, Джесси, когда человек держит руки вдоль тела, то они спускаются лишь чуть ниже бедер».

Ответила Руфь, ее голос был настолько тих и испуган, что Джесси не сразу узнала его: «У нормального человека руки опускаются чуть ниже бедер, именно это ты имеешь в виду? Но неужели ты думаешь, что нормальный человек будет пробираться в чей-то дом, потом просто стоять, наблюдая, в углу, найдя хозяйку дома прикованной наручниками к кровати? Просто стоять и ничего больше?»

Затем оно пошевелило ногой… а возможно, это было просто игрой теней, в этот раз задевших нижнюю часть ее поля зрения. Комбинация теней, лунного сияния и ветра внесла ужасную двусмысленность в этот эпизод, и снова Джесси усомнилась в реальности существования своего посетителя. Возможно, она просто продолжает спать, просто ее сон о дне рождения Вилла изменился в странном направлении… но Джесси не слишком верила в это. Она не спала.

Пошевелилась или нет нога (даже если это и была нога)? Джесси моментально отвела взгляд вниз. Ей показалось, что между ногами этого создания стоит какой-то темный предмет. Было невозможно сказать, что это, так как та часть комнаты, где стоял шифоньер, была самой темной, но ее мысли неожиданно вернулись в то время дня, когда она пыталась убедить Джеральда в истинности своих желаний. Единственными доносящимися до нее звуками были ветер, хлопающая дверь, лающая собака, гагара и…

Вещь, стоящая на полу, между ногами ее посетителя, была циркулярной пилой.

Джесси была уверена в этом. Ее посетитель пользовался ею раньше, но не для того, чтобы валить сгоревшие деревья. Он распиливал людей, и собака убежала потому, что почуяла приближающегося маньяка, который пробирался к озеру, неся пилу в руке, обтянутой перчаткой…

«Прекрати! — зло выкрикнула Хозяюшка. — Прекрати это безумие сейчас же и возьми себя в руки».

Но Джесси поняла, что не может прекратить, потому что это не сон и потому что она была абсолютно уверена, что фигура, стоявшая в углу, такая же безмолвная, как Франкенштейн перед взрывом, была реальностью. Но даже если это было и так, то фигура не провела весь день, превращая людей в отбивные с помощью своей циркулярной пилы. Конечно же, нет — это было не что иное, как вариация простой, отвратительной сказочки-страшилки, которая выглядит смешной, когда сидишь возле костра с остальными девочками, поджаривая грибы, и настолько ужасной потом, когда лежишь и дрожишь от страха в своем спальном мешке, веря, что каждый хлопающий звук свидетельствует о приближении водяного.

Существо, стоявшее в углу, не было водяным, но оно также не было и маньяком, убивающим с помощью циркулярной пилы. Там что-то было на полу (по крайней мере, Джесси была вполне уверена в этом), и Джесси предполагала, что это может быть циркулярная пила, но также может быть и чемодан… пакет… чемоданчик коммивояжера с экземплярами продаваемых им вещей…

Или мое воображение.

Да. Хотя Джесси и смотрела прямо на него, что бы это там ни было, она знала, что не может исключить возможность воображения. Неким странным образом это только усиливало мысль, что само создание было реальностью, и становилось все труднее и труднее подавлять ощущение враждебности, исходящее из сплетения черных теней пыли в лунном свете, как и продолжительное, тихое рычание.