Игра, финал которой - жизнь
Шрифт:
– Я его ненавижу, - процедил он, кивнув на дверь. Блэк, улыбнувшись довольно зловещей улыбкой, рядом с ним зашагала к подземельям Слизерина.
– Я тоже не питаю к нему теплых чувств. Сам понимаешь почему, - заметила она, остановив его у гостиной. – Я хотела спросить… Ты не знаешь, зачем он с ней общается? Что она нарыла?
– Ничего… - Долохов пожал плечами. – Сегодня он просил ее применить способности валькирии. Думаю, проверяли, Василиск это был или не Василиск. Не думаю, что она всерьез уверена, что это именно ты. Не волнуйся, Беллатриса. Даже если он что-то и нароет, ты всегда можешь уверить его, что ты лишь хотела посмотреть, послушает змей тебя или нет. Подумала, что ты можешь быть наследницей Слизерина. Тысяча лет ведь прошла с тех пор…
– Знаешь, хорошая идея, - она едва заметным жестом коснулась его руки. – Я всегда знала, что ты очень умный.
– Спасибо, Бэлз. Извини, мне пора… Сочинение по Трансфигурации на завтра. Большое, - он подмигнул ей и скрылся в гостиной факультета. Беллатриса, сделав глубокий вдох, последовала туда же, однако в гостиной застала лишь Нарциссу, которая делала домашние задания с помощью советов сидевшего там же Малфоя, и нескольких четверокурсниц, что-то обсуждавших. Блэк раздраженно шикнула и девочек как ветром сдуло. Девушка же опустилась в кресло рядом с сестренкой и другом.
– Что-то случилось? Белла? – Нарцисса подняла на сестру глаза. – Ты, кажется, взволнована…
– Все нормально, Цисси, - усмехнулась девушка. – Люциус, я хотела бы с тобой кое о чем посоветоваться. Пошли?
– Конечно, - одарив Нарциссу ослепительной аристократической улыбкой, лорд Малфой вместе с Беллатрисой отправился в Выручай-комнату, чтобы обсудить опасения будущей Темной Леди и предложение Долохова. Именно Малфой довольно скоро стал первым Пожирателем Беллатрисы Лестрейндж.
***
– Роззи, - Шарлотта обняла валькирию за плечи и погладила по голове. Девушка, уже добрых часа полтора сидевшая, глядя на одну и ту же страницу учебника, вздрогнула и перевела на подругу стеклянные глаза. – Что случилось?
– Реддл – мой выбор, - Розалина тяжело вздохнула. – Я не знаю, как мне сейчас быть. Я ведь… В субботу Тони сделал мне предложение, - Миллисента, жевавшая какую-то сладость, чуть не подавилась. Джинджер Конт, их четвертая соседка, уронила сумку, куда собирала учебники на завтра.
– И что ты ему ответила?! – Шарлотта расширившимися глазами взглянула на Розалину. Та только горько покачала головой.
– Я сделала самую большую свою ошибку. Я сказала ему «да». Ну, форма иная, но суть та самая.
– Почему ошибку? – удивленно смотрела на нее Конт. – Роуз, свадьба – это волнительно и прекрасно. Рано, наверно, конечно, но ведь если любишь…
– У обычных людей так и есть, - Розалина невидящими глазами смотрела в окно на облака. – Но я валькирия. Ошибкой это было потому, что теперь я должна сказать ему «нет»… Но Реддл видел нас с Долоховым вместе. Боюсь, что и с выбором у меня теперь не сложится… И я не знаю, как быть. Я не хочу отказать Антонину, хоть и должна. Он мне на самом деле нравился, а теперь Реддл, и я скучаю, и… В общем, я не знаю, как быть…
– А ты можешь как-то нарушить свой дар? Тебе обязательно делать, как он велит? – Розалина медленно кивнула, не поворачиваясь к Миллисенте.
– Обязательно. Ирма сказала мне летом, что не надо копаться в глубине своей души, - прошептала валькирия. – Что ответ может лежать на поверхности…
– И что лежит на поверхности у тебя? – Шарлотта покачала головой. – Роуз, чего ты хочешь. Твое сердце. Не мысли и долг, и не память. Сердце. Ты знаешь, чего оно хочет? – Розалина задумалась, прислушиваясь к сознанию, к себе обычной. К той, что все больше была истинной валькирией с каждым новым днем, что едва ли не родилась, будучи связанной с даром.
– Знаю, - вскинула она наконец голову. И в тишине, воцарившейся в дормитории, отчетливо прозвучало: - Да поможет мне Мерлин, но я знаю, чего хочет мое сердце. Только дайте мне решимости сказать «нет» Долохову…
– Выбор… И твой, и их… - замялась Джинджер. – Реддл? – Розалину слова эти застали на выходе из дормитории. Девушка должна была патрулировать коридоры и шла это и делать.
– Да…
***
–
Добрый день, мисс Блэк, - остановил Беллатрису, спешившую по коридорам, мужской баритон. Девушка застыла на месте, медленно оборачиваясь к аврору, окликнувшему ее. Реддл приветливо ей кивнул. – Я Томас Реддл, аврор из Министерства. Я хотел бы кое о чем поговорить с тобой…– Я не знаю, что тогда случилось, - нервно отозвалась девушка. Нервно и быстро. – Ничем не могу помочь, боюсь.
– Правда?
– Да. Простите, мистер Реддл, у меня урок, преподаватель сердится, если мы опаздываем, - мило улыбнулась девушка. Реддл усмехнулся ей вслед:
– Парселтангом ты и правда владеешь, - заметил он. Блэк и невдомек было в тот момент, что последний его вопрос прозвучал далеко не на английском. Бессознательное еще владение языком змей и неопытность лишали девушку возможности отличать языки. Но вот Реддлу, имевшему немалый опыт пользования этим языком, сознательное его использование и умение отличать, на каком языке идет разговор, было более чем свойственно. И вскоре аврор, собрав преподавателей в Большом Зале, объявил им имя человека, косвенно виновного в смерти Миртл.
– Это сделала, - под ожидающие и напряженные взгляды профессоров, сообщил мужчина. – Беллатриса Блэк. Доказательства у меня уже есть. У аврората не возникнет никаких сомнений. Но, прежде чем сажать ее в Азкабан, Скримджер просил меня установить и то, зачем она это сделала. Иными словами, допросить.
А вечером того же дня Школа, слухи по которой разлетелись с быстротой молнии, с волнением и трепетом ожидала того, что решат Дамблдор и представители аврората. Кто-то искренне переживал за Беллатрису, кто-то надеялся, что она «получит по заслугам», но равнодушным к происходящему за закрытыми дверями кабинета директора не остался никто. Долгие и томительные часы протянулись для многих, включая кусавшую губы от волнения Розалину, прежде чем допрос Беллатрисы был окончен… И прежде чем девушка выскочила из кабинета директора, шипя на ходу подскочившей к ней сестре и Малфою:
– Я клянусь, настанет тот день, когда я убью эту тварь! Я найду способ узнать о ее способностях так много, чтобы добраться до этой лживой гадины! Ангел во плоти, святая девушка… Эталон правильности. О, я уверена, что она умело использует свою непререкаемую светлость и святость, получая все, что захочет. Ненавижу!
– О ком ты, Белла? – сумела наконец пискнуть в потоке ее речи Нарцисса. Лестрейндж остановилась, почти обезумевшими глазами оглядев друзей.
– Розалину Браун. – Она заметила среди тех, кто ходил по Школе, ожидая новостей, Долохова. Одного. Без Розалины. В последнюю неделю, а это была уже третья неделя декабря, последняя полная учебная неделя семестра, их уже не раз видели по отдельности. Если раньше такое было редкостью, теперь в редкость превращалось видеть их вместе. И все, кто знал Долохова, отмечали, что из его серых глаз уже почти не исчезало странное выражение чего-то недоброго и опасного. Очередное движение фигур на шахматной доске поставило в этой игре шах. Которому, однако же, еще не суждено было стать матом. Но фигурка по имени «Антонин Долохов» уже начинала выполнять свою часть этой партии… Роковую и неотвратимую часть… - Спасибо, Антонин. Я остаюсь в Школе. Аврорат дал мне шанс исправиться и условное осуждение… Родители Миртл приняли мое раскаяние… - она усмехнулась. – Твоя идея сработала!
– Я же говорил. Ты хорошо уме… - он осекся. С другого конца коридора на него взглянули два карих глаза. Слышать их разговора Розалина не могла, конечно, но вот видеть то, что только что допрашиваемая Блэк улыбается ему – вполне. – Роззи! – девушка, вспыхнув от почти гнева, развернулась и быстрым шагом направилась прочь. Юноша бросился следом. Поймал ее за руку… Притянул к себе.
– Ты говорил, вы не общаетесь, - Розалина глядела куда-то в стену.
– Она просто… Я… Она делилась тем, что останется в Школе, со слизеринцами. Роззи, - его рука скользнула по ее щеке. Почти холодным жестом отстранив его руку, девушка вырвалась из его объятий.