Игра, финал которой - жизнь

– У меня много дел. В субботу погуляем, как и обещала. И да, твой отец прислал письмо, - она достала из кармана конверт и протянула ему. Долохов попросил ее подождать и быстро прочел письмо.

– Мама просит на Рождество побыть дома. Ей получше и она очень скучает. Ты со мной? – этот вопрос был у них риторическим. На него и не требовалось отвечать. Но на этот раз ответ был… И более чем неожиданным. А для отношений, медленно но верно двигавшихся к полному краху, и лишь из-за того, что Розалина любила его и выбор не заслонил этого до конца, еще сохранявшихся, ответ этот был страшен. Всего одно слово…

– Нет.

***

– Ирма и Тадеуш не знаю, а вот Джесси и Натан будут, - Лили достала из холодильника огромный пирог. – Рождество все же призвано быть семейным праздником. Роуз, ты поедешь к Антонину? Ты раньше не приезжала без него… - она взглянула на дочь и поставила пирог на стол. И присела рядом с дочкой, прижимая ее к себе. – Роззи, малышка, что случилось?

– Я встретила выбор, - девушка подняла на мать глаза, прижавшись еще ближе. – Это не Антонин.

– А кто же? – Лили похолодела. То, чего она боялась с самого лета, воплотилось в самой страшной своей вариации.

– Страшно не это, - Розалина сцепила пальцы в замок так, что побелели костяшки пальцев. – Он сделал мне предложение и я дала согласие…

– Мерлин мой, - прошептала пожилая волшебница, схватившись за сердце. Она боялась и подумать о том, чем это обернется однажды. – Роззи, ты же уже сказала ему про выбор? Ты дала отказ?! – девушка отрицательно покачала головой. – Роззи, милая, ты должна как можно быстрее это сделать! И как только можешь показать ему, что он тебе безразличен. Слышишь меня?! Как же ты поторопилась с согласием, милая… Вы… Вы хоть встречались?

– С конца каникул, - невесело улыбнулась девушка. – Предложение он сделал в первую субботу декабря. Я сначала не приняла, но потом обиделась на выбор и… Я сделала большую глупость, понимаю, - она всхлипнула. – Я еще пыталась противиться выбору.

– А теперь, - Лили едва дышала, не отрывая от Розалины перепуганного взгляда. – Что теперь?

– Я почти готова принять выбор. Но не могу причинить ему такую боль… Просто не могу… Я пытаюсь показать, что охладеваю к нему, но он словно не видит… А я все еще не знаю, как мне быть. Что-то во мне противится выбору…

– Роззи, оно исчезнет, поверь, и исчезнет очень скоро, - прошептала женщина. – Не затягивай. Как сумеешь быстро откажи ему. Так будет лучше для всех, я уверена…

– Я постараюсь… - их прервал громкий голос вернувшегося домой Брендона:

– Дорогие мои, я дома и у нас гость! Мой старый знакомый из самого аврората. Лили, угостите нас, пожалуйста, вкуснющим пирогом! И побыстрее, милые дамы!

– Миссис Браун, право, не торопитесь из-за меня, я вполне могу подождать, пока вы управитесь, - приятный мужской баритон послышался из холла. Лили открыла было рот, но осеклась, взглянув на едва не севшую мимо стула дочь.

– Он…

– Что он? – не поняла Лили. Розалина одними губами, указывая глазами на дверь, произнесла:

– Он и есть мой выбор.

========== Часть 8. Принятый выбор ==========

Hо снова прорастет трава

Сквозь все преграды и напасти.

Любовь - весенняя страна, весенняя страна,

Ведь только в ней бывает счастье.

“Любовь - волшебная страна”. Из к/ф “Жестокий романс”

Мерное тиканье часов в гостиной, где накрыт стол по случаю появления в доме почетного гостя. Запах пирогов, испеченных заботливой и хозяйственной мамой… Громкий голос отца и его смех… Любимый плюшевый медвежонок улыбается с кровати. Какой-то чужой и далекий, все какое-то чужое… Расправила складки на нарядном домашнем платье, хранимом как раз на случай появления дома почетных гостей, светлом, голубом. И платье какое-то чужое и незнакомое, и голубой цвет она никогда не любила, лучше б оставалась в джинсах и свитере с совой. Нелепые, конечно, зато такие родные и знакомые. Сжала маховик, поглядела в зеркало. Волосы, наверно, лучше бы распустить, хвост тоже непривычный и чужой. Как будто и не она вовсе…

– Роззи, дочка, идем к нам, - мама постучала в дверь. Сглотнула комок в горле, опустила глаза, нервно теребя поясок платья. Вот как пойти к нему туда, сесть за один стол, есть пирог этот… Какой там пирог, ей в рот-то ничего не полезет. Зачем он только пришел? К папе, что ли? А ей теперь как? Если б не тот плащ… Вспомнился. Черный, дорогой, с серебряной пряжкой. Чужой, бесконечно чужой… Нет, вернется в школу, спросит у Наставницы Оливии как теперь ей, и скажет ему “нет”. Все разрушил, а оно и не началось еще даже… В школе оно как-то проще было с ним общаться, дело у них было, а теперь? Разговор представился, как будто на самом деле происходит:

– Добрый вечер, мистер Реддл!

– Добрый вечер, мисс Браун. Как в Школе? Ничего дурного вам не сделали?

– Нет, мистер Реддл, все в порядке…

– Будь так любезна, Розалина, подлей гостю чай, - и руки дрожат, того и гляди весь чай расплескать может.

– Ах, право, не стоит, мистер Браун, у меня еще много чая…

Усмехнулась. Какая Школа? Какой чай? Глупо это все, и надо туда пойти. А руки и впрямь дрожат, от волнения. А ведь она о нем ничего и не знает, может быть, у него дома жена и куча детей. Да, так и есть, конечно. И не надо себе глупости сочинять, придумала-то – по щеке гладит, улыбается, и руки теплые такие. Хватит глупости сочинять! Решилась, оправила складки подола и открыла дверь. Мама улыбается. Платье привычное, темно-зеленое, и запах от него всегда такой родной и уютный. Не выдержала, уткнулась в плечо, всхлипывая. Мама погладила по голове, прижав к себе.

– Ничего, милая, все хорошо. Томаса я знаю, он человек славный, хорошо, что тебе его выбрали, - улыбнулась, отстранив от себя. Утерла Розалине слезы, пригладила волосы, собранные в хвост. Нет, ленту зря не сняла, чужая какая-то. Стянула ленту, волосы упали на плечи. Так привычнее… Пошла с мамой в гостиную, сделала на пороге глубокий вдох, и зашла…

Сидит за столом, рядом с папой. Нарядная черная рубашка, строгая. Красивая. Улыбается. Ей, Розалине, и улыбается. Сердце замерло, руки дрожат… Как в тумане прошла за стол, села рядом с папой, напротив гостя, мама села напротив Розалины.

– Добрый вечер, мистер Реддл, - надо было в двери, невежливо-то как вышло. Улыбнулся ей, и глаза такие знакомые, темные. Мама сделала папе какой-то знак украдкой. Наверно, про выбор намекнула. Папа понимающе кивнул…

– Добрый вечер, мисс Браун. Очень рад вас видеть. Она ведь мне, как я уже говорил, здорово помогла. Мисс Браун девушка очень умная и талантливая, - уткнулась в тарелку. Ну вот зачем он все это говорит? Дура она, вон каких глупостей себе придумала, про объятия, про руки и щеку… Перед женой-то его как стыдно… - Очень красивое платье.

– Спасибо, - и платье ее заметил. Наверное, думает, какое оно нелепое. Зря надела…

– Розалина у нас хочет аврором стать, - папа заговорил. Мама отрезала кусок пирога и положила ей на тарелку. Взяла в руку, откусила немножко и больше не смогла. Проглотила кусочек. Чайник на столе, белый, пузатенький. Специально для гостей.

– Да, я знаю. Думаю, мисс Браун будет прекрасным мракоборцем, она очень наблюдательная, смелая девушка.

– Роззи, будь добра, подлей… - папа!

– Не стоит, Брендон, у меня еще много чая, - наверное, заметил, как у нее руки дрожат. Взглянул так, что захотелось под стол спрятаться. Ведь помнит, наверное, про Антонина и плащ этот. Снова вспомнился… Сжечь бы вместе с пряжкой…