Игра Ловца

С тех пор в этой войне три стороны и каждая воюет на два фронта. С одной стороны хорошо, что Душелов оттягивает на себя хотя бы часть сил Империи. С другой быть зажатыми между двумя безумными суками — так себе удовольствие. И что еще хуже за всей этой сварой, мы почти пропустили освобождение Властелина.

Тогда мне еще казалось, что мы не опоздали с перемирием. Хрупкий осенний ледок — намного более надежная основа, чем то, на чем держится соглашение между Душеловом, Госпожой и Душечкой. Но лучше уж так, чем продолжение убийственной для всех нас войны. Друг с другом можно разобраться и потом.

— Идем лекарь, — Госпожа входит в барак, где мы с ребятами давимся безвкусной овсянкой, — время не ждет.

И выходит, не дожидаясь моего ответа. Я бросаю ложку и иду к выходу, стараясь не смотреть на Ильмо и прочих. Впрочем, сегодня никому не до смеха — даже Гоблин с Одноглазым обходятся без своих обычных шуточек. Я сажусь на ковер и мы взмываем в воздух, озирая поле боя. Позади нас — покинутые селения и бараки Стражи. Впереди — Курганье и Скорбная река.

Госпожа бросает хмурый взгляд в небо и ее лицо приобретает странное выражение. Над нами серые облака, чуть поодаль реют летающие киты и манты.

— Где она? — спрашиваю я, набравшись смелости.

— Скоро будет, — отвечает Госпожа, но в ее голосе не слышится уверенности.

Вчера из курганов лезла одна тварь за другой, так что дракон Душелова оказался более чем кстати. Его пламя испепеляло чудовищ на месте, так что подстраховывавшим ее сзади Взятым немного осталось.

Полезную игрушку приобрел себе наш первый наниматель с Севера.

Госпожа внимательно наблюдала за действиями своей сестры и, когда она повернулась ко мне, я увидел, что она улыбается.

— Дракон слушается не Душелова, — уверенно сказала она, — посмотри.

Крылатый змей как раз пролетал мимо нас и я впервые увидел сообщницу Душелова столь близко. Серебристые волосы ниспадают до талии, глаза — странного фиолетового оттенка. Если бы я не встретил раньше Госпожу и ее сестру, то решил бы, что это самая красивая женщина, которую я когда-либо видел.

— Она управляет драконом, — пробормотала Госпожа, — а Душелов управляет ею. Это Взятая.

— Где она ее взяла? — пробормотал я, хоть и не ожидал ответа. Но Госпожа ответила.

— Там же, где она приставила себе голову обратно. Где бы это не было.

Твари лезли словно мухи на дерьмо, но Душелов и Взятые не пропускали ни одной. Душечка также вышла на поле боя, но старалась не выходить за границы столпов, отмечавших границы безмагии. Свое слово ей предстояло сказать сегодня.

До высчитанного Госпожой времени оставались считанные часы, если не меньше.

Три армии уже выстраивались перед Курганьем. Армия Душечки разделяла солдат Госпожи и Душелова: во избежание неожиданностей решили не дать им соединиться. Реющие над ними летучие киты и манты, служили дополнительным аргументом для тех, кто решил бы вспомнить о старых сварах. Чуть поодаль виднелись ковры Взятых.

Душелова, по прежнему, нигде не было видно.

Ковер Госпожи опустился в полусотне футов от Великого Кургана. Она сошла с него, а следом сполз и я, сжимая в руках лук и три черные стрелы, с серебряными письменами на теллекурре. Напряжение сгустилось настолько, что его, казалось, можно было пощупать.

Забили барабаны, призывая все армии занять свои места. Взятые опустились на вершинах соседних курганов, не желая оказаться на земле, когда их застигнет безмагия. Госпожа повернулась, поднимая руку в условном сигнале.

Душечка в белых одеждах проскакала между рядами вымпелов, за ней следом Ильмо, Молчун и Лейтенант. Безмагия должна была накатиться неожиданно и не отступать. Мы позволяли Властелину выбраться, но лишали его сил.

Безмагию я ощутил. Я так отвык от нее, что она ударила меня весьма ощутимо. Госпожа тоже пошатнулась, с губ ее слетел крик страха. Она не желала расставаться с оружием. Не сейчас. Но иного пути не было.

Земля мягко дрогнула, потом гейзером рванула вверх. Я отшатнулся, с ужасом наблюдая за фонтаном грязи… и очень удивился, узрев дракона вместо человека.

Проклятый дракон! Я про него и забыл совсем.

Голова змеи колыхалась в пятидесяти футах над землей, в облаке пламени. И что теперь? В безмагии Госпожа нас не прикроет. Властелин окончательно вылетел у меня из головы.

Я натянул тетиву, прицелился в разверстую пасть змея…

Меня остановил чей-то голос. Я обернулся. Боманц приплясывал и кривлялся, выкрикивая оскорбления на теллекурре. Дракон обозрел его с высоты. И вспомнил, что у них осталось еще не оконченное дело.

Он ударил, подобно змее, и плюнул на нас пламенем. Огонь окутал Боманца, не опаляя. Колдун стоял за границей безмагии.

Госпожа сделала несколько шагов вправо, заглянула за спину дракона. Передние лапы зверя уже выдрались из земли и теперь рыли ее в попытках вытянуть из могилы огромное тело, нашей цели я не видел, но Взятые в воздухе вышли на траектории атаки. Сорвались с креплений тяжелые огненосные копья, с ревом устремились вниз, взорвались.

— Направляется к реке, — возгласил громовой глас.

Госпожа кинулась вперед. Душечка двинулась вперед, сдвигая безмагию к воде. Вокруг меня плясали и сквернословили призраки. Я не обращал внимания — не до них.

— В воде — прогремел голос в небе Душечка продвинулась еще. Мы с Госпожой карабкались по содрогающейся от драконьих корч земле. Змей не замечал нас. Внимание его приковывал Боманц. К земле спикировал летучий кит. Щупальца его пошарили в реке, схватили что-то, кит сбросил балластную воду и взлетел ввысь.

В китовых щупальцах корчилась, визжа, человеческая фигурка. Настроение мое поднялось. Мы все же сделали это…

— Смотри! — Госпожа дернула меня за руку, указывая вверх. Я посмотрел и невольно замер, увидев средь облаков стремительно растущую черную точку.

Душелов, наконец, решила вмешаться в схватку!

Летучий кит взлетел слишком высоко — еще миг и он бы вылетел из границ безмагии, когда на него обрушился поток яростного пламени. Властелин упал на берег в двух шагах от спасительной реки. К нему опрометью кинулись солдаты сразу трех армией. Чудом еще, что они не передрались за право первым убить его.

Дракон Душелова снизился, пронесясь над войсками и остановился над нашими головами. Из-за уродливой башки послышался смех и оскорбления с нескольких голосов.