Игра Люцифера

Я снова никому не сказал, что собираюсь делать: ни друзьям, ни Таис, ни уборщице. И я решил не покупать билет в Вашингтон. Женевский аэропорт располагался всего в 15 минутах от моей квартиры. Я взял такси и снова купил билет в Бостон, чтобы сбить со следа возможных женевских соглядатаев. За билет я заплатил наличными.

* * *

Министерство юстиции США располагается в огромном каменном здании на Пенсильвания-авеню в центре Вашингтона. Вход украшен четырьмя 15-метровыми колоннами с римскими свитками наверху, а все здание напоминает зловещий храм каких-то всемогущих богов. Мы с Полом Гектором и Риком Мораном, одетые в свои лучшие костюмы, поднялись по широкой лестнице. Адвокаты, заливаясь потом, тащили дорогие портфели, набитые бумагами, а я шел налегке — при мне были лишь визитные карточки, небольшой блокнот и ручка. Мы прошли через магнитометры и оказались в большом зале. Я заметил огромную статую полуобнаженной женщины в стиле ар-деко с названием «Дух Справедливости». Женщина была облачена в тогу, ее руки вздымались к небесам. Поначалу ее создали с одной обнаженной грудью, которую теперь не было видно, поскольку министерство потратило 8000 долларов на драпировку, покрывшую ее своенравный сосок. Уже тогда мне стоило понять, что этот закомплексованный храм — совсем не подходящее для Биркенфельда место.

Нас встретил практикант, и в его сопровождении мы прошли по длинному коридору мимо утомленных правительственных прокуроров, федеральных агентов и женщин в строгих костюмах, стучавших по мраморному полу каблуками. Затем мы поднялись на лифте, прошли по еще одному длинному коридору и оказались в налоговом отделе. Практикант открыл дверь в большую переговорную комнату и тут же испарился.

Кевин Даунинг занял председательское место во главе стола, а рядом с ним сидели Карен Келли и парень по имени Мэтью Курц, оказавшийся следователем из налоговой службы (эти люди также известны под названием «агентов казначейства»). Я посмотрел на Даунинга. «Ого, этот чувак наверняка думает, что он — Элиот Несс [59] ». У него были коротко стриженные коричневые волосы, ледяные голубые глаза, нос, как у мопса, тяжелая челюсть и тонкие змеиные губы. Карен Келли была невысокой женщиной, на которой плохо сидел костюм, купленный в супермаркете Kmart. У нее были крошечные темные глаза и лицо, застывшее под безжизненной плоской прической, она казалась тупой, как дрова. Мэтт Курц был худым человеком в мешковатом светло-синем костюме. Он носил «ежик», видимо, думая, что такая прическа придает ему более мужественный вид, но лицо у него было поприятнее, возможно, потому, что он не был представителем министерства юстиции.

59

Элиот Несс— специальный агент министерства финансов, которому удалось посадить знаменитого гангстера Аль Капоне в тюрьму на 11 лет. — Прим. пер.

Мои адвокаты поставили свои портфели на стол и гордо улыбнулись.

— Всем доброе утро, — сказал Пол. — Мы хотели бы представить вам нашего клиента, мистера Брэдли Биркенфельда.

Я кивнул и улыбнулся, однако не успел я произнести и первых слов приветствия, Карен Келли, почти подпрыгивая от гнева, ткнула в меня пальцем и завопила:

— Вы не изобличитель! Вы лишь мелкий наводчик!

Я в шоке дернул головой. «Извините? Мы с вами что, когда-то неудачно переспали?»

Рик пододвинул мне кресло, а я прошептал ему:

— Это что еще за херня? Куда ты меня притащил?

— Просто расслабься, — пробормотал он. — Мы уже здесь. Это всего лишь пристрелочный выстрел.

Но он был неправ. Даунинг смотрел на меня так, как если бы я заявился к нему на вечеринку с дохлым скунсом. Я сел рядом со своими адвокатами и глубоко вдохнул.

— Хорошо, давайте снова начнем с вашего имени, — проворчал Даунинг. — Произнесите его по буквам.

Я это сделал. Затем он сказал:

— Ваши адвокаты заявляют, что у вас, мистер Биркенфельд, есть некая информация, способная нас заинтересовать.

— Да-да, — усмехнулась Карен Келли. — Дело всей жизни.

Я уже подумывал о том, чтобы наклониться через стол, чтобы придушить ее, однако решил просто игнорировать. Я привел свои мысли в порядок и попытался удержать себя в руках.

— Это наверняка вас заинтересует, мистер Даунинг, — сказал я, — поскольку дело касается одного из крупнейших банков в мире, который десятилетиями обманывал американских налогоплательщиков.

— Напомните еще раз, о каком банке идет речь?

— UBS, AG. Union Bank of Switzerland.

По его лицу пробежала рябь, напоминавшая судорогу.

— И вы ему помогали, — сказала Келли.

Я откинулся назад в своем кресле, гордо поднял голову и улыбнулся моей фирменной улыбкой «я сожру тебя на обед».

— Если вам неинтересно, так и скажите. Думаю, что найдутся более благодарные слушатели.

— Я бы точно хотел послушать! — сказал Мэтью Курц.

«Отлично, — подумал я, — хоть у кого-то из этой троицы есть мозги».

— Хорошо, мистер Биркенфельд, — сказал Даунинг. — Рассказывайте.

Так я и сделал. Два часа я рассказывал о своих карьерных шагах, о том, как я начал работать в Credit Suisse, перешел в Barclays, а затем достиг вершины пирамиды UBS. Я рассказал о том, как в UBS нас учили делать предложения североамериканским клиентам и избегать проверки со стороны федеральных агентов, таких как мои собеседники. Я рассказал о результатах моих поездок в группе охотников и собирателей. К полудню у меня во рту пересохло, а желудок начал урчать, однако они предложили нам всего лишь по стакану теплой воды, как заключенным на допросе. Мои собеседники ограничивались лишь короткими записями в своих блокнотах, и я подумал, не вмонтирована ли камера в глаз на портрете генерального прокурора Альберто Гонсалеса. А может быть, вся комната напичкана «жучками»?

Наконец Даунинг посмотрел на часы и принялся собирать свои бумаги.

— Хорошо, мистер Биркенфельд, — сказал он. — пришлите нам все документальные подтверждения, которые якобы у вас есть, и мы их изучим.

— Ничего личного, мистер Даунинг, — ответил я, — но вы не поймете их содержания без переводчика. Этим переводчиком буду я, и я лично передам их вам и пройдусь вместе с вами по каждому документу.

Он скривился, однако Мэтью Курц коснулся его рукава и кивнул. Парень из налоговой службы знал, о чем я говорю. И тут вмешался Рик Моран.

— Можем ли мы обсудить вопрос иммунитета для мистера Биркенфельда и выдачи ему повестки?

Даунинг посмотрел на меня.

— Подобные просьбы обычно означают признание вины.

— Мне нужна защита не от вас, — сказал я, — а от швейцарцев. Сам факт моего пребывания здесь уже нарушает кучу швейцарских законов.

— Думаю, что вы хотите слишком многого, — ответил Даунинг. — И слишком быстро.

Карен Келли вновь завопила на меня. Судя по всему, разговаривать по-другому она просто не умела.

— Мы знаем, что вы здесь только потому, что хотите получить награду, которую дают изобличителям.

Это невероятно меня разозлило. Я встал с кресла, а за мной встали и мои адвокаты. Возможно, им показалось, что хочу воткнуть ей в глаз мою ручку Montblanc.

— Леди и джентльмены, — сказал я, полностью себя контролируя, — я начал этот процесс полтора года назад, задолго до того, как вообще появилась награда, о которой вы говорите. Когда я занялся этим делом, работая в банке, я рисковал всем. Единственная награда, которую я мог за это получить — швейцарская тюрьма. Теперь вы объявили такую награду, но это же не я придумал.

— Хорошо, — Даунинг махнул рукой. — Мы скоро увидимся.

Оказавшись на улице, я сорвал с шеи галстук. Мы попытались поймать такси, однако в столице уже наступило обеденное время, поэтому мы отправились в офис адвокатов пешком.

— Что ж, все прошло не так уж и плохо. — Пол попытался украсить труп румянами.

— Это была какая-то полная херня, — ответил я.

— Они просто играют в крутых парней, — заметил Рик. — Вот увидишь, они смягчатся.

Некоторое время мы прошли в молчании, и я думал о том, насколько сильно ошибаются эти два парня. Прием в министерстве юстиции оставил у меня во рту вкус свернувшегося молока. Подобное отношение не имело никакого смысла.