Игра на выживание

– Что ты ей сказала?

Пожав плечами, Маришка улыбнулась:

– Женщины всегда поймут друг друга!

Элина до сих пор не могла чётко ответить самой себе - был ли это первый секс в её жизни, или же просто довольно откровенные игры, которые в этом возрасте нередко случаются со многими девочками. Она даже не могла определённо сказать - понравилось ли ей произошедшее в ту ночь? Оба ответа - "да" и "нет" - в полной мере отражали то, что произошло дальше.

Маришка без одежды оказалась столь же очаровательной - стройной, женственной, несмотря на свой возраст, но в то же время, с очень гладкой, будто мрамор, кожей. Элли смотрела на обнажённую подругу и завидовала буквально всему - цвету волос и глаз, форме груди, линии бёдер, которые все вместе вырисовывались в нечто совершенное. Когда Маришка начала расстёгивать пуговицы на блузке подруги, та немного занервничала, и взяла руки девочки в свои, пытаясь тем самым её остановить. Одного взгляда голубых глаз оказалось достаточно, чтобы Элина окончательно сдалась.

"Будь что будет, - подумала она, закрыв глаза и позволив делать с собой всё, что угодно"

Застёжка лифчика, обычно упрямая, поддалась Маришке с такой лёгкостью, будто всегда того и ждала - расстегнувшись уже через мгновение. Юбку и трусы Элли сняла сама, хотя и испытывая при этом некоторую неловкость, которая возникла вовсе не от стыдливости, а скорее, от осознания собственного несовершенства. Когда вся одежда оказалась на полу, Маришка взяла подругу за руку и повела в спальню.

В постели она была очень гибкой и нежной. Девочка целовала Элли, и не только в губы, гладила тёплыми руками по голове, волосам, шее, груди, попе и между ног. Конечно, всё это было приятно, и Элина хотела бы подыграть подруге, но холодный разум сковывал движения, делая их механистичными, лишёнными какого-то чувства. Чтобы не обижать подругу, которая ей тоже очень нравилась, она прекратила попытки изображать нежность, и просто отдалась во власть Маришки, которая уже не могла остановиться. На её коже выступили капельки пота, а тело просто пылало. Сейчас она была похожа на грациозную и гибкую пантеру, готовую в любой момент вцепиться клыками в шею жертвы. От такого образа, вдруг возникшего в голове, Элли не смогла сдержать улыбки, что Маришка сразу заметила.

– Если тебе не нравится, скажи, и я перестану к тебе приставать, - произнесла она шёпотом на ухо.

– Делай всё, что хочешь, - ответила та, стараясь, чтобы эта фраза прозвучала как можно мягче.

– Спасибо...
– сказала девочка и поцеловала подругу в шею.

В ту ночь Маришка испытала три мощных оргазма. Первый был настолько сильным, что та вскрикнула, и Элли крепко прижала к себе подругу, отлично чувствуя, как по её телу пробегают волны блаженства. Испытав нечто вроде зависти к своей более удачливой спутнице, она поцеловала Марию со всей нежностью, на которую была способна в тот момент.

Позже она много раз пыталась проанализировать свои чувства к подруге и сделала вывод, что наверное, это тоже любовь, но не совсем обычная. Как к маме или папе, от которой не наступает оргазм. Элина воспринимала Маришку своей второй половинкой, или даже сестрой, которой желаешь только самого лучшего и готова пойти на всё, чтобы ей было хорошо. Это была любовь и дружба одновременно, которая продолжилась и после школы. Даже выйдя замуж и живя постоянно в Париже, Маришка всегда находила время приехать в родной город, чтобы встретиться со своей "второй половинкой", и провести с ней очередную незабываемую ночь. Уже взрослая Мария, лёжа в обнимку с Элиной, проводила тонким длинным пальцем по её орлиному носу, и повторяла одну и ту же фразу:

– Когда-нибудь я разбужу тебя - моя спящая царевна.

Близость с Маришкой всегда вызывала яркий отклик в душе, бесконечную нежность и безграничную любовь, на которую тело, почему-то, наотрез отказывалось отвечать взаимностью.

С мужчинами ситуация обстояла несколько иначе. С ними Элина охотно занималась сексом и почти всегда испытывала оргазм. Пускай, и не такой сильный, как случившийся во время урока литературы, но всё равно качественный, после которого чувствуешь себя заполненной до отказа батарейкой - сгустком энергии, вечным двигателем. Но другая часть её естества в эти моменты отдыхала - никого из тех, кто оказывал Элине знаки внимания, баловал и удовлетворял во всех смыслах этого слова, душа не принимала. Зато тело ликовало и требовало новых, более ярких ощущений. Испробовав все вариации поз и положений, девушка пыталась найти в очередном мужчине хоть капельку того, что хотя бы немного напоминало её чувства к Маришке или к собственному отцу, но не находила. Наверное поэтому, дожив до тридцати лет, она отказала всем, кто звал её замуж.

Некоторые предложения любви и сердца можно было бы назвать очень заманчивыми, ведь они раз и навсегда решали все финансовые и похожего рода проблемы, но Элина считала это предательством, в первую очередь, по отношению к себе, а во вторую - к тому, кто рядом с ней. Эталоном супружеских отношений для неё всегда оставалась собственная семья - папа и мама, которые любили друг друга по-настоящему, несмотря на частые разлуки и связанные с этим неудобства. Даже с возрастом отец не потерял своей былой привлекательности, с каждым последующим годом приобретая какие-то особенные черты и оттенки, как вино, которое от выдержки становится только лучше. Мама рядом с ним выглядела нежной фиалкой, красота которой никогда не была броской, но рядом с таким мужчиной она будто бы и не старела вовсе, оставаясь живой и приветливой. В какой-то момент, задумавшись об этом всерьёз, Элина сделала вывод, что южный темперамент отца питал маму какой-то особой энергией, отчего та оставалась милой, нежной и красивой, несмотря на возраст.

Наблюдая за поведением своих сверстников и всех остальных супружеских пар, Элина прекрасно знала, что означает слово - измена. Она часто задавала себе вопрос - могли бы её родители изменять друг другу, ведь рассказы о многочисленных "жёнах дальнобойщиков" не прошли мимо её ушей. Да и мама имела возможность завести "роман на стороне", не опасаясь огласки. Всё указывало на то, что её семья была какой-то особенной, не похожей на все остальные. Во всяком случае, супружеская измена - то шило, которое всё равно когда-нибудь вывалится из дырявого мешка в виде детишек на стороне, спрятанных в укромном месте фотографий, записок или писем. Опять же, вездесущие соседи и коллеги по работе, которые всегда про всё знают и только ждут повода, когда можно будет выложить это "знание" на всеобщее обозрение.

Будучи долгое время изгоем в среде своих сверстников, Элина научилась разбираться в людях, поэтому про свою семью она могла сказать уверенно - ничего подобного не было, иначе бы она об этом знала. Возможно, причиной столь нетипичных для современного мира отношений, была обстановка полного доверия. Папа никогда не ставил маме условий - куда ходить, что делать и как, что со стороны воспринималось полной вседозволенностью, от которой у любой нормальной женщины давно бы снесло крышу. Но и мама прекрасно понимала, сколько соблазнов может возникнуть у мужчины, колесящего за баранкой грузовика по всей Европе. То есть, ни у кого из них не было той красной черты, за которую ни в коем случае нельзя переходить, и они её не переходили, просто потому, что отсутствие запрета не позволяет его нарушить. А возможно, они очень сильно любили друг друга и боялись потерять. Когда отец отправлялся в очередной рейс, мама всегда повторяла одну и ту же фразу:

– Мы тебя любим и ждём. Возвращайся скорее!

Остановив фильм своей жизни в этом месте, Элина села на кровати и критическим взглядом обвела комнату.

– Надо всё собрать в большой мешок и выбросить в мусорку!
– громко сказала она, с отвращением посмотрев на коробки с фильмами, различные вибраторы и резиновые имитаторы мужского достоинства всех форм, цветов и размеров.
– Мне нужен самый обыкновенный мужчина. С руками, ногами и членом между ног. Разве я многого прошу?

Глава пятая

Давно изучив содержимое холодильник и погреба с различными домашними заготовками, Мирослава прикинула в уме, что даже этой еды хватит на неделю, а то и на две. В отличие от супермаркета, где семья каждую неделю затоваривалась продуктами, местный магазин особым богатством ассортимента не блистал, тем не менее, всё необходимое для жизни там имелось в приличных объёмах. Если различных макаронных изделий, круп, мясных, рыбных, овощных и фруктовых консервов, соков и всяких сладостей хватило бы не на один месяц, а то и на год, то с хлебом намечалась серьёзная проблема. На прилавке лежало всего несколько батонов, пара десятков различных пончиков, плюшек и рогаликов, но более серьёзных хлебобулочных запасов обнаружить не удалось. Конечно, муки на складе было предостаточно, может быть целая тонна, но как из неё сделать хлеб, девочка совершенно не представляла. Мама наверняка знала, как решить эту задачку, но сейчас она неизвестно где, и поэтому не могла показать, как печётся хлеб.

Сейчас Мирослава по-настоящему пожалела о том, что с подругами обсуждала какие угодно темы, только не кулинарию, в нынешней ситуации оказавшуюся намного важнее текстов песен и имён знаменитых актёров. В свои четырнадцать она могла легко сделать яичницу, сварить пельмени и пожарить картошку, но что-то более серьёзное - приготовить вкусное мясо или суп - лишь примерно догадывалась, как это делается. Просто потому, что часто оказывалась очевидцем сотворения мамой того или иного блюда и воспринимала его, скорее, как некий таинственный ритуал, в результате которого возникает очередной кулинарный шедевр. Все попытки матери увлечь собственную дочь приготовлением еды оказались не вполне успешными - у девочки всегда находились более важные дела, к которым относились разговоры с подругами по телефону, хождение к ним в гости с просиживанием там допоздна и многое другое. Чтобы держать руку на пульсе всех злободневных тем, необходимо было периодически ходить в кино и на дискотеки, а также следить за сюжетами сериалов и посматривать молодёжные телешоу. И это притом, что львиную долю времени отнимала школа и домашние задания. Другими словами, времени катастрофически не хватало.