Игра по чужим правилам

– Куда ходит?

Вопрос был полон равнодушия. Ответят – хорошо, нет – переживем. Курбанова придержала Иру за локоть, мол, ответь и беги, мне от тебя больше ничего не надо.

– Что у нас сейчас? – Митька возник за их спинами привидением, заставив напомнить, что жизнь вокруг еще продолжается.

– Химия на пятом. – Ира выпала из транса Ленкиного голоса. Какой ужас! Еще чуть-чуть, и она бы ответила. Вот тогда Щукин ее точно убил бы. И все недополученные желания Иру бы не спасли. Это тебе не цепь на велосипеде сорвать, не в луже с железным конем искупаться, не на кино уговаривать. Это означает сильно осложнить человеку жизнь.

Чтобы больше не оставаться с Курбановой один на один, Ира подхватила свои вещи и побежала за Митькой.

– Чего весь урок писала? – подождал ее Парщиков. – Русичка на тебя так смотрела, словно собиралась превратить в портрет и на стенку повесить. Хорошо, в пример не поставила.

– Да так…

Ира покраснела. Писать, может быть, у нее получалось, но кому показать – на это смелости уже не хватит. Даже рассказать не сможет. Пускай это пока будет ее, тайное, сокровенное.

– Голос у Ленки странный, – вспомнила она внимательный взгляд Курбановой. – Говорит, как гипнотизирует. Я ей чуть про Щукина не сказала.

Митька промолчал, понимающе кивая. Они прошли коридор, поднялись на пятый этаж. Здесь, как всегда, темно. Чуть в глубь этой темноты, и будет актовый зал с огромными окнами. Но в закутке, куда выходили двери трех кабинетов, не видно ничего. Идти приходилось наугад.

– Это называется метод НЛП. Нейролингвистическое программирование, – сказал, как прочитал, Митька. – Человек подстраивается к тебе, повторяет движения, копирует тембр голоса, говорит негромко, заглядывает в глаза, легко касается, и ты не замечаешь, как подчиняешься ему. Когда ему надо, он говорит: «Прыгни с двенадцатого этажа». Ты идешь и прыгаешь.

– Зачем ей надо, чтобы я прыгнула? – Ира сильнее прижала к себе сумку.

– Манипуляция. – Парщиков остановился, заставив Иру замереть. – Все мы хотим управлять окружающими. На этом строится принцип власти. Ну и общения любого тоже. Тебе ведь от Щукина что-то надо.

Иру прошиб пот от осознания того, что Парщиков читает мысли и теперь знает, что она хотела использовать Лешку, чтобы позлить Сашу.

– Чего от него может быть надо?

– Не знаю, чего девчонкам может хотеться. – Митька не двигался с места. – Зачем-то ты позавчера к нему пошла.

– Позвали, вот и пошла, – упрямо не понимала прозрачных Митькиных намеков Ира. Он хочет сказать, что в Щукина все повально влюблены?

– А не позвали, не пошла бы?

– Нет.

Митька улыбался снисходительной, все понимающей и все прощающей улыбкой.

– Чего ты выдумываешь? – начала заводиться Ира. – Ты хочешь сказать, что я специально пошла на педсовет, чтобы потом у Щукина велосипед попросить? Да я не знала, что у Лешки он есть!

– Люди ничего не делают просто так.

Ира перекинула сумку через плечо, одернула на себе кофту, словом, совершила массу ненужных движений. Он ее совсем запутал!

– Отлично! Тогда расскажи, зачем ты мне про Лику открыл? Никакого житья теперь нет оттого, что я это знаю.

– Видишь, как хорошо, – ты владеешь информацией. Щукин у тебя в руках.

– С чего в руках-то? Не собираюсь я его закладывать! – И вдруг догадалась. – Ты специально мне это сказал? Чтобы я была с тобой заодно?

– Ты теперь знаешь, как приятно владеть чужой тайной?

– Чего ж тут приятного?

– Можешь все, что угодно, от него требовать.

– Да не нужно мне ничего!

– Как же не нужно, если ты зачем-то пошла на педсовет?

– Попросил – вот и пошла. – Было видно, что Парщиков что-то хочет от нее услышать. Что-то конкретное. Но почему-то не спрашивает об этом напрямую.

– А почему он именно тебя попросил?

– Не знаю.

– Не знаешь?

Ире показалось, что темнота в закутке уплотнилась, стало тяжелее дышать. Так и хотелось крикнуть: «Что ты хочешь узнать?»

Но тут мгла взорвалась хлопком внезапного света. Дверь кабинета открылась, выпуская Катю.

– А, – протянул она. – Ты здесь? Тетрадку верни.

Митька шарахнулся в сторону, как будто близкое стояние с Ирой может что-то значить. Но Катя не обратила на это внимания. Она терпеливо ждала.

Вбежавшая в закуток Курбанова стрельнула хитрым взглядом направо – на Иру, налево – на Митьку, фыркнула и скрылась за дверью.

Все это было странно и непонятно. Ира отдала тетрадь и тоже пошла в класс. Митька на уроке не появился. Что она такого успела ему сказать? И с чего он так настойчиво выпытывал, какую пользу от Щукина она хочет получить? Что можно получить от Щукина, кроме его тайны? Владеть этим секретом было неинтересно. Ну, любит он Лику и разлюбил Лену? Вот и пускай одну любит, а другую нет. Не деньги же с него за это брать, в самом деле.

Урок с новой темой снова прошел мимо Иры, на перемене она успела только спросить Щукина, все ли в порядке с велосипедом, на что Лешка наградил ее уничижительной ухмылкой.

– Ну, давай правда сходим в кино, – робко предложила Ира, вдруг вспомнив о своем желании, но при этом в памяти не всплыло, зачем ей все это понадобилось. – Хоть на боевик, хоть на ужастик. – Терпеть она их не могла, но чтобы сделать Щукину приятное, готова была и пострадать.

– Отвали!

– Ну, я же не виновата, что все так получилось!

– Что ты оправдываешься? – не выдержал Лешка. – Получилось – не получилось. Дальше что ты от меня хочешь?

За их спинами тут же нарисовалась Ленка.

– Куда собрались? – спросила она, пристраиваясь ближе к Щукину.

Лешка скучающе отвернулся. Если он куда и собирался, то говорить об этом не хотел.

– Никуда, – пожала плечами Ира, но при этом отвела глаза. Чего она вдруг засмущалась? Это все Парщиков со своими намеками! Нет у нее никакого интереса к Щукину, надо свою вину как-то загладить, и все.

– Никуда, – подтвердил Лешка.

– А я слышала, вы в кино хотите пойти? – Лена пристально смотрела на любимого.

– Уже не хотим. – Лешка бросил такой выразительный вгляд на Лисову, что у нее лишь рот открылся. Теперь-то она в чем виновата?

– На что? – Ленка упрямо вела свою игру.

– Да вроде на ужастик, – растерянно буркнула Ира.

Лешка тяжело вздохнул. Наверное, у него были свои методы борьбы с Курбановой, и сейчас Лисова все испортила. Как всегда.

– Лешик, ты что? Не хочешь? Смотри, а Лисова согласна. – Глаза распахнутые, взгляд невинный, чистая кукла Барби.