Игра по-крупному

Торф, засыпанный в котлован, слегка подсох, просел, и Фирсов вывалил на него несколько тачек мусора, который привез со старой помойки за домом. Стекла и консервные банки он выбрал граблями, а мусор, щадя красных жирных червяков, перекопал вилами вместе с торфом. Затем он пошел к столярному верстачку за сарай -- он помнил, как летом там приятно пружинила под ногами земля, -- и наколол ломом смерзшихся опилок, выбрав их до самой почвы. Нижние опилки не промерзли, и Фирсов, разбросав их в тепличном котловане, снова перекопал землю. Все, как советовали в книге: внизу будет преть лист, посыпанный известью и залитый фекалиями, над ним -- подушка торфа с домовым мусором и опилками. Вся эта масса будет гнить, поедаться микроорганизмами и выделять в теплицу тепло. Биотопливо.

Игорь притоптал пухлую землю, набросал поверх нее старые гниловатые доски, застелил их кусками рубероида и ржавого кровельного железа и вновь положил доски -- получше и пошире, для ходьбы. Пусть преет и разогревается.

В углах бревенчатой обвязки, которая лежала поверх котлована, Игорь подвыбрал пазы и поставил вертикальные стойки; хорошо поставил, внатяг. На них легли два продольных бруска, тоже на шипах. Контур стен обозначился, и Игорь временно скрепил их меж собой двумя легкими досками, вполгвоздя, чтобы не развалить случайно и снять, когда потребуется. Две укороченные в размер сосновые жердины, толстые и сухие, встали посредине торцовых бревен -- Игорь врезал их особенно тщательно: на них ляжет коньковый брусок крыши, а к одной из них будет крепиться петлями дверь, надо чтоб жердины стояли мертво. Игорь подумал и прихватил жердины скобами. Сыскался под навесом и добрый шест -- не менее чем в руку толщиной, ровный и упругий, -- то, что надо для конька. Игорь слегка прошелся по нему топором, срубая выпуклые гнезда сучков, и снял заусеницы рубанком. Шест забелел отструганными боками и посвежел -- сам просился в дело.

Легко работать, когда под рукой хороший материал и инструмент в исправности. Еще зимой Игорь перевозил в гараж все свое инструментальное хозяйство и привел его в порядок -- заточил топоры, пилы, стамески, поменял треснувшие ручки на новые, буковые, разобрал и смазал дрель, подточил на мелком наждаке сверла и пёрки для коловорота, довел до сабельного блеска кромки железок у рубанков, и теперь, легко вырубая пазы или отпиливая ножовкой кусок доски (поставь эту ножовку зубьями на бревно -- сама вопьется в дерево), он хвалил себя за предусмотрительность. Были подкоплены и гвозди -- от мебельных, с медными шляпками, до двухсотки, в мизинец толщиной, гвоздь по нынешним временам редкостный, но забойный -- бревна скреплять можно. Имелись и шурупы, с головками впотай и с круглыми выпуклыми головками; металлические уголочки с отверстиями -- хорошо такими уголочками закрепить прямой угол в раме или дверной коробке; длинные мебельные петли на десять шурупов каждая, такая не разболтается и дверь будет держать классно, хоть висни на ней. Много было припасено мелкого, но дельного, без чего не обойтись в добром строительстве.

Солнце торопило. От земли и бревен поднимался легкий прозрачный пар; но по вечерам, когда Игорь выходил, чтобы взглянуть на светлеющий в углу участка каркас теплицы, под сапогами ломко хрустел ледок.

Проструганные рубанком рейки от мебельной упаковки пошли на стропила. Встав на табуретку, Игорь врезал их одним концом в шест конька, другим -- в верхние бруски стенок. Скаты крыши обозначились достаточно крутыми -- пустой спичечный коробок поехал по первой стропилине, но Игорь не поленился и остальные врезал густо, три рейки на метр, чтобы и мокрый снег, который случается на исходе апреля, не прогнул опасно пленку. Те же рейки, как и определялось эскизом, пошли на вертикальные стойки стенок. Вот тут и сгодились стальные уголочки с дырочками под шуруп. Низ рейки загонялся в вырубленный в бревне паз, а верх, опиленный по самую кромку продольного бруса, крепился к этому брусу уголочком. Игорь размотал удлинители, нашел мелкое сверлышко и зашумел дрелью. Насверлив отверстий под уголки, он заменил сверло узким жалом отвертки и в полчаса закрепил рейки. Попробовал шатнуть рукой каркас -- стоит крепко.

На шум электрического инструмента заглянул Вешкин.

– - Привет юннатам!
– - Сосед с любопытством оглядел постройку.
– - Все-таки решил рассадой заняться? Да кому она нужна, -- завел он свою песню.
– - Копеечное дело. Сажай лучше зелень. Укропчик, петрушечку... Там двадцать копеек, здесь гривенник. Вот покрой сейчас пленкой -- пленка есть?
– - и сажай... Дачники наедут -- с руками оторвут.

Игорь молча прохаживался внутри каркаса, трогая руками конструкции.

– - А чего елки не пилишь?
– - Вешкин кивнул на три ели, вытянувшиеся у забора.
– - Часов в пять встал, и под самый корень. Одну, потом другую... Пень землей замазал -- как будто так и было. Солнце же нужно.

– - Не-е, -- Игорь махнул рукой.
– - Пусть растут...

– - Ну, как знаешь... Думаешь, в тени что-нибудь вырастет? Ни хрена не вырастет. Солнце главное! Солнце! Книжки читаешь, а не знаешь... Растениям веге... цветивного периода не хватит. Давай-давай, сажай рассаду. А я посмеюсь.

– - Смейся, -- улыбнулся Игорь.

– - Пока не поздно, брось ты эту мелочовку -- сажай лук, укроп.
– - Он оглянулся, словно сообщал тайну, и перешел на шепот: -- Мы в прошлом году луку на триста рублей продали. Воткнул его между тюльпанами в теплице, и порядок. Ну, это между нами.
– - Он закурил и приветственно взмахнул рукой низенькому мужчине в кепке, шедшему по дороге: -- Здоров, здоров!..

– - Что, Володя, консультацию даешь?
– - задиристо спросил мужчина не останавливаясь. И кивнул, вроде как Игорю: "Привет!"

– - Да, -- неохотно сказал Вешкин, -- консультацию.
– - И обернулся ему вслед: -- А ты чего, пить бросил -- кепку купил?
– - Он хохотнул: -- Во, юморист...

Мужчина бормотнул что-то, словно оправдываясь за покупку, и прибавил ходу.

– - Алкаш...
– - убежденно сказал Вешкин.
– - Да ты его, наверное, знаешь -- Колька Колесов, в конце улицы живет.

– - Колесов?
– - удивился Игорь.
– - Конечно знаю. Мы с ним на полянке в футбол играли. Так это он?..

– - Он... Три раза уже от этого дела лечился, все впустую. Напьется -- матку лупит, с ножом бегает. Дурной... Дождется, что посадят.

Игорь посмотрел вслед удаляющемуся по дороге Кольке. Да, его походочка -- торопливая, чуть развалистая, водит плечами, как боксер, выходящий на ринг. Колька... И не узнать парня.

– - А тут у тебя чего?
– - Вешкин вошел внутрь каркаса и закрутил головой, критически осматривая постройку.
– - Ничего, конечно, сойдет для начала.
– - Он тронул рукой продольные рейки.
– - Только хлипковато. Надо было сразу из бревен строить. Столбы поставил, а между ними рамы старые. Видел, как у меня? Заходи как-нибудь, посмотришь. Ну, а эта года два простоит...

– - Мне больше и не надо...

– - Знаешь, во сколько мне теплица обошлась?
– - не слушал Вешкин.
– - Две тыщи вместе с котлом. Так мы тогда уже на овощах калым имели, на ноги встали. А ты хочешь сразу -- "много и кучкой". Ну давай-давай, пробуй...
– - Вешкин ушел, еще раз назвав Игоря юннатом и посоветовав с первых же заработков прикупить микроскоп для наблюдения микробов. Но злорадства -- Игорь это заметил -- в его шутке уже не было; так, веселый треп.

Темнело быстро. Небо серой простынью нависало над голыми деревьями, и только на западе, где садилось за лесом солнце, клубились тучи -- черно-синие и высокие. Игорь занес в дом инструмент, собрал стружки в корзину, подкинул в плиту дров, поставил чайник и пошел на станцию звонить Насте.

Вода в дорожных лужах покрывалась сальным и зыбким налетом, как на застывающем студне. Игорь грыз прихваченный с противня сухарь и размышлял, чем сейчас может заниматься Настя.

Он не был дома уже три дня, но звонил каждый вечер, как впрочем, звонил и с "химии", умудрялся сыскать телефон, где бы ни находился, дня не было, чтобы они не увиделись с Настей или не созвонились, и всегда она разговаривала с ним тепло, чувствовалось, что ждет его и скучает, "Ну когда ты уже приедешь? Мы с Мараткой тебя заждались". И он срывался поначалу в самоволки, чтобы хоть час побыть дома и вернуться к вечерней проверке; потом в гараже договорился со своим молодым начальником и тот стал подписывать ему график, что он работает ночь через день. В комендатуре, наверное, догадывались, что дело нечисто, но закрывали глаза: попадешься -- отвечать тебе. И он стал ездить ночевать домой на неделе, не веря своему счастью, пока не узнал, что так делают все, кто работает по особому графику. И всякий раз, когда даже приезжал без предупреждения, наслушавшись разговоров о неверных женах, заставал дом в полном порядке, а Настя обнимала его и светилась радостью. "Есть будешь? Ну раздевайся скорей, я сейчас приготовлю". И бежала на кухню чуть ли не припрыгивая, как девочка. Вот и вчера она укорила его поздним звонком: "Что не звонишь целый день? Я жду, жду, волнуюсь... Как ты там?.." И совсем некстати вспомнилось, как в молодости, когда он однажды лежал с одной девушкой в постели, ей позвонил официальный жених, и она, сделав ему знак вести себя тихо, очень мило пощебетала с женихом на любовные темы, а потом они продолжили свои занятия. "Я лежу и читаю Джека Лондона, -- врала девица, -- Очень скучаю без тебя. Когда приедешь?" Игорь не запомнил ее имени -- больше они не виделись.

Игорь приготовил пятнадцатикопеечную монету и набрал номер.

Занято. Он набрал снова. Трубка пикала короткими гудками. Он прошелся по платформе и бесцельно пересчитал цистерны, стоящие на запасном пути. Двенадцать. С кем она может сейчас разговаривать? Фонари за вокзалом мигали бледным розовым светом. Двое пьяных расставались и никак не могли расстаться. Может быть, позвонила теща? Она частенько звонит по вечерам. Игорь вернулся в будку и набрал тещин номер. Длинный гудок. Он нажал на рычаг и вновь набрал свой номер. Занято. Игорь прикинул: если вернуться на дачу, перенести рассаду с веранды на кухню и дождаться, пока прогорит печка, то он успеет на десятичасовую электричку. В полдвенадцатого будет дома. Проверить, чтоб не мучаться, жену -- чем она там занимается в двухкомнатной квартире, уложив сына спать? Ведь баба захочет, черт захохочет... Все мы хороши, пока нас не поймают на плохом. Игорь закурил и протер запотевшее стекло будки. Постукивало в висках. Устал. Не ел ничего с утра. Он вновь приготовил пятиалтынный, но номер набирать не спешил. Пусть она закончит разговор, пройдет несколько минут и тогда позвонит он. Скажет ли, что болтала с кем-то по телефону? Это важно...