Игра с джокером

– Под каким же соусом я туда попрусь?

– Под самым обычным. Майор Наумкин тебя ещё раз вызывает, как свидетеля. Он же так подгадает, чтобы у вас Сизовым хоть полминуты было.

– Вижу, все схвачено, - говорю я.

– Все путем, дед!
– улыбается полковник.

– А майор Наумкин... сколько он знает?
– на всякий случай любопытствую я.

– Не волнуйся, дед. Не больше, чем надо. Знает, что вчера я заезжал к тебе, чтобы переговорить, как со свидетелем, и ты согласился сыграть роль связного... Чтобы следствию помочь.

– А что насчет заложников Сизов сказал?

– интересуюсь.

– Сказал, что понятия не имеет, куда их перевезли. Вроде, правду говорит. Ему не с руки мне врать. Впрочем, такие тупые быки... Они могут и соврать себе во вред, просто с испугу. Или какую-то хитрость своим недоделанным умишком подозревая... Там, где никакой хитрости нет. Потому что там, где она есть, они её никогда не видят. Так вот, заложников не нашли. А вот лишний труп обнаружился.

– Как это?

– Да вот так. Сизов показал, что восемь трупов захоронено, а мы нашли девять. И ещё разобраться предстоит, соврал мне Сизов или об одном из убитых ничего не знал. Скорее, второе. Если не обсчитался, конечно, - и полковник прифыркнул, вот этак.

– Словом, новые вопросы и новый туман, - говорю.

– Вот именно. Так что двигай в милицию, дед. Я спешу. Мне ещё надо этого адвоката обломать, чтобы взбрыкнуться не вздумал. Вечером вернусь.

– Я как раз вечером домой собирался поехать, денька на два.

– Так я тебя и отвезу, если не придется здесь на ночь задерживаться. Доставим с комфортом! Все, я побежал, а ты приступай к делу... И никакой самодеятельности, очень тебя прошу. Исполняй только то, что я сказал. Сейчас от каждого нашего шага жизнь захваченных людей зависит.

И он умчался. А я посидел немного, пораскинул мозгами над услышанным, да и двинулся в больницу.

Навестил я Настасью и Валентину, порадовал их, что Максимка приезжает, узнал от Настасьи, что вчера вечером, после моего ухода, у неё все побывали - и Палыч, и Лексеич, с женами - узнав, что можно её посещать. Вроде, и с документами все утрясли, и у милиции нет возражений против того, чтобы Васильича хоронить, так что похороны на послезавтра назначили. И врач мне то же самое подтвердил.

После чего я в милицию побрел. Майор Наумкин, в своем кабинете, встречает меня как родного.

– Здравствуйте, - говорит, - мне полковник сказал, что вы согласились нам помочь.

– Всегда готов, - отвечаю.
– Все, что в моих силах, сделаю, чтобы за Васильича и его семью отомстить.

– Правильно!
– усмехается майор.
– Отольются кошке мышкины слезки!.. Так вот, я сейчас велю Сизова сюда доставить, и мы между вами как бы очную ставку устроим. А потом я выйду на секунду, и вы передадите этому Сизову все, что надо.

И я вижу по нему, что он доволен собой как первоклашка после первой в жизни пятерки. Небось, скоренько соображаю, голову ломал, что бы такое придумать, чтоб "поестественней" оставить меня с Сизовым наедине на несколько секунд, радовался, когда про эту очную ставку придумал - словом, поднатужился, чтобы полковнику доказать, что они здесь тоже не лыком шиты, в этом городишке. Ну, вообще, он славный мужик, этот майор. По мне-то, все эти очные ставки и прочий антураж ни к чему, если б меня на несколько секунд к Сизову подпустили, то и нормально. Сами понимаете, будет у Сизова время соображать, что естественно, а что неестественно, да ещё при его-то мозгах, ему надо мне сообщение поскорей передать, и вся недолга.

Ну, ладно, надо ж майору потакнуть. Вот я и сижу, жду очной ставки с Сизовым. Вводят его конвойные, он на меня косится, и, похоже, расслабился малость.

Ну, майор все формальности исполняет, заносит в протокол имя, отчество и фамилию каждого, прочие данные, потом говорит.

– Значит, так. Нам надо уточнить несколько деталей. Свидетель, - это он, значит, ко мне.
– Вы видели когда-нибудь подозреваемого?

– Разумеется, - говорю.
– На рынке, в день происшествия, утром. Он с двумя своими братьями был. То есть, я потом узнал, что это его братья.

– А ещё когда-нибудь?

– Так вчера только, вот здесь. То есть, не в этом кабинете, а за решеткой.

– Вы о чем-нибудь разговаривали? Вчера, я имею в виду?

– Да нет, ни о чем. То есть, я ему сказал что-то вроде "Что ж ты натворил, сволочь этакая", так ведь это разговором не назовешь.

– А ещё когда-нибудь вы его встречали. Например, когда подъезжали к дому вместе с Пигаревым, на его машине? Он возле дома не мелькал?

– Нет, - говорю.
– Я, конечно, мог и не заметить, но что я не видел его ни тогда, ни в каком другом случае, это точно.

– А вы, подозреваемый, что скажете?
– поворачивается майор к Сизову. Подтверждаете вы слова свидетеля?

– Чего мне подтверждать или не подтверждать?
– говорит Сизов.
– Я ж его не помню, кроме как вчерашнего раза, когда он на меня глазел. Может, видел он меня на рынке, может нет - мне-то откуда знать? А что мы были там в то время и что с Пигаревым препирались - это я вам говорил, тут скрывать нечего.

– Но вы, вроде, говорили, что он должен был вас и около дома Пигарева заметить?

– Я надеялся, - отвечает Сизов, и на меня глазами зыркает.

– И что вы так хотите доказать свою вину в этом преступлении? разводит руками майор.
– Может, чтоб от ответа за преступление покруче укрыться, а?

Да, я-то уже понял, что майор не так прост, и палец ему в рот не клади. До Сизова это только сейчас доходить начинает.

– Я сознался, потому что не хочу, чтобы мне тоже пулю в башку всадили, - отвечает он.
– Чего тут непонятного?

– Ладно, - говорит майор, - распишитесь вот здесь и здесь.

Расписались мы с Сизовым, и, пока стояли рядом и расписывались, он мне крохотную бумажку сунуть в руку успел. Майор, как я понял, только сделал вид, будто ничего не заметил, потому что говорит мне:

– Все, вы свободны, можете идти.

Не видит необходимости, то есть, нас с Сизовым наедине оставлять значит, углядел, что сообщение мне уже передано.

– До свидания, - говорю.
– Если ещё буду нужен, всегда готов.

И выхожу на улицу.

На улице разворачиваю записку и читаю: