Игра с летальным исходом

Надя довольно бесцеремонно принялась раздевать Ивана, не опасаясь его разбудить, напротив, уверенная, что он не проснется. Вытаскивая его руку из кармана куртки, она обнаружила зажатый в ней пистолет и не сумела его забрать. Пистолет так и остался в его руке. В кармане его куртки она нашла еще три. Глаза ее, при виде такого арсенала, уважительно округлились.

Она раздела его полностью, резонно решив, что он давно уже был лишен подобного комфорта – спать обнаженным. Раздевшись сама, она прижалась к спящему Ивану своим телом, вдохнув запах мужского пота, табака и резкого одеколона. От этого запаха кружилась голова, хотелось закрыть глаза и вдыхать его еще и еще.

У нее не было никакого физиологического желания. Ей просто хотелось спать рядом с этим человеком. Надя положила голову ему на плечо и тоже заснула. Спокойно и удовлетворенно.

Глава IV.

...У Крестного всегда был на примете не работающий пионерский лагерь в окрестностях Москвы или опустевший Дом отдыха, из тех многочисленных в довоенные годы ведомственных подмосковных здравниц, которые через шестьдесят-семьдесят лет добросовестной службы оказались не нужными на балансе ни одного предприятия или ведомства и теперь тихо и безлюдно разрушались природными стихиями – солнцем, дождем, бродягами и морозом.

На таких забытых богом и людьми остатках подмосковной цивилизации Крестный любил устраивать свои «полигоны» для испытания нового человека в придуманной им игре в «гладиаторов».

Ничего нового, он, собственно, не выдумал, поскольку невозможно было придумать что-либо новое в области способов убийства и проявления человеческой жестокости со времен Римской империи.

Люди всегда убивали друг друга, всегда ставили на кон свои жизни и всегда стремились забрать жизнь другого человека, словно ставку в игре. Не могли не стремиться, иначе им пришлось бы расстаться со своей, тоже выставленной на кон. Пришлось бы проиграть.

Крестный учил выигрывать.

Выигрывал тот, кто умел убивать других быстрее, чем могли убить его самого. Кто чувствовал скорость смерти. Тот, кто убивал наверняка и никогда не оставлял в живых недобитых врагов.

Жалость, проявленная тобой к врагу, всегда убивает тебя самого.

Это одна из аксиом, на которых построена наука убийства.

Особенно любил Крестный заброшенные плавательные бассейны, в которых так удобно было устраивать личные поединки его «гладиаторов».

Абсолютно равные условия.

Отсутствие каких-либо случайных вспомогательных приспособлений для убийства, заставляющее соперников рассчитывать только на свое индивидуальное умение владеть своим телом и теми инструментами смерти, которые определяет для них сам Крестный.

Невозможность проявить слабость, струсить, убежать, отступить. Страх означал в таких условиях всегда только одно – смерть.

Страх и смерть были синонимами на этих выложенных кафелем подмосковных аренах убийства.

Смешно сказать, но для Крестного немаловажное значение имел и эстетический момент. Белый кафель в красных пятнах, полосах и брызгах крови, создавал своеобразную эстетику смерти, в которой чувствовались оттенки и отголоски и морга, и операционной, и бойни, и прозекторского стола одновременно.

У плавательных бассейнов есть, наконец, еще одно большое достоинство – они создают полную иллюзию римского театра, в котором зрители располагались сверху, на высоких трибунах.

Когда смотришь с высокого бортика бассейна на кровавую драму, разворачивающуюся на его кафельном дне, и вопросительный взгляд того, кто оказался сильнее, требует твоего мнения по поводу судьбы распростертого у его ног соперника, понимаешь, что чувствовали римские патриции, трясущие кулаками с опущенными книзу большими пальцами. Понимаешь, чего они ждали.

Они хотели увидеть то, ради чего собирались в театре, главную героиню спектакля.

И приглашали ее на выход уткнутыми в землю большими пальцами и криками:

Убей его!.

Бои, которые устраивал Крестный, как и бои гладиаторов в Древнем Риме, были бенефисами смерти.

Он заставлял своих «мальчиков» убивать друг друга, и порой напряженно прислушивался к себе, не зная, какой исход поединка более желателен для него.

Они все были его воспитанниками, некоторых он знал годами, успел к ним привыкнуть, нельзя сказать, чтобы полюбить, но привязаться.

Наконец, во всех них он вкладывал деньги и немалые. Обучение даже одного профессионального киллера стоит недешево, а тут их десяток.

Хотя, правильнее говорить не об обучении, а о воспитании, считал Крестный. Обучить можно и медведя, выдрессировать его так, что он будет вести себя, в точности, как человек.

Но воспитать из медведя человека невозможно. Сделать зверя человеком под силу только господу Богу и теории эволюции Дарвина.

Зато можно из человека воспитать зверя.

Не обучить звериным повадкам и приемам, а именно воспитать.

Крестный часто размышлял над разницей между обучением и воспитанием. Потому что, он был талантливым педагогом и к вопросам педагогической теории у него был не схоластический интерес, не праздное любопытство, это была потребность в осмыслении своих действий талантливого и многоопытного педагога-практика.

...Крестный сидел с Иваном у края пустого бассейна, в котором уже, наверное лет пять не бывало воды, но захламиться сильно он еще не успел, и пытался растолковать ему принципы своей работы.

– Пойми, Ваня, мне будет одинаково жаль потерять любого из них.

Он указал рукой на десятку сидящих у противоположного края бассейна на обшарпанной спортивной скамье обнаженных бойцов.

– Каждый из них у меня не меньше года. И каждый для меня почти как сын. Маленький и несмышленый. Но который вырастет и займет свое законное место среди моих взрослых сыновей. У меня их сорок...

– У тебя были дети? – перебил его Иван. – Твои, собственные?

– Не отвлекайся, Ваня. И меня не отвлекай, – Крестный поморщился и замолчал, сбившись с мысли.

Впрочем, пауза была лишь секундной.

– Были, – ответил Крестный Ивану. – Один. Он умер. Не буду рассказывать, как. При каких обстоятельствах. Расскажу как-нибудь в следующий раз. Я очень надеюсь, что у нас он еще будет.

– А я не надеюсь, – вновь перебил его Иван. – Я просто знаю.

– Ты только не хвались, Ваня. Ребятишки у меня способные. Ты сам сейчас увидишь. У них сегодня что-то вроде экзамена. Дисциплина называется – «голыми руками». Сейчас они будут спускаться туда, – он показал на бассейн, – парами и пытаться убить друг друга. Экзамен сдаст тот, кто останется в живых.