Игра с нулевой суммой

– Носом попробуй, – посоветовал ей Алёха.

– Ты сам носом что-нибудь можешь?

– Я, между прочим, носом даже не ем, – возразил Алёха, раздумывая, что ему делать. С сорокой не так тоскливо, конечно, торчать примотанным к дереву, словно Карабас-Барабас. – Знаешь что? А вот то, что ты говоришь, людей не пугает? Может, ты в какую деревню слетаешь и скажешь, что тут срочно помощь нужна?

– Не выйдет, – крякнула сорока. – Людей то, что я говорящая, не пугает, только они это не очень-то любят. Это все Онариш придумал, а тут колдунов, кроме него, больше нет, поэтому – нет, не проси, я ещё жить хочу.

– Я тоже жить хочу, – жалобно сказал Алёха. – Очень.

– Ну а раз хочешь – чего стоишь? – удивилась сорока. – Ждёшь, пока помрёшь от голода и жажды? Ну жди…

Алёха вздохнул. Чего она от него добивается? Сопротивления? Ну хорошо…

Следующие минут пять он упорно пытался вырваться. Вынуть руки, ноги, хоть что-нибудь, но, как он и предполагал, все напрасно. Похоже, верёвки затянулись даже сильнее, и тело заныло совсем непереносимо. Едва не вывихнув запястье, Алёха сдался.

– Не получается.

– Может, пробуешь не так? – глядя на него с жалостью – не с сочувствием, а именно с жалостью, как на придурка – подсказала сорока. – Ты головой, головой.

– Что – головой? – заорал обозлённый Алёха. – Дерево переломить головой? Я не настолько дубинноголовый!

Сорока зашлась в хохоте.

– Подумай головой, – сказала она, откашлявшись. – Подумай, что хочешь освободиться. И посмотри, что будет.

«Черт, – вспомнил Алёха, – она же жила у колдуна, который видит будущее. Может, и правда?..»

И он подумал. Потом ещё. И ещё, так подумал, что заболела уже голова, но по-прежнему все было безрезультатно.

– Ха-ха, – изрекла сорока. Алёха озверел.

Ну что ему надо сделать? Усилием мысли распутать верёвки? Он опустил голову вниз. Руки ему хотя бы связали спереди, и узел был отчётливо виден. Допустим, что этот конец сюда, этот – сюда. Продеть, опять продеть… а потом что? Сюда. И вот так ещё. А потом…

Алёха замер. Потряс головой, потому что… сработало. Что? Он смог распутать верёвку?

Он присмотрелся к узлу. Ну, тогда ещё вот сюда. Вот мерзавец, как затянул, но ничего, осторожненько… И… все!

Алёха уставился на свои руки. Свободные. Вот и натёрты, конечно, на запястье, но…

– Эй, – позвал он сороку. – Это вот что?

Та привычно захихикала.

– Погоди. Погоди, так у меня… у меня есть дар?

Вот это было открытием. Таким, что Алёха даже забыл, что все остальное у него пока привязано намертво.

– Так ведь это… оно же в детстве проявляется?

С другой стороны, то был Алох целиком. А теперь от него только тело осталось. Может, Алёха что-то сбил в этой тонкой системе настроек?

– Так а что, тебя в детстве привязывали? – с любопытством спросила сорока.

Тоже верно, подумал Алёха. Дар у всех разный. Но ладно, что хоть такой.

И, резко выдохнув, он принялся осваивать новые навыки дальше. Почти сразу он вспомнил слова Беньки, что яблоки даром в промышленном масштабе не нарвёшь – устанешь. Алёха и сам вспотел, и с узлами было тяжко, и верёвку пришлось силой мысли перекручивать – больно, однако! – но наконец он увидел узел и приступил к собственному освобождению.

К тому моменту, как верёвка упала и остались связанными только ноги, Алёха вымотался так, что свалился под дерево. Лежал и пялился в небо: облака, верхушки деревьев, наверное, сейчас дождь пойдёт.

Сорока перелетела к нему на грудь.

– Ну как? – озабоченно осведомилась она.

– Я чуть не сдох, – признался Алёха. – И что, так всегда?

– Кра-а, – подтвердила сорока и слетела. – Не расслабляйся, давай дальше.

Ноги Алёха решил развязывать по-человечески – руками.

– Почему Орнели тебя так боится? – спросил он. Допустим, говорящая птица – зрелище странное. Но не страшнее наркомана в подворотне и точно уж не опаснее прасликов. – Почему тебе в деревне бы голову оторвали?

– Потому что я спутница колдуна, дурила, – засмеялась сорока. – А колдун это что? Правильно, колдун – это зло.

– Онариш кому-нибудь причинил зло?

Алёха внимательно смотрел на сороку, сорока – на Алёху. Потом она, подумав, заметила:

– Чтобы тебя считали злом, зло делать необязательно… Достаточно просто быть не таким как все. Так?

– Да, – со вздохом признался Алёха. Ну и в его мире все точно так же, и нечего тут грешить на отсталость. – То есть он просто не подчиняется воле Всевидящих, и за это его могут казнить?

Он сбросил верёвки и вытянул ноги. Почти хорошо, и даже нет никакой эйфории от того, что у него, оказывается, имеется дар.

– Всевидящим наплевать, – хохотнула сорока. – Люди не хотят давать кому-то дара больше, чем могут держать под контролем. Вот смотри, те два дурака, что у вас увели лошадей, да и Бенарда захватили… – тут она уже не сдержалась, хохотала долго и с удовольствием, а Алёха все никак не мог осознать, что она нашла тут смешного. – Они тоже дарованные. А куда они обращают свой дар? Да тоже на пропитание. Главное, как они думают, никого не убить, ну да, ну да… Это вам ещё повезло, что разбойники с даром попались, а были бы без, так раз – и готово, никакой маг не спасёт. А я ведь тебе говорила – смотри, парень, в оба...

– Все равно я не понимаю, – признался Алёха и встал. Почти нормально, только опять все болит. – Но, наверное, и не пойму. Только мне на дар наплевать. Ты знаешь, куда они могли пойти? Надо вытаскивать Беньку и Орнели. Хотя она мне и не нравится, – прибавил он.

– Глупый ребёнок, – сорока порхнула ему на плечо. – Думает, как бы ей быть хорошей. А обитель от неё не дара, а самопожертвования ждёт. Даже если себе в ущерб, лишь бы другим во благо.

– Так бывает? – удивился Алёха.

– Конечно, – сорока зачем-то шепнула ему прямо в ухо: – Королева умела лечить. Королеву сгубил мрак изнутри, сколько времени она умирала, все свои силы лекарские отдала, чтобы дольше держаться, ради королевства, ради короля.

– Я вообще перестал догонять, как все работает, – махнул рукой Алёха. – Орнели боится причинить боль, Онариша ненавидят из-за будущего, а Бенька… – он осёкся. – А Бенька в плену, так что кончай трепаться, скажи, куда мне идти.

– А куда ноги ведут, – усмехнулась сорока. – Туда и иди.

Алёха сделал шаг.

– Кажется, до меня дошло. Это как… – Как что? «Застрелить того, кто взял заложников?» Не поймёт. – Это если бы я мог и убил бы разбойников, которые бы хотели убить Беньку и Орнели. Так? Если кому-то это будет во благо, то кому-то может быть и во вред. Верно? Все дело в выборе.