Игра со счастьем

– Ладно, ты уже, наверное, порядком задолбалась слушать непрекращающийся поток откровений на тему памперсов и груди. Лучше расскажи, что у тебя там с универом?

– Завтра собираюсь проведать Львовича.
– ответила я подруге.

Действительно, я думала восстановиться, а начинать это дело нужно было с похода к ректору, который я уже больше не могла откладывать.

– Думаешь Бондарь кинется тебе в ноги с криками о том, как сильно скучал?
– со смехом спросила подруга.

В этот момент зазвонил домофон.

– Лиз, повиси минутку.

Меня уже порядком начинали подбешивать курьеры или соседи, которым нужно было срочно попасть в подъезд, поэтому они набирали номер случайной квартиры. По закону подлости чаще всего это оказывалась именно моя.

– Да.
– немного нервно сказала я, взяв трубку.

– Олеся, добрый вечер.

На миг у меня пропал дал речи. Однако я быстро смогла отойти от шока.

– Добрый.
– ответила я и нажала кнопку, открывающую дверь.

Я повесила трубку домофона и поднесла к уху мобильный.

– Я перезвоню. Тут Львович по ходу мои молитвы услышал.
– сказала я и не дожидаясь вопросов подруги нажала отбой.

В том, что именно Бондарь сейчас поднимается ко мне домой, я не сомневалась. Его голос я узнала моментально.

Я вышла в коридор, и через пару минут передо мной, действительно, появился ректор собственной персоной. На секунду я подумала, возможно, мне стоит показаться к психиатру из-за начавшихся галлюцинаций. Однако если Бондарь и был плодом моего воображения, то выглядел вполне себе реальным, а попросить ущипнуть его я всё таки не смогла.

– Здравствуйте, Николай Львович.
– всё еще с бровями, находящимися где-то на уровне лба поздоровалась я.

– Еще раз здравствуй, Олеся.
– с приветливой улыбкой сказал мужчина.

– Пройдете?
– всё так же с недоумением спросила я.

– Да, пожалуй.
– без доли растерянности ответил Бондарь.

Я провела ректора в холл, предварительно припарковав чемодан, который был у него с собой, в коридоре.

– Чай? Кофе?
– спросила я у Львовича, который не спешил начинать диалог.

– Кофе, если можно.
– скромно озвучил свое пожелание мужчина.

Я кивнула и отправилась на кухню. К моей радости, как заядлого кофемана, в квартире у Глеба так же имелась кофемашина. Я приготовила две чашки ароматного напитка и вернулась к ректору, скромно сидящему на диване и осматривающему обстановку.

Поставив чашки на журнальный столик, я опустилась рядом со Львовичем и, посмотрев на него, задала вопрос:

– Чем обязана?

Мужчина улыбнулся.

– У меня осталось немного времени до самолета, и я решил заехать к себе.

О том, откуда Бондарь знает, что я в городе и что мой адрес несколько отличается от того, который указан в документах имеющихся в вузе, я решила даже не спрашивать.

– Куда собираетесь?
– решила я спросить хоть что-нибудь для поддержания абсурдной беседы.

– В столицу.
– вновь улыбнувшись ответил Львович.

– Мммм...

Нелепость ситуации заставила меня усмехнуться. Я сидела в квартире соседа и разговаривала с ректором, который, черт его знает как, нашел меня и решил вдруг проведать.

Видимо, Бондарь догадался о ходе моих мыслей и решил, наконец, начать разговор.

– Я понимаю, что немного удивил своим визитом, но я не мог уехать просто так.

От его слов понимать больше я не стала, поэтому продолжила молчать.

– Олеся, ты многого не знаешь.
– продолжил ректор.

– Я еще и нифига не понимаю, судя по всему.
– пробубнила я, а потом, вспомнив с кем разговариваю, одернула себя.
– Простите, Николай Львович.

– Всё в порядке.
– отмахнулся мужчина, на несколько секунд он задумался, а потом, выдохнув, сказал.
– Прошлой осенью...

Он замолчал, а я, наконец, начала понимать, о чем он хочет поговорить.

– Вы ведь здесь сейчас не как ректор?
– на всякий случай поинтересовалась я.

Он улыбнулся.

– Нет. Насколько тебе известно, у меня есть сын.
– Львович посмотрел на меня, ожидая реакции.

Так как ее не последовало, он решил продолжить.

– В том году Виталик наломал много дров.
– он немного помолчал, после чего усмехнулся и продолжил.
– А в этом, вообще, сам себя переплюнул.

Я чувствовала, что начинаю закипать. Если Бондарь решил меня добить разговорами о насыщенной жизни Ковалевского и вновь загнать в яму депрессии и прочих похожих прелестей, то он был на верном пути.

– Николай Львович, - попробовала я максимально спокойно объяснить.
– Я сейчас не очень хочу разговаривать о Виталике. Сказать честно, я вообще не хочу о нем слышать.

– На следующий день после приема, после того, как он расстался с тобой он приехал ко мне.
– резко сказал Львович.

Не знаю почему, но эти слова заставили меня замолчать и прислушаться к тому, о чем говорил ректор.

– Он соврал тебе, Олеся.

А дальше Бондарь рассказал мне всё. Про Белова, про угрозы, про бизнес. Всё то, о чем я и не могла подумать в течении всего прошедшего времени. Я сидела и молчала, боясь перебить мужчину.

После того, как он замолчал, мы провели еще несколько минут в тишине, после чего я всё таки осмелилась спросить:

– Почему он мне сразу ничего не сказал?

Львович усмехнулся:

– А как бы ты отреагировала, если бы человек, которого ты знаешь всего ничего рассказал бы о том, что из-за него тебя могут убить?

Эти слова вернули меня с небес на землю. Здесь было нечего возразить, и Бондарь это понимал.

– Олеся, - сказал он, заглянув мне в глаза, - я много раз думал об этом, пытался поставить себя на его место, но до сих пор не знаю, как бы повел себя в той ситуации.

Я опустила взгляд. Раньше, у меня даже не возникало мысли, что Ковалевский таким паршивым, если признаться честно, способом, но решил меня оградить от того мира, где мне изначально не было места.