Игра со счастьем

– Ей сейчас лучше вообще на глаза лишний раз не попадаться. Нет, не подумай, я ее люблю и всё понимаю... усталость, недосып, нервы, да у меня самого иногда глаз дергается, но вот под горячую руку Лизы сейчас попадать сейчас вообще опасно.

Он замолчал, а я решила продолжить разговор, озвучив свое предположение:

– А Ковалевский появился как раз в нужное время и в нужном месте?

– Бинго.
– парень усмехнулся.
– Лиза честно пыталась держаться, ну... первые минут пять, а потом тормоза отказали и Виталик услышал весь поток праведного гнева моей жены. Честно, я хотел просто сбежать.

Я засмеялась, представляя эту картину в красках. Глеб дождался, пока я успокоюсь, после чего вновь заговорил:

– Я думал, что он просто попрощается или уедет, ну или на крайний случай начнет придумывать какие-нибудь отмазки, но я откровенно офигел, когда он сел на диван и спокойным голосом начал всё рассказывать, понимая, что сейчас это чистая правда.

Мне не нужен был пересказ истории еще раз, поэтому я проговорила:

– Еще в июле ко мне заезжал Бондарь, это он мне всё рассказал.

– Его я тоже видел недавно, уже не знаю что повергло меня в больший шок: рассказ Виталика или Львович в компании с тетей Мариной.
– он помолчал, а потом добавил.
– В нашей семье теперь ходит странная легенда про девушку, которая умеет вставить свои пять копеек даже там, где никто этого не ждет, в хорошем смысле, конечно. Не знаешь о ком речь?

– Понятия не имею.
– фыркнула я, понимая, что Глеб теперь в курсе этой части семейных тайн.

Я подумала, что раз он уже всё знает, то могу спросить:

– Как она?

– Если ты про девушку, то думаю, что в поисках новых приключений на свою задницу.
– весело сказал друг, а потом уже серьезней продолжил.
– Ну а если ты про мою тетю, то уже пол года как в ремиссии. Хотя в моей голове вся эта история с болезнью откровенно не укладывается, наверное, просто нужно время, чтобы всё это осознать.

Я кивнула, а вслух сказала:

– Время всегда помогает расставить всё на свои места.

Мы немного помолчали, после чего вновь задала вопрос:

– Почему вы ничего не сказали мне про Ковалевского?

– А почему ты ничего не говорила про Марину?
– вопросом на вопрос ответил Основский, и не дав мне вставить слова, добавил.
– Потому что бывают такие ситуации, когда ты просто не имеешь права что-либо менять, даже если этого очень хочется. Это ваша история, Лесь, поэтому и решать что делать дальше должны только вы.

***

Начало учебы в этот раз вновь выпало на понедельник. Однако он кардинально отличался от прошлогоднего. Я проснулась от ласковых солнечных лучей, которые, казалось, еще даже не догадывались о том, что наступила осень. Потянувшись, погладила кота, который развалился рядом со мной, грея свои рыжие бока. Это наглое животное, тихо мурчащее от удовольствия, заставило меня улыбнуться.

Я приняла душ и приготовила себе крепкий кофе. Распахнув створки шкафа, я пробежалась руками по своим любимым джинсам и свитерам, выбирая, что же сегодня надеть. Достав с полки тонкий кашемировый персиковый свитер и узкие темно-синие джинсы я вновь не смогла спрятать улыбку. С недавних пор даже такая мелочь, как отсутствие в жизни костюмов и каблуков, стала дарить мне радость.

Я не торопясь нанесла легкий макияж, стянула волосы в высокий хвост и кинула в небольшой кожаный рюкзачок все необходимые вещи, после чего была полностью готова к выходу из дома.

Засунув ноги в мягкие и удобные балетки, не забыв спеть короткую хвалебную оду создателям обуви на плоской подошве, я вышла из квартиры. В коридоре, правда, мой заряд позитива немного угас, когда я вспомнила, что вчера снова забыла выбросить мусор, а сейчас опять не обнаружила пакета. Помянув свою забывчивость добрым словом, я пожала плечами и направилась к лифту.

Даже путь в метро до универа дался мне легко. Перед первой парой я познакомилась со своей новой группой. Некоторых ребят я знала, некоторых видела впервые, но почему то у меня не было сомнений, что я найду себе компанию и смогу не думать как бы скорее умереть со скуки и не страдать.

Занятия пролетели быстро. Видимо за время отсутствия, моя тяга к знаниям всё-таки ожила, поэтому лекции я записывала с особым энтузиазмом, пытаясь по максимуму запоминать то, что говорили преподаватели.

После пар я должна была заглянуть к Лене, которой нужно было утрясти какие-то мелочи, которые касались моего перевода. Я шла, глядя себе под ноги, когда уже в коридоре, в конце которого находилась приемная и кабинет ректора, услышала, как меня окликнули:

– Девушка!

Не узнать этот голос я не могла, хоть и слышала его в последний раз в доме у Белова. Я резко остановилась, стараясь взять себя в руки, сделала несколько глубоких вдохов, после чего повернулась.

Ковалевский стоял в нескольких шагах от меня, смотря мне прямо в глаза. Меня словно загипнотизировали, потому что я была не в силах отвести взгляд.

Он подошел ближе, остановившись на расстоянии метра, и, по прежнему не сводя глаз, сказал:

– По-моему, вы кое что потеряли.

Я посмотрела на его протянутую руку и прикусила губу, чтобы не дать волю эмоциям. В открытой ладони Виталика лежал мой браслет.

Молча, я вытянула свою руку, немного приподняв рукав свитера, и подала ее тыльной стороной вверх. Ковалевский аккуратно застегнул починенный браслет на его законном месте, успев нежно коснуться пальцами моей татуировки.

От одного его прикосновения мир закружился быстрей и мне требовалось уже немало усилий, чтобы удержаться на ногах. Ковалевский вернул взгляд к моему лицу и продолжил:

– Один хороший человек как-то предположил, что все беды наших отношений начались из-за того, что мы неправильно познакомились, поэтому теперь я хочу все исправить. Не против?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы поверить в происходящее, после чего с улыбкой и одновременно слезами, которые уже стояли в моих глазах, я подала руку и сказала:

– Олеся, приятно познакомиться.

– Виталик.
– ответил парень.

Как только его ладонь коснулась моей, я больше не смогла сдерживаться. В мгновение сократив разделяющее нас расстояние, я бросилась к нему на шею, даже не пытаясь сдержать слезы. Ковалевский крепко сжал меня в своих объятиях, прижимаясь своим лицом к моему и тихо шепча на ухо:

– Прости...

Я не знаю, почему конкретно я плакала, но, чтобы успокоиться, мне понадобилось достаточно много времени. В голове пролетало множество мыслей и эмоций. Отголоски злости от всего произошедшего, обида от того, что потребовалась так много времени, для того чтобы узнать и понять правду, грусть от длительной разлуки и, наконец, безграничное счастье от того, что теперь мы рядом.