Игра в безумие

– Не заваливайте меня работой, - хохотал Аттерли по дороге домой. Подождите с очередным трупом хотя бы сутки, будьте так добры.

Следователи заняли под штаб-квартиру комнату в ратуше Саттон Виллис. Там Хэзлтон и утомленный Полинг занимались множеством мелочей, связанных с расследованием, кроме всего прочего, вызвав отца Памелы на опознание тела дочери и Дика Сервиса на опознание Айны-Мари. Телефонограммы Рэя Гордона ещё успели к утренним выпускам газет, которые разукрасились заголовками типа "Неизвестная девушка найдена мертвой в лесу" или "Маньяк из Роули убивает снова". Из Лондона нахлынули толпы газетчиков, привлеченных находкой очередного трупа. Возбужденно толкаясь у Бэчстед Фарм, они гудели как пчелы, роящиеся вокруг царицы.

Полингу казалось, он не выдержит, а возможность появления в любую минуту сэра Фелтона никак не улучшала настроения. Для репортеров он сделал заявление, что в ближайшее время будут произведены аресты. В результате все журналисты разместились в деревенском пабе, который хозяин открыл в половине одиннадцатого и собрал такую выручку, о какой и мечтать не мог.

Понедельник, десять тридцать. Стоя перед дверью "Плюща", Плендер возился с замком. За ним переминался Патерсон. Плендер ещё не успел просмотреть документы и разобраться со странным своим ощущением, что он что-то упустил. Второй ключ подошел к замку, и оба они вошли в холл.

У пустого дома своя атмосфера, и, ещё не позвав Вэйна по имени, Плендер знал, что в доме никого нет. Методично обыскав дом сверху донизу, они не нашли ничего интересного, пока не спустились в подвал. Бетонный пол в углу был взломан, в нем зияла дыра. Несомненно, на этом месте лежало тело Анны-Мари Дюпон.

Света в подвале не хватало. Патерсон по приказу Плендера включил фонарь. Бетон вокруг дыры был светлее и не того качества, что весь пол.

– Закопал её и забетонировал!
– ахнул Патерсон.

– Да. Но почему снова выкопал?

Патерсон не замедлил высказать свою точку зрения.

– Эта яма, куда он её засунул, не слишком глубокая. Видно по количеству выкопанной глины. Видно, он спешил, и не спрятал её достаточно глубоко. Слой бетона был тонким и неравномерным, он потрескался. И труп начал вонять.

– В этом что-то есть. Но что ему мешало вырыть яму снова, глубже, и все опять заделать? Как это странно, а?

Больше у Патерсона идей не было.

Аттерли произвел вскрытие, оно в основном подтвердило то, что они и так знали. Частички у француженки на теле и волосах были бетонной крошкой, смешанной с глиной и песком. Единственной интересной новостью оказалась возможность, что незадолго до смерти у девушки были половые сношения. Выслушав телефонный рапорт Плендера, Полинг взорвался:

– Почуял, что дело худо, и сбежал. Возьми мы его чуть раньше...

Хэзлтон поднял взгляд от заключения вскрытия.

– Может быть, он просто уехал туда, куда и собирался, в Геттингем Кастл.

Он назвал номер девушке, сидевшей на связи.

– Спросите мистера Лоуренса. Не говорите, кто спрашивает.

Чуть позже, положив трубку, доложил, избегая взгляда начальника:

– Он там. Переночевав в деревенской гостинице, приехал сегодня утром. Я попросил Лоуренса предупредить нас, если он соберется уезжать.

– Тут только два часа езды. Я сам его возьму.
– Полинг чувствовал, что на разговор с сэром Фелтоном у него духа не хватит.

– Это участок Тибби Монсера, мы служили вместе. Мне поговорить с ним?

Полинг согласился. Протокол следует блюсти. Без особого удовольствия он слушал разговор Хэзлтона со старшим инспектором Монсером из хемпширской криминальной полиции, который пообещал, что лично прибудет в Геттингем Кастл, потом вышел. Шагая к машине в сопровождении Брилла и водителя, разминулся с "ягуаром" сэра Фелтона.

Прибыл элегантный молодой человек, некий Грей, и заговорил со Стартвент-Эвансом:

– Когда закончил?

– В шестьдесят третьем. Хаус. А ты?

– Нью-колледж. Ты наверняка помнишь толстяка Спокса.

– Разумеется. И того невыносимого коротышку, что таскался вечно за ним, помнишь его невероятный лондонский выговор, как же его звали?

Поль Вэйн отвернулся и закрыл глаза. Чувствовал, как у него дергается левая щека. Голоса, словно птичий щебет, отодвинулись куда-то вдаль. Вдруг он почувствовал, как независимо от его воли поднимается его рука, почти до уровня плеча. Открыл глаза: рука спокойно лежала на подлокотнике. Встав, он торопливо вышел. Двери за ним хлопнули ещё раз. Это был Медли.

– Знаете, здесь есть ещё одна гостиная?

Они прошли через холл. В другой гостиной на столах лежали журналы, некоторые - в папках, как в приемной у врача. Медли сел в кресло рядом с Полем.

– Полагаю, вам не по душе эти университетские снобы. Я их тоже не переношу. Знаете, я не англичанин, вырос в долинах Уэлса. Слышен акцент? Я старался от него избавиться.

– Я бы и не заметил.

– Очень мило с вашей стороны. Знаете, англичане обычно не любят уэльсцев. Потому я и держусь в стороне. У вас что-нибудь не в порядке?

– Что вы имеете в виду?
– Поль даже отодвинулся, но Медли нагнулся поближе.

– Мы все здесь потому, что с нами что-то не в порядке. Я расскажу вам, что со мной. Я начальник производства у Свейна, это ответственная должность, можете мне поверить. И у меня там появилось двое снобов, знаете, таких, после университета. Они меня, конечно, ненавидят.

– А почему вы здесь?

– Утверждают, что эффективность производства падает, - понуро заметил Медли.
– Говорят, я не могу сосредоточиться на работе. Но это только предлог. А что у вас?

– Я тут для повышения квалификации. Новые методы работы с людьми, исследование мотивации и так далее.

– Это они вам так говорят. Но увидите, дело тут в другом, за этим явно что-то кроется.

Отворились двери, в них появилась тщательно причесанная голова Лоуренса. Увидев их, он облегченно вздохнул:

– А, вот вы где. Знакомитесь? Отлично. Прибыли ещё двое...

Вэйн молча обошел его и взбежал по широкой лестнице. Лоуренс внизу прислушивался, пока не закрылись двери.

У себя в комнате Поль Вэйн достал из чемодана блокнот, сел к письменному столу, откуда открывался вид на старую конюшню, перестроенную под гаражи, на мокрые деревья за ней, и начал писать.

Брилл уже слышал о слабости Полинга - порассуждать о версиях происходящего - и был готов ему подыгрывать:

– Так вы уверены, мистер суперинтендант, что это Вэйн? Его рук дело?

Полинг не любил жаргонных выражений, но рад был возможности проверить прочность той цепочки доказательств, которая связала Вэйна с убийствами. Начинал он с аморального поведения в прошлом, хоть никогда его ни в чем не обвиняли, и предполагаемой импотенции, часто встречающейся у сексуальных маньяков-убийц. И все улики - пишущая машинка, загадочное поведение в пятницу вечером и то, что труп Анны-Мари был замурован у него в погребе.