Игра в послушание

– Вот ещё!
– встрепенулась дама.
– Не было там никакого несовершеннолетнего.

Обвинитель торжествующе обвел суд глазами и неторопливо произнёс:

– Спасибо, у меня больше нет вопросов к свидетельнице.

Поняв, как она глупо прокололась, свидетельница, негромко на ходу выругавшись, покинула зал.

Судья стукнул молотком и объявил:

– Приступаем к разбору главного пункта обвинения.

Все притихли и стали смотреть на Петю Огонькова.

– Обвиняемый!
– сказал судья.
– Признаете ли вы, что подглядывали за неподобающими действиями взрослых и совершили тем самым отвратительное прелюбодеяние?

– Да, я видел...
– прошептал Петя, сделавшийся красный как рак.
– Но я не смотрел, я почти сразу отвернулся.

– Почти?
– ухватился обвинитель.
– Как это понимать - почти? Как это долго - секунду, минуту, или больше...

– Нет, не больше минуты.

– Хочу заметить, ваша честь, - обратился обвинитель к судье, - что время, проведенное обвиняемым за сладострастным созерцанием недозволенного, не могло быть им оценено объективно и, разумеется, было неизмеримо большим, чем одна минута.

– Это домыслы обвинения, прошу не принимать их к сведению, ваша честь!
– заявил адвокат.

– Протест будет рассмотрен, - пообещал судья.

– Так что же вы успели увидеть в течение этой пресловутой минуты? продолжал обвинитель, обращаясь к Пете.

Тот покраснел ещё больше и промолчал. Слово взял адвокат:

– Скажите, подзащитный, что побудило вас прервать свои наблюдения за неподобающими действиями взрослых?

– Мне было стыдно...
– выдавил из себя Петя, готовый провалиться сквозь землю.

– Почему же вы не отвернулись ещё раньше, ещё до того, как их действия перешагнули грани дозволенного?

– Господин судья, - вмешался обвинитель, - ваша честь, такое определение может толковаться двояко. Что это за грань дозволенного: пить вино, целоваться или...

– Достаточно, мы вас поняли. Обвиняемый, почему вы не отвернулись сразу, как только догадались о постыдных намерениях свидетелей?

– Я растерялся...

Петя взглянул на адвоката, ища у него поддержки. И адвокат дал отмашку тяжелой артиллерии:

– Подзащитный, вы контролировали свои действия в указанную минуту? повысил он голос.

– Нет, я не понимал... я не знал, что и думать.

– То есть, ваше состояние в эту минуту можно назвать состоянием аффекта?

– Протестую!
– крикнул обвинитель.

– Протест отклоняется, - сказал судья.

– Итак, подзащитный, - продолжал адвокат, - можно ли назвать ваше состоянии в минуту совершения преступления состоянием аффекта?

– Да... наверное. Я правда очень растерялся.

– Спасибо, это всё. Ваша честь, я закончил.

Судья ударил молотком и объявил:

– Господа присяжные могут приступить к вынесению вердикта.

Достоинства и недостатки оживились, зашумели и, вопреки всем правилам, начали обсуждение прямо в зале суда. Яблочкин и Мушкина наблюдали за происходящим как зрители в портере театра.

"Д'артаньян". Мне пришёлся по душе этот мальчишка, не всякий повёл бы себя достойно в такой чертовской передряге. А что до того, будто он видел недозволенное, то вот моё мнение: глаз должен быть закалён, но душа оставаться прежней.

Студень. Он отвернулся, потому что струсил.

"Генсек". Я вот что хочу сказать, товарищи. От имени месткома и профкома, а также по многочисленным просьбам трудящихся, предлагаю всыпать товарищу пионэру хо-орошего ремня - по тому самому заднему интимному месту, на которое глядеть нельзя. Всыпать прямо здесь, под звуки горна и дробь барабанных палочек. Голосуем за это предложение, товарищи. Активнее, активнее...

"Чингисхан". Запорроть, чтобы дух вон, запорроть...

"Помпадур". Что вы такое говорите? Мальчик растёт, ему нужно развиваться, у него играют гормоны! Это он ещё, можно сказать, вообще ничего не видел; если бы мой друг господин де Сад преподал ему урок...

Гусак. Р-разврат! Р-разврат!

Молоток. Несомненно, господа, в этом что-то есть. Просвещение такого рода необходимо для добросовестного исполнения супружеских обязанностей.

Печка. А, бросьте, пф-пф, какие там обязанности. Это ещё какая баба попадется. По мне этих обязанностей век бы не видать, пф-пф. Поспать бы всласть... а после покушать вволю... а потом снова поспать...

Коньяк. Не смейте! Вы все - пошляки! Юноша поступил благородно, он не подглядывал, он отвернулся!

Монашка (едва слышно). Он отвернулся...

Любовь. А я вообще не понимаю, чего в этом плохого...

"Сократ". Господа, вы совсем запутались, а ведь решается участь мальчика. Во-первых, уточним, что такое есть прелюбодеяние. Наверное, это действие интимного порядка, приносящее вред чьей-либо душе. В таком случае прелюбодеяние, совершённое даже мысленно, является несомненным грехом. Дело в том, что мальчик не совершал прелюбодеяния совсем никак - ни мысленно, ни телесно. Напротив, он всеми силами противился этому. Так о чём спор? Предлагаю приступить к вынесению вердикта.

После этого выступления судья, пренебрегая всеми правилами, стукнул молотком и сходу объявил:

– Не виновен!

Петя улыбнулся, Яблочкин и Мушкина радостно зааплодировали, и всё исчезло.

10

Три телефонных звонка на одну тему.

Чем закончилось покушение на Котова, о котором

он так ничего и не узнал

Утром в субботу, не успел Яблочкин позавтракать, ему позвонила Маринка Корзинкина.

– Послушайте, - заговорила она озабоченным тоном, - ведь вы просили, если что-нибудь...

– Да, да!
– с готовностью откликнулся Яблочкин.
– Любая мелочь имеет значение!

– Скажите, а вот если что-нибудь приснилось, это тоже считается?

Яблочкин начал догадываться, о чём пойдёт речь.

– Конечно считается.
– заверил он Корзинкину.
– Так что же вам приснилось, барышня?

– Понимаете, это был суд.

– Ага...

– И Петю за что-то судили эти достоинства и недостатки, про которых он рассказывал.

– Так...

– Там были вы, я, Подберёзкин и ещё та девушка, которая вместе с вами ловила воров...