Игра в «Потрошителя»

Я жила в разных домах, но не прижилась нигде, потому что привыкла к маминой ласке и выросла одна; другие дети меня раздражали, они были грязные, шумные, отбирали у меня вещи. В доме у Константе было хуже всего. В то время Майкл Константе еще пил и во хмелю бывал страшен; шестеро детей были препоручены его заботам, все куда несноснее меня, но на меня он особенно ополчился, просто видеть меня не мог, знала бы ты, как он меня наказывал. Жена его была такая же злобная. Оба заслужили своими преступлениями смертную казнь — так я им и сказал. Я им дал наркотик, но они были в сознании, узнали меня и поняли, что им предстоит. У всех восьми осужденных было время выслушать меня, каждому я объяснил, за что он умрет, кроме Алана Келлера, потому что цианид действует очень быстро.

Знаешь, Индиана, какой сегодня день? Четверг, пятое апреля. Завтра — Страстная пятница, христиане восславят жертву Иисуса на кресте. Во времена римлян распятие на кресте было обычной формой казни.

Блейк Джексон, который уже несколько дней не ходил на работу, быстро забежал в аптеку убедиться, что все в порядке: он доверял своим служащим, но хозяйский глаз всегда необходим. Ему пришла в голову светлая мысль снова позвонить Анжелике Ларсон, с которой наметилось редкое сродство душ. Джексону были чужды романтические порывы, сентиментальные связи внушали ему настоящий ужас, но разговор с Анжеликой не сулил никакой опасности: их разделяло где-то пять тысяч километров разных географических зон. Он воображал себе, как она, закутанная в меха, учит алфавиту маленьких эскимосов, а сани с собачьей упряжкой ждут ее у входа в иглу. Блейк закрылся в своем маленьком кабинете и набрал номер. Анжелика ничуть не удивилась тому, что пресловутый писатель звонит вторично всего через несколько часов.

— Я все думал о Ли Гэлеспи… — проговорил Блейк, злясь на себя за то, что не приготовил какой-нибудь умный вопрос.

— Такая грустная история! Надеюсь, она вам пригодится для книги.

— Она станет стержнем моего романа, Анжелика, уверяю вас.

— Рада, что смогла чем-то помочь.

— Но должен признаться, я еще ничего не написал, только составляю план.

— А! Уже придумали название?

— «Потрошитель».

— Это будет детектив?

— Похоже, да. Вам нравится этот жанр?

— Откровенно говоря, я предпочитаю другие, но вашу книгу все равно прочту.

— Я вам пришлю ее, как только она выйдет. Скажите, Анжелика, не припомните ли вы еще чего-нибудь о Гэлеспи, что бы мне пригодилось?

— Мм… Да, Блейк. Есть одна деталь, может, и неважная, но я вам все равно расскажу. Вы записываете на магнитофон?

— Делаю пометки в блокноте, если не возражаете. Что это за деталь?

— Я всегда сомневалась, что Мэрион Гэлеспи была матерью Ли. Мэрион умерла в шестьдесят один год, ребенку было одиннадцать, это означает, что она родила в пятьдесят лет, если нет никакой ошибки в свидетельстве о рождении.

— Такое может быть, сейчас успешно продлевают репродуктивный возраст. В Калифорнии то и дело видишь, как пятидесятилетняя дама везет коляску с тройняшками.

— У нас на Аляске — нет. В случае Мэрион мне кажется маловероятным, что она проходила такой курс: у нее было плохое здоровье и она не была замужем. Кроме того, при вскрытии обнаружили, что матка удалена. Никто не выяснял, где и когда была сделана операция.

— Почему вы не изложили ваши сомнения, Анжелика? Ребенку могли бы сделать анализ ДНК.

— Из-за страховки. Я подумала, что, если возникнут сомнения по поводу происхождения ребенка, Ли может потерять деньги, которые оставила ему Мэрион. В последний раз, когда я говорила с Ли, на Рождество две тысячи шестого года, я ему сказала, что Мэрион была тучной, страдала диабетом, у нее было повышенное давление и проблемы с сердцем, — такие отклонения часто бывают наследственными. Он меня заверил, что обладает прекрасным здоровьем. Я упомянула походя, что Мэрион его родила в возрасте, когда у большинства женщин уже начинается климакс, и спросила об операции по удалению матки. Он ответил, что ничего об этом не знает, но и ему казалось необычным, что у него такая пожилая мама.

— Анжелика, у вас есть хорошая фотография мальчика?

— У меня их несколько, самая лучшая — та, которую послали Фернвуды в тот день, когда Ли смог забрать причитающуюся ему страховку. Я вам пошлю ее прямо сейчас. Продиктуйте ваш электронный адрес.

— Излишне говорить, как вы мне помогли, Анжелика. Могу я позвонить вам еще раз, если возникнут вопросы?

— Разумеется, Блейк. Было приятно с вами поговорить.

Дед повесил трубку и позвонил бывшему зятю и внучке. К тому времени на столе у Боба Мартина лежала первая сводка данных о Фаркашах, и он, слушая, сравнивал то, что говорил ему Блейк Джексон, с уже известными ему сведениями. Не выпуская из рук трубки, записал имя Мэрион Гэлеспи и город Тускалуса, поставил вопросительный знак и передал листок Петре Хорр, которая соединилась с базой данных. Инспектор рассказал бывшему тестю, что Фаркаши происходили из Тускалусы, штат Алабама, имели незначительные проблемы с законом — хранение наркотиков, кража, вождение в нетрезвом виде — и кочевали из штата в штат. В 1986 году в Пенсаколе, Флорида, у них умерла месячная дочь — задохнулась в своей кроватке, пока они сидели в баре, оставив ее одну. Их осудили на год тюрьмы за преступную небрежность. Они переехали в Дель-Рио, Техас, где прожили три года, потом в Сокорро, Нью-Мексико, где пробыли до 1997 года. Джо время от времени устраивался разнорабочим, а Шерон — официанткой. Так они двигались на запад, останавливаясь там и сям на короткое время, пока не осели в Санта-Барбаре в 1999 году.

— И обрати внимание, Блейк: в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году у них похитили двухлетнего сына при весьма подозрительных обстоятельствах, — добавил инспектор. — Ребенка трижды помещали в больницу, в первый раз, в возрасте десяти месяцев, у него была сломана рука, на теле множество синяков: родители утверждали, будто мальчик упал. Через восемь месяцев он поступил с воспалением легких, его привезли на «скорой», с высокой температурой, крайне истощенного. Родителей допросили в полиции, но обвинения не выдвинули. В третий раз ребенку было уже два года, его доставили с черепно-мозговой травмой, со множеством ссадин, переломами ребер; по словам родителей, его сбил мотоциклист, скрывшийся с места происшествия. Через три дня после выписки из больницы ребенок пропал. Фаркаши вроде бы очень переживали, уверяли, будто ребенка похитили. Его так и не нашли.

— Что ты этим хочешь сказать, Боб? Что этот ребенок и есть Ли Гэлеспи? — спросил Блейк Джексон.

— Если Ли Гэлеспи — Волк, а Фаркаши тоже стали его жертвами, как мы полагаем, между ними должна быть какая-то связь. Подожди минутку, вот идет Петра с какими-то сведениями о Мэрион Гэлеспи.

Боб Мартин быстро проглядел пару страниц, которые ему подала ассистентка, и зачитал суть Блейку Джексону. В 1984 году Мэрион Гэлеспи работала медсестрой в педиатрическом отделении Главного госпиталя Тускалусы. В том же году она внезапно уволилась с работы и уехала из города. О ней ничего не известно вплоть до ее смерти в 1993 году в Дэйли-сити, где она объявилась как мать Ли Гэлеспи.

— Чего нам еще искать, Боб, — сказал Блейк Джексон. — Мэрион похитила ребенка, чтобы спасти его от побоев. Немолодая, незамужняя, бездетная — думаю, это дитя превратилось в смысл ее жизни. Она переезжала с места на место, одевала его девочкой, держала дома взаперти, чтобы никто их не нашел. Я сочувствую ей, представляю, как она жила в постоянном страхе, что власти вот-вот доберутся до них. Уверен, она очень любила мальчика.

В следующие несколько часов старший инспектор убедился, что найти Ли Гэлеспи не легче, чем Кэрол Андеруотер. Фернвуды, как и Анжелика Ларсон, не имели о нем известий с 2006 года. В этом году Ли вложил половину страховки в полуразрушенный дом на улице Кастро, за четыре месяца отремонтировал его и продал паре «голубых», получив больше ста тысяч долларов прибыли. В последней открытке на Рождество он сообщал, что поедет попытать счастья в Коста-Рику. Однако в иммиграционной службе не был зарегистрирован паспорт на его имя. Они смогли отследить лицензию на проведение строительных работ и инспекцию зданий, выданную в 2004 году и все еще действующую, но не нашли ни одного контракта, подписанного Гэлеспи, если не считать дома на улице Кастро.

Ты согласишься со мной, Индиана, что родители — не те, кто тебя зачал, а те, кто воспитал. Меня воспитала Мэрион Гэлеспи, она была мне единственной матерью. Те, другие, Шерон и Джо Фаркаш, никогда не вели себя как мать и отец, из-за преступной небрежности этой пары бродяг-алкоголиков умерла моя маленькая сестренка, а меня они били так, что если бы не Мэрион Гэлеспи, которая спасла меня, то забили бы до смерти. Я искал их, пока не нашел, а потом стал ждать. Связался с ними в прошлом году, когда подготовил все для исполнения моей миссии. Тогда и явился к ним. Видела бы ты, как они обрадовались встрече с потерянным сыном! Они и не подозревали о том, какой сюрприз я им приготовил.