Игра в «замри»

Подмётное письмо

Ах, видать, недобрыми ветрамиК нашему порогу принеслоЭто семя, полное отравы,Это распроклятое письмо!..До чего ж молва у нас коварна,Очернит любого за пятак!..Ангел мой, Наталья Николавна,Ну скажи, что все это не так!..Ах, видать, недобрыми ветрамиК нашему порогу принеслоЭто семя, полное отравы,Это богомерзкое письмо!..Кто-то позлословил – ну и ладно,Мнение толпы для нас пустяк!..Ангел мой, Наталья Николавна,Ну скажи, что все это не так!..Ах, видать, недобрыми ветрамиК нашему порогу принеслоЭто семя, полное отравы,Это окаянное письмо!..Голова гудит, как наковальня,Не дает забыться и уснуть!..Ангел мой, Наталья Николавна,Не молчи, скажи хоть что-нибудь!.

Дуэль

Итак, оглашеныУсловия дуэли,И приговор судьбыВершится без помех…А Пушкин – точно онЗабыл о страшном деле —Рассеянно молчитИ щурится на снег…Куда ж они глядят,Те жалкие разини,Кому – по их словам —Он был дороже всех, —Пока он тут стоит,Один во всей России,Рассеянно молчитИ щурится на снег…Мучительнее нетНа свете наказанья,Чем видеть эту смертьКак боль свою и грех…Он и теперь стоитУ нас перед глазами,Рассеянно молчитИ щурится на снег…Пока еще он жив,Пока еще он дышит —Окликните его,Пусть даже через век!..Но будто за стеклом —Он окликов не слышит,Рассеянно молчитИ щурится на снег…

Дантес

Он был красив как сто чертей,Имел любовниц всех мастей,Любил животных и детейИ был со всеми мил…Да полно, так ли уж праваБыла жестокая молва,Швырнув во след ему слова:«Он Пушкина убил!»Он навсегда покинул свет,И табаком засыпал след,И даже плащ сменил на плед,Чтоб мир о нем забыл…Но где б он ни был – тут и тамПри нем стихал ребячий гамИ дети спрашивали: «Мам,Он Пушкина убил?»Как говорится, все течет,Любая память есть почет,И потому – на кой нам чертГадать, каким он был?..Да нам плевать, каким он был,Какую музыку любил,Какого сорта кофий пил, —Он Пушкина убил!

1977

Баллада о труде, или Памяти графомана

Скончался скромный человекБез имени и отчества,Клиент прилежнейший аптекИ рыцарь стихотворчества.Он от своих булыжных строкЖелал добиться легкости.Была бы смерть задаче впрок —И он бы тут же лег костьми.Хоть для камней имел СизифЗдоровье не железное.Он все ж мечтал сложить из них.Большое и полезное.Он шел на бой, он шел на риск,Он – с животом надорванным —Не предъявлял народу иск,Что не отмечен орденом.Он свято веровал в доброИ вряд ли бредил славою,Когда пудовое пероВодил рукою слабою.Он все редакции в МосквеСтихами отоваривал,Он приносил стихи в мешкеИ с грохотом вываливал.Валялись рифмы по столам,Но с примесью гарнирною —С гранитной пылью пополамИ с крошкою гранитною.В тот день, когда его мослыОтправили на кладбище,Все редколлегии МосквыХодили, лбы разгладивши.Но труд – хоть был он и не впрок!Видать, нуждался в отзвуке —И пять его легчайших строкВитать остались в воздухе…Поэт был нищ и безымянИ жил, как пес на паперти,Но пять пылинок, пять семянОставил в нашей памяти.Пусть вентилятор месит пыль,Пусть трет ее о лопасти —Была мечта, а стала быль:Поэт добился легкости!Истерты в прах сто тысяч тоннОтменного булыжника.Но век услышал слабый стонБесславного подвижника.Почил великий аноним,Трудившийся до одури……Снимите шляпы перед ним,Талантливые лодыри!..

1988

Из Аннаберды Агабаева

Мечети Каира

Я стер ботинки чуть ли не до дыр,Знакомясь с заповедниками мира.Есть города почтеннее Каира,Но мне хотелось именно в Каир.Ревниво сознавая мой престиж,Друзья меня заранее корили:«Мечети – вот что главное в Каире!Забудешь… не успеешь… проглядишь…»Не думая о сроках и делах,Я размышлял о том, как на рассветеУвижу знаменитые мечетиВ надвинутых на брови куполах.Судьба меня и впрямь не подвела.Я чувствовал себя в ночном Каире,Как вор в давно изученной квартире,Я знал, где город прячет купола.Вчерашняя ребяческая блажьСегодня обернулась делом чести.И вот передо мной взошли мечети,Неясные, как утренний мираж.Они стояли в несколько рядов —Точь-в-точь отряд дозора на развилке.А как, должно быть, взмокли их затылкиПод шлемами тяжелых куполов!..Окрестный воздух горек был и сух,В нем пыль былых веков еще витала,И возгласы умершего металлаНет-нет да вдруг покалывали слух.Я отдал дань минувшим временам.Потрогал пыль. Взгрустнул о средней школе…Но мой унылый взгляд помимо волиУже давно косил по сторонам.Меж тем над переулком плыл рассвет,И я, дыханьем города овеян,Внимал возне разбуженных кофеенИ слушал аппетитный хруст газет.Каир – как антикварный магазин,Он удивлял меня ежеминутно.Здесь было все. Чадра и мини-юбка.Стекло и глина. Мускус и бензин.Здесь двигались верблюды и автоВ одной и той же уличной орбите.Здесь бронзовые серьги НефертитиСоперничали с клипсами Бардо.Здесь дервиши в засаленном белье,Желая разгадать «гримасы жизни»,Опасливо натягивали джинсыВ примерочных кабинах ателье.Здесь вечером и утром – до зари —Озябший тенор сонного имамаТревожил мир из звездного тумана,Как позывные спутника Земли.И дальними огнями осиян,Взрывая тьму, разгневан и напорист,Как джиннами набитый скорый поезд,Здесь грохотал незримый Асуан.Каир! О, передать ли мой восторгОт этого потока – нет, потопа! —Где сыпала жаргонами ЕвропаИ грамотно витийствовал Восток!..Зажав «путеводитель» в рукаве,Я плыл, влекомый уличной волною,Покамест не возник передо мноюПрохладный грот случайного кафе.Гостеприимный тот полуподвалРасполагал клиентами в излишке,Но сладкую минуту передышкиОн мне великодушно даровал.Я вспомнил благодатнейшую тишьИзмученных авралами редакций,Глаза друзей и их упрек ребячий:«Забудешь… не успеешь, проглядишь!..»Друзья мои, скажите, как мне быть?Я перед вами до сих пор в ответе.Я повидал все лучшие мечетиИ все-таки посмел о них забыть.У древних был вполне пристойный мир,Но лучше мы оставим их в покое.Я покажу вам кое-что другое,Я вам открою нынешний Каир.Дай срок – я перед вами разложуС полдюжины своих карманных книжек,Пером же незакованный излишекЯ – так и быть! – вам устно доскажу.И если слов моих порвется нить,Натянутая в спешке до отказа,То я себе – для связности рассказа —Позволю кое-что присочинить.Ну можно ль быть педантом до конца,Описывая прелести Каира?О, этот город с обликом факира,Душой поэта, хваткой кузнеца!Забывшись, вдохновенный ротозей,Я сам поддался смачному рассказу,И потому, наверное, не сразуЗамечу маету в глазах друзей.И кто-то из писательской родни —Поэты непосредственны, как дети! —Вдруг спросит: «Ну а были ли мечети?»…Ах да, мечети!.. Были и они.

1968

Песня крестьянина

Базарная площадь от пыли бела.Дорожная сумка. Кувшин. Пиала.Хихикает кто-то.Какая заботаТебя, оборванца, сюда привела?В заветном кувшине я прячу ответ:Крестьянский шербет – избавленье от бед.У нас без шербета —И лето не лето.Вы знаете это. Купите шербет.Следы моих ног пропадают вдали.Мой посох не стерт и одежда в пыли.Попробуйте, право.Шербет – не отрава,В нем – чистые соки родимой земли.Завистник, не сетуй, что жизнь не мила.Гляди, как сияет моя пиала!Долгов не убудет.Ума не прибудет,Но хуже не будет – была не была!И ты, неудачник, не стой в стороне:Упавший с коня – у толпы не в цене.Глоток этой влаги,Немного отваги —И недруг в овраге, а ты – на коне!..Доносчик, не кутай лицо в воротник.Напиток мой честен, как горный родник.Награды не надо,Одна мне отрада —Очистить от яда твой подлый язык.И ты не побрезгуй шербетом, поэт.Его приготовил мой знающий дед.Пройди хоть полсвета —Не сыщешь ответа,Что может быть слаще, чем этот шербет.…Лукавый поэт не спешит подойти,Стоит и бородку сминает в горсти:Шербет, мол, для пуза —Большая обуза,А путь мой неблизок, так ты уж прости…Но, как виноградинка, ярок и желтНасмешливый глаз его – чуточку лжет.Признайся, бездельник:Ты просто без денег,Так выпей задаром, а долг подождет.И дай-то, Аллах, чтоб твое ремеслоХоть к старости денег тебе принесло.Пусть счастье не в этом —Но жаль, что поэтамВ таком пустяке никогда не везло.Ты снова уходишь бродяжить, поэт?..Я тоже пошел бы, да времени нет.Я нынешним летомТоргую шербетом.Счастливо, приятель!Купите шербет!

1968

Казнь Насими (из поэмы)

С приходом рассветаТревожно и глухоГремит барабан,И утренний городВ сиреневой дымкеУгрюмо торжествен…Греми, барабан!Собирай стариков,Малолетних и женщин!Греми, барабан!Поднимай из постелейСвоих горожан!И вот я всхожуНа высокий и звонкийДубовый помост,Пропахший насквозьЗолотистой смолойИ древесною стружкой.И внутренний голосНевнятно и хриплоМне шепчет: «Послушай!Довольно упрямства!..Покуда не поздно!..Потом не помочь!..»Палач улыбается.Ровные зубы.Лицо без морщин.Ребячий пушокПокрывает егоМускулистые икры…Он счастлив, как мальчик,Который допущенВо взрослые игры,Не зная их смысла,Не зная последствий,Не зная причин.Толпа негодует.Толпа в нетерпеньи.Толпа голодна —Неужто шайтанНе проронит слезыПеред близкой расплатой?Испуганным зайцемВзметнулся и замерВ толпе соглядатай,И в море головПоявилась и скрыласьЕго голова…Отречься от солнца,От книг и друзейИ от давешних слов —И завтра с рассветомКого-то другогоКазнят на помосте…Опомнись, покудаВгоняют в ладониГорячие гвоздиИ струйкой минутИстекает воронкаПесочных часов!..И вспомнится дом,И колодезный скрип,И пальба петухов,И – как виноградинкаВ желтой пыли —Смуглозадый детеныш…В ту давнюю поруЯ был беспечален,Лукав и дотошен,И – самое главное! —Чист от долговИ далек от стихов…Малыш! Ты покаместНе знаешь своихОбязательств и прав,И взрослая жизньНе вмещается в рамкиРебячьих законов:Ты встретишь врагов,Что сильней и страшнейМногоглавых драконов,С которыми тыБез труда расправлялсяНа сказочной Каф……И вспомнится юность,Такая вчерашняя…О, неужельМне больше не плакатьОт той безотчетнойИ ласковой грусти,Как в полночь, когдаПредо мною взошлиИзумленные груди, —Светло и бесшумно,Как в звездных озерахВсплывает форель!..Любимая спит,Утомленная праздникомНашей любви…Светлеет восток…Голосят петухи…Оживают селенья…И я, опасаясьЧуть слышным касаньемСпугнуть сновиденья,Целую святые,Прохладные, чистыеГубы твои!..Тебе ль огорчаться?Ты прожил счастливуюЖизнь, Насими, —Ты знал и любовь,И ночные костры,И прекрасные строки!…Как в солнечном яблокеБродят густыеОсенние соки —Так бродят во мнеСокровенные болиРодимой земли!Держись, Насими,Ни слезинки, ни крика,Ни вздоха, – держись!Пусть память – как книгаШуршит на ветруЗа страницей страница…Палач не позволит —Одна за другой —Им опять повториться,И надо успетьПролистать до концаЭту славную жизнь…Пусть жизнь НасимиПродолжается в этихЗвенящих стихах!..Еще не однаждыНа этой планетеС приходом рассветаСверкать топорам,Воздвигаться помостамИ толпам стихатьПри виде последнегоВсхлипа артерийНа шее Поэта!..Поэты уходятОт теплых домов,От детей, от семьи…Поэты уходят,Послушные вечномуЗову дороги…Но смерть им всегдаОдинаково раноПодводит итоги:Три полных десятка,Четвертый – врагиОборвут на семи…В поэтоубийствеРешает суроваяТочность часов —Из тысячи пульПовезет хоть одной,Но узнать бы – которой?.О череп Поэта,Он весь – в чертежахПулевых траекторий,Подобно постройке,Опутанной сетьюРабочих лесов…Где может быть спрятан,В каком изощренномИ каверзном лбуТупой механизмДо сих пор непонятногоЛюдям секрета,Согласно которому,Если убийцаСтреляет в толпу, —То пуля из тысячиВсе-таки выберетЧереп Поэта!..Поэты, на васВозлагает надеждуСтарик Насими!Никто из живущихНе вправе за долгую жизньПоручиться…Кто знает, какаяБеда на планетеМогла бы случиться,Когда бы не головы нашиНа откуп,Родные мои…

1968

Чем может быть утешен человек

Памяти Сережи

Чем может быть утешен человек,Которого несут к могильной яме?..Не знает он, не видит из-под век,Что окружен любимыми друзьями.Когда в конце концов умру и я,Хочу, чтобы не медля ни секунды,Ко мне слетелись все мои друзья —Со службы, из больницы, из Пицунды.И чтоб случайный магниевый блицВернул меня на миг из мрака к жизниИ высветил с десяток милых лиц,Которых я б хотел собрать на тризне.Пусть радость и не шибко велика,Но, уходя в последнюю дорогу,Я все же буду знать наверняка,Что я не пережил их, слава Богу…

1983

Всему пора

Всему пора. Уже тридцатый разМы празднуем лицея день заветный…Прошли года чредою незаметнойИ как они переменили нас!..Задержишься у зеркала: порадуй,Напомни юных дней мои черты!..…Ну-ну, браток!.. Спокойнее!.. Не падай!..Неужто это я?! К несчастью, ты…Ровесница моя, постой-ка рядом,Словами лести душу успокой!Неужто тот старик с потухшим взглядом……Да, это ты. Сегодня ты такой.…Прочь от зеркал!.. Карету мне скорее!..Не хнычь, браток!.. Подумаешь, беда!..Ведь и до нас – все жили, и старели,И даже умирали иногда!..И мы – как все. Грех жаловаться нам!..Хоть из детей мы стали пожилыми,Но мы покамест числимся живыми,Что доблестно по нашим временам!..Ведь худо-бедно – Господи, прости! —Мы жили, мы дружили, мы любили…А Лермонтов, мальчишка, тлел в могиле,Не одолев и этих тридцати!Давайте ж кружки водкою наполнимЗа радости и беды прежних лет,Обнимем тех, кто жив, и с грустью вспомнимВсех тех, кого, к несчастью, с нами нет!..О Господи Иисусе, пожалей,Согрей своею милостью, о Боже, —Оставшихся друзей, учителей,Дай жизни и здоровья им побольше!..Хоть память все слабей день ото дня,И образы в ней ваши всё бледнее,Теперь я понял: никого роднееИ не было, и нету у меня!..Простите, что вдали я в этот час,Но, губы прокусив и слезы спрятав,Я искренне люблю и помню вас,Чем старше – тем нежнее…

Ваш Филатов

окт. 1999 г.

Москва

Частушки

* * *

Ах куды тебя, парнишка,Занесло?..Возвращался бы ты, Мишка,К нам в село!..

* * *

Ну какой ты Маркс Антоний,Сам ты взвесь!..Ты ж от пяток до ладонейСельский весь!..

* * *

Ну какой ты Третий Ричард, —Рассуди!..Ведь тебя же Мишкой кличутНа Руси!..

* * *

Ты, видать, немножко спятил,Ай забыл?..Ты ж колхозный Председатель,Михаил!..

* * *

Ты чего ж это играешьКоролей?..Ты ж ведь собственный мараешьЮбилей!..

* * *

Лучше б ты пахал и сеялИ доил!..На тебя ж глядит Расея,Михаил!..