Игра вслепую

— Значит, она тебе не безразлична.

Киваю.

— Очень.

— Вау. — Он качает головой. — Не думал, что доживу до этого дня.

— Какого дня? Когда я, в конце концов, влюблюсь? Честно говоря, тоже никогда не думал, что такое может случиться. — Когда-либо. Любовь — отстой. Вот как я всегда думал. Как и Шеп. Мы сблизились из-за наших одинаково ужасных родителей.

А сейчас посмотрите на нас.

— И всё ещё не случилось, ты не влюблён, — указывает Шеп. — Если верить тебе.

Ничего не говорю, потому что он прав. И уже закончил этот разговор. Я беспокоюсь. Я увижу Люси сегодня на паре по маркетингу. У нас обоих он два раза в неделю, и, хотя понятия не имею, как она отреагирует, увидев меня, не могу не признать, что, да, чёрт возьми, я переживаю. И взволнован.

Предвкушая увидеть это милое личико и пригласить её на официальное свидание. Согласится ли она? Надеюсь, да.

То, что я беспокоюсь о том, согласится ли она на свидание или нет, довольно забавно.

— А помнишь, были дни, когда мы могли иметь любую цыпочку, какую бы ни захотели? — В голосе Шепа слышится нежность, которая меня удивляет. Мне казалось, что он абсолютно счастлив быть несвободным.

— Да, это было не так уж и давно. — Особенно для меня, хотя формально и для Шепа тоже.

Он кивает с ностальгическим видом.

— Мы втроём могли зайти в бар, и уже через несколько секунд после нашего появления начинался сезон влажных трусиков.

Морщусь. Серьёзно? Сколько нам?

— Можно и так сказать, — медленно соглашаюсь я.

Шеп смеётся:

— Я серьёзно. Девушки сходили с ума каждый раз, стоило нам появиться вместе, и все они боролись, чтобы узнать, кто первой заполучит одного из нас. Изобилие мокрых трусиков повсюду. И нам это чертовски нравилось. Было круто.

— Да. — Было. Но сейчас, размышляя об этом, могу признаться, что мне было как-то одиноко. Я никогда не мог запомнить имя девушки. Одна киска за другой, один рот за другим… в этом не было ничего особенного. Секс ради секса. Насколько это грустно и напрасно?

— Почему ты смотришь с таким презрением? — Шеп толкает меня локтем. — Ты когда-то жил ради подобного дерьма.

— И ты тоже, — парирую я. — Но теперь ты изменился.

— Ты прав. Мне больше не нужно это, — соглашается Шеп.

— Так что же произошло? Что заставило тебя измениться? — Я уже знаю ответ, но хочу услышать его объяснение. Мы, словно парочка цыпочек, обсуждаем наши чувства и прочее дерьмо, но, чёрт возьми, мне нужен совет. Некоторые рекомендации.

Выражение лица Шепа становится серьёзным.

— Правильная девушка. Даже не могу сказать, что именно заставило меня измениться. Единственное, что могу сказать, дело было в самой Джейд. Она овладела мной. Скорее даже, я должен был обладать ею.

Прекрасно понимаю. Именно это я чувствую по отношению к Люси. Потребность, чтобы она была моей, — она просто… есть. Клокочет внутри меня, угрожая схватить и никогда не отпускать, пока не достигну своей цели.

И моя цель — Люси.

— Бро, ты как-то притих.

Пожимаю плечами.

— У меня столько всего на уме.

— Например, как сделать эту девушку твоей? Легко. Волочись за ней. — Шеп качает головой. — Ещё один из нас попался. Похоже, Тристан наконец-то сам по себе. Интересно, сможет ли он вызвать сезон влажных трусиков в одиночку?

— Звучит просто отвратительно. Почему ты продолжаешь это так называть? — Если он ещё раз произнесет эти три слова, я встану и уйду. Оставив ему счёт за завтрак.

Шеп от всей души смеётся, я же хмуро смотрю на него в ответ. В последнее время чувствую себя большой потехой для него. Знаю-знаю, Тристан и я думали, что было чертовски весело — и странно — наблюдать, как Шеп делает глупые вещи, чтобы завоевать Джейд. То, что наш лучший друг влюбился в девушку, в то время как он мог иметь любую и каждую, какую он когда-либо хотел, чертовски сбивало с толку. Я этого не понимал.

Теперь же — понимаю. Я — идиот, изо всех сил пытающийся заполучить девушку, и без сомнения тоже буду глупо себя вести.

Чёрт, я уже выставил себя полным идиотом. Отключился, пока целовал Люси? Слава богу, кроме нас двоих никто не знает об этом.

— То есть ты хочешь сказать, что настолько увлекся этой девушкой, что даже не можешь больше выносить слова «сезон влажных трусиков»? — Шеп давится от смеха.

Он повторил это снова, ублюдок. Вскакиваю на ноги.

— Мне пора.

Смех Шепа затихает.

— Я думал, ты платишь за завтрак.

— Извини, бро, когда ты продолжаешь нести такую чушь, я не могу остаться. — Бросаю на стол пару долларов. — Но с меня чаевые.

— Мудак, — кричит Шеп, рассмешив меня, когда я выхожу из закусочной.

Улыбка не сходила с моего лица всю дорогу до кампуса.

Люси

На занятии он сидит рядом со мной. Буквально сидит рядом со мной за соседним столом, и его рука касается моей руки, когда он устраивается. Физический контакт с Гейбом вызывает у меня мурашки по коже, заставляет краснеть и заикаться, и стоило ему сверкнуть легкой улыбкой в мою сторону, и сказать «привет» своим сексуальным, низким протяжным голосом, я почувствовала себя так, словно он одним лишь блеском своих идеально ровных, идеально белых зубов отключил все мои мозговые клетки.

Как мне вынести целый семестр с ним на этом курсе? Меня ждёт фиаско, уверена.

Нет. Не позволю из-за своей реакции на Гейба обречь себя на неудачу. Мама бы взбесилась, узнай, что на занятиях есть парень, который может отвлечь меня. Мужчины — зло. Они посланы прямо из ада, чтобы склонять женщин к греху. Она сказала мне об этом однажды, когда мне было шестнадцать, и я мечтала пойти на свидание с Рики Торресом. О, он был очарователен. Семнадцатилетний, высокий, с чёрными, как ночь, волосами и сверкающими тёмно-карими глазами, с улыбкой, сулящей всё на свете, всё то, о чём я не могла даже помыслить, настолько была забитой. Он пригласил меня в кино, и я согласилась.

Мама сразу же строго-настрого запретила идти на свидание с Рики, не очень деликатно дав понять, что он — порождение Сатаны. Сначала я подумала, что она шутит. Но нет, она была серьёзна. И напугана — серьёзно напугана, что я пойду в кино с Рики и вернусь домой залетевшей, испуганной и в полном одиночестве.

Она перенесла на меня все свои прошлые страхи. Знаю, это было несправедливо, но мама ничего не могла с собой поделать, и я её прощаю. Но, переложив на меня свои страхи, она удерживала меня. Не позволяла испытывать такие ощущения, как… небольшой мандраж из-за мальчика, сидящего рядом со мной на занятиях и улыбающегося мне так, словно я — единственное, что он хочет видеть.