Игрок

— Я так реагирую, потому что чувствую себя виноватой. Это я начала, когда поцеловала тебя в лифте, — говорит Жен тихо.

— Я еще раньше украл твой шарф, — пожимаю плечами, возражая.

— А я не отняла его назад, — упрямо.

Это так напоминает игру, что губы сами собой растягиваются в улыбку.

— Я не вернул его. Он лежит у меня дома, в столе в кабинете, под замком. Там, где не бывает Веры. Он уже давно не пахнет, но тебе я его не отдам, потому что теперь он мой.

Не выдержав неловкости, Жен опускает глаза.

— Перестань.

— Не хочу.

Я догадывался, что Жен не поддержит мое решение, но это действительно не ее дело. Пусть устраивает бойкоты, пусть переживает, как угодно, я не собираюсь сдаваться. В конце концов она должна уступить.

— Я всю ночь не спал, — продолжаю в духе странной игры «кто первый».

— Могу прописать снотворное, — огрызается.

— Мне тот же рецепт, что и в Выборге, если не сложно. — Как бы я хотел в этом месте не улыбнуться. — Какая дневная доза? Утром и вечером принимать по одному разу? — Но она лишь закатывает глаза. — Да не может быть! По два?!

Не удержав маску равнодушия, Жен начинает смеяться. Признаться, я надеялся на большее, но отсутствие злости — тоже какой-никакой шаг вперед. Ай, к черту. Только бы Жен шарахаться от меня перестала.

— Полагаю, с разговором мы закончили, — взяв себя в руки, произносит она. — До свидания, Кирилл.

Не дожидаясь ответа, она направляется к двери, уже берется за ручку, но я обхватываю ее талию рукой, прижимаю к себе, на короткий миг касаясь шеи губами. Нет, я все-таки сумасшедший насильник. Но ведь так безумно хочется почувствовать легкий запах духов, знакомый еще по больнице. Я давно его не ощущал — с тех пор, как утратил гиперчувствительность к запахам, однако все еще безумно скучаю. Несколько раз скольжу носом по ее шее, но чувствую только, как кожа Жен начинает покрываться мурашками. И приходит парализующее понимание: вместо дорогого и насквозь искусственного аромата я слышу запах, оставшийся утром на наших с ней простынях. Мне стоит ее отпустить. Сейчас же! Иначе быть беде.

— Увидимся, — шепчу Жен в ухо и расцепляю замок рук.

В коридор она буквально выскакивает, и быстро, не оглядываясь, уходит. Пару секунд смотрю ей вслед, после чего направляюсь в кафетерий. Выпью чашку кофе, успокоюсь, выдержу положенную по этике паузу и навещу Мурзалиева. Ситуацию Алисы не мешает обсудить. Я бы хотел сделать для нее что-то еще.

Жен

После разговора с Кириллом меня немножко трясет. Он собирается уйти от жены, пустить псу под хвост всю свою жизнь! И еще рассчитывает, что я его в этом поддержу. Как развратная любовница, коварная разлучница. Пусть сколько угодно повторяет, что я не при чем, — ведь знаю, что врет. Не ставлю под сомнение, что текущая жизнь его не устраивает, но кого угодно пронял бы способ, которым он это выяснил…

Это как долгожданная искра. Сама по себе она не более, чем практически нежизнеспособная толика энергии, но если попадает в помещение, где долгое время скапливался газ — у нее появляется сила. Мы его накопили слишком много. Полгода обходили вниманием опасные звоночки и игнорировали намеки, но желание не имело выхода — вот и рвануло. Теперь взрывной волной снесет его брак, отношения с близкими, мою карьеру… И Харитонов еще удивляется, что я против!

Сижу над очередным биоптатом (биопсия — метод исследования, при котором проводится прижизненный забор клеток или тканей (биоптата) из организма с диагностической или исследовательской целью. Биопсия является обязательным методом подтверждения диагноза при подозрении на наличие онкологических заболеваний), но сосредоточиться не могу. Где-то позади гремит склянками Капранов. Громко, будто пытается спровоцировать на пару ласковых в его адрес. И, учитывая мое состояние, сегодня он близок к победе как никогда. От раздражения и изобилия громких звуков голову начинает сжимать боль. Снова.

Вчера я так распереживалась из-за случившегося, что пришлось наглотаться обезболивающих и успокоительных и лечь спать. Наутро встала разбитой, а тревоги и боль все так же со мной. Вот какая она — расплата за распутство.

К счастью, когда я уже почти готова наорать на наставника, в двери входит лаборант:

— Жен, тебя там Мурзалиев вызывает, — говорит он. — В кабинет.

— Зачем?

— Так прям он мне и отчитался. Еще спросил, по пути ли сюда заглянуть, — ядовито кривится парень. — Давай быстрее, а то еще решит, что это я проволочки устраиваю. Сказал срочно.

Мурзалиев очень редко вызывает кого-то в кабинет. Обычно ради общения с челядью он спускается из своего поднебесья, и оттого вызов выглядит очень странно. Наверное, дело в Алисе. Хочет сопоставить наши с Кириллом рассказы. Этот тип тот еще жук! Ладно-ладно, вру, типичный начальник. Капранов куда причудливее, просто в отличие от него Мурзалиева я недолюбливаю.

Секретарь Мурзалиева, как я заметила, находится в двух состояниях: вкл и выкл. Она либо витает в облаках (болтание с посетителями входит в этот пункт — такая уж у нее манера общения), либо пашет как проклятая, дабы угодить Рашиду (а это, поговаривают, невозможно). В данный момент Ирина жует конфету и мечтательно таращится в окно. Решаю воспользоваться ее отрешенностью и попробовать подготовиться к будущей встрече.

— Большой босс один? — интересуюсь осторожно.

— А-га, — не отвлекаясь от ловли ворон, пропевает Ирина.

Уф, слава Богу. Стучу в дверь и захожу в кабинет руководителя центра. К моему облегчению, Мурзалиев действительно один — он сидит за столом, вся поверхность которого завалена бумагами, и не в один слой. Мое появление, кстати, было полностью проигнорировано ввиду наличия более важных забот, и приходится подать голос, дабы напомнить о себе:

— Вызывали?

— Да. Идите сюда, — энергично машет рукой Мурзалиев, будто всего секунду назад не делал вид, что я здесь в качестве декора.

Делаю несколько шагов к нему.

— Снимайте рубашку. Хочу осмотреть ваш шрам.

— За-зачем? — спотыкаюсь.

— Организуем набор в экспериментальную группу. Подыскиваем кандидатов. Но так как у вас недавно была операция…

— А не рано эксперимент ставить? Или вы внутри пациентов собираетесь органы выращивать?

— Может быть, вас лучше принять в команду врачей? Как раз разработка плана на очереди — вот и напишете, — вскидывает брови Рашид. Вот ведь вредность вредная!

Раздраженно стягиваю рубашку, повторяя себе «он доктор, он доктор». Не очень-то помогает: Мурзалиев как врач мною не воспринимается. Только как козел в медицинском халате. Майку приходится стаскивать через силу — без нее так некомфортно. Еще с полминуты Рашид что-то дописывает, пока я стою около его стола полуголая, нервничая все больше, а потом он встает, разворачивает меня к свету. Наклоняется ближе, щупая шрам. В его жесте нет ничего необычного, но мне не по себе. Мы в его кабинете, который совсем не напоминает больничное помещение, вокруг никаких инструментов, да и доктор не очень-то мне привычен.