Игрок

— Вера, дело не в этом, — говорю тихо. — Ты думаешь, мне просто? Думаешь, хочется тебя обидеть? Думаешь, так я пытаюсь доказать окружающим свою состоятельность? Я ее люблю. Достаточно люблю, чтобы, несмотря на все, что было между нами, порвать с тобой.

По лицу жены видно, каким ударом становятся для нее эти слова. Она неуклюже подходит к креслу, с трудом садится в него, будто ноги не держат. Сажусь напротив нее на кровать. Нас разделяет не более метра пространства, Вере кажется, что это немного, а для меня расстояние непреодолимо. Все идет не так, как я представлял…

— Это не имеет значения, — отвечает Вера, шокируя меня. — Меня разлюбил, и ее разлюбишь. Я бумаги не подпишу!

ГЛАВА 20 — Решка. Рецепты издевательств над собой

Я прошлой ночью поимел свое терпенье

Люмен “Зубы”

Сантино

Она стоит около двери моей квартиры, и я вспоминаю каждую из причин, по которым раньше своих подружек домой не водил. Да от них же невозможно избавиться! Если баба в дом попала — ладаном не выгонишь! Твою ж мать, ищешь под кроватью вчерашние носки, а обнаруживается женский бюстгальтер. Ну и, поскольку место вещице отнюдь не в пыли под ложем любви, очень скоро на пороге нарисовывается девица без белья, которая утверждает, что с этой потерей ее гардероб непозволительно обнищал. Все это бесит безмерно, но вылезать из теплых женских объятий в четыре утра и чесать домой под накрапывающим петербургским дождем — то еще удовольствие, и я позволил себе расслабиться. Выходит, реальным сдерживающим фактором была только Полина и общая с ней жилплощадь. А как прикупил в личное пользование четыре стены — вздумал, что карма меня не настигнет. Раз перед сестрой голыми сиськами не трясут, то и ладно. Вроде и не жалко.

Хренушки. Смотрю на Ви и понимаю, что жалко. Не ее, конечно, а личного пространства. Какого лешего я вообще с ней не порвал? И покраше найдутся, и с характером менее заковыристым. Права была инопланетянка. На нее кишка тонка, а сестричка — отличная альтернатива. Неудачник.

— Всю ночь простояла? — спрашиваю, едва глядя на Ви.

— Привет, — отвечает рассеянно.

Выглядит не так, как обычно. Не такая холеная. Пальцами трет искусанные губы, на которых почти не осталось помады. И то, что она спустила мне шпильку — отнюдь не обыденность.

— Заваливайся, — «любезно» приглашаю, распахивая дверь.

Она входит торопливо, полностью погруженная в себя. Какого черта притащилась вообще? Ладно, место в койке найду, только без лишних разговоров. А то у меня план-пятилетка по откровениям перевыполнен.

Но Ви от меня ничего не требует. Расстегивает пару пуговиц, а затем останавливается, отдергивает руки, поднимает на меня глаза и как запищит испуганно:

— Я выхожу замуж.

Оп-ля. А здесь тогда что ты забыла?

— Не за меня, надеюсь? — уточняю на всякий случай. А то мало ли какая хрень в эту блондинистую голову придет.

— Вот еще! Нужен ты мне! — огрызается. А ведь приперлась для чего-то, стало быть, зачем-то понадобился. — За Егора, — добавляет. — Он пришел ко мне сегодня, сказал, что скучает, кольцо притащил, розы белые, шампанское дорогущее… Я ему встречный список требований выдвинула, он на все согласился… Даже на баб посторонних не засматриваться…

Бла-бла-бла.

— А ко мне зачем приперлась-то? — обрываю этот поток несусветной чуши, пока еще можно спастись от переизбытка фантастики..

— Я не знаю, — отвечает растерянно.

— Ну тогда типа поздравляю. Спасибо за приятно проведенное время. И на выход.

— Не хочу! — говорит она напряженно. Вот и добрались до причины.

— Предлагаешь мне отметить в постели твою помолвку? — спрашиваю недоверчиво.

Она резко вскидывает на меня огромные глаза, будто сама не верит, что говорит такое:

— Да, — сдавленно пищит.

— Пошла к черту. И пилюльки какие-нибудь прими, если совсем неймется!

Пытаюсь вытолкнуть ее из квартиры, но Ви выворачивается и повисает у меня на шее.

— В последний раз, — шепчет отчаянно.

Пока я решаю, что с ней делать — выставить или в самом деле приласкать напоследок — Ви решает за меня. Притягивает к себе ближе, стаскивает одежду. Не то чтобы мне было дело до ее помолвки, но какого черта тогда было вообще на нее соглашаться, если трахаться с будущим муженьком тошно? Дурища. Могу понять, если бы из-за денег, но у нее ведь банкноты даром что из задницы не торчат… Не нуждается она в деньгах, а все равно собралась терпеть рядом богатого ублюдка. Хотя мне ли судить Ви? Сам-то чем лучше? Послал к черту инопланетянку и раздеваю у себя дома ее сестру, на которую мне плевать. Кто как над собой измывается, у каждого рецепт собственный. Да и к черту. Пусть со всякими пунктиками Фрейды разбираются.

Она впервые на моей памяти не сдерживает себя, не ограничивает ни в чем. Интересно, люди по природе своей не в состоянии делать то, что хотят, пока старуха с косой не пнет под задницу? Нынче вот свободу провожаем. Вдруг, под конец, блонди оказывается пофигу, что я прокуриваю помещение, что одеяло сбилось и не закрывает все тело по самые уши. Раньше вечно тряпками обматывалась, заставляя вспоминать о всяких там гусеницах-бабочках. Типа только для одного раскроюсь и стану прекрасной? Чушь какая-то. Иметь — пожалуйста, а смотреть — привилегия избранных. Думал уж комплекс у нее какой, ан нет — теперь, когда все устаканилось и звание шалавы обжигает пятки, выяснилось, что блонди и голышом пощеголять не прочь… Все вверх тормашками. Вроде не так мало знакомы, спали вместе, трепались временами о насущном, а друг друга все равно ни хрена не знаем. И даже не тянет. Она уйдет из моей постели и жизни, а у меня внутри ничего даже не дернется. Все ровно-ровно. Будто и вместе-то не были. Вспоминать о ней буду разве что глядя на оставленную прошлыми хозяевами перечницу.

Дебил. Прогнал девочку, которая с одного взгляда заводила на всю ночь, раз за разом заставляла вспоминать лучшие минуты с Полиной, будила что-то такое, с чем каждому мужику столкнуться-то страшно… а эту, которая сольется с десятками других — приласкал. Не ради себя, не ради нее — просто из жалости. Потому что, в отличие от инопланетянки, блонди с ее извращенной моралью мне понятна.

Я не прогоняю ее насильно, но даже на взгляды не отвечаю. Лежу и курю сигарету. Вдохновленная моей молчаливой поддержкой Ви приподнимается и, начиная собирать свои шмотки, опирается о прикроватную тумбу, но та всегда отличалась удивительной неустойчивостью. Все, что на ней было, летит на пол, и — вжик — выезжает тот самый ящик. Гребаная помада, которую я так и не выбросил, практически сама прыгает блонди в руки.

Костеря себя последними словами, отворачиваюсь и стряхиваю пепел с сигареты в надежде, что разрулится все само собой. И, конечно, хрен мне такому наивному.

— Неплохо, — сообщает Ви. — Отличный выбор. Сама такой пользуюсь. Стоит, конечно, небольшое состояние, но себя оправдывает. Так подружке и передай, — добавляет, прямо-таки пылая праведным гневом. Приехали.

— Передам. Ты за меня не волнуйся.

Она смотрит на меня с плохо скрываемой яростью. Алло, блонди, разве это я собираюсь пуститься во все тяжкие матримониальных отношений, кинув любовничка со словами: «ну, на посошок, и будет»?

— На память хранишь? — продолжает она. Никак не уймется.

— Забирай, коли так глянулась. Как раз сэкономишь.

— О, какой щедрый дар! Но, увы, у тебя слишком разномастный букет. То, что идет брюнеткам для блондинок совершенно неприемлемо.

Сдается мне, речь уже и не о помаде вовсе, но Ви подобралась опасно близко к правде, и приходится смолчать. Тему развивать опасно — не хватало еще, чтобы у инопланетянки были проблемы из-за моего заскока на ее вещах. Достаточно уже подгадил — дудки.