Игрушечный стрелок

Я вставил новый магазин, закрыл затвор и поднял винтовку.

В такие моменты, когда ситуация становится максимально напряженной, время будто замедляется. На самом деле это не время замедляется, а ускоряется работа мозга, который работает на своем пределе, анализируя поступающую от органов чувств информацию с утроенной, учетверенной скоростью. Это просто мы из-за привычного нам течения мыслей думаем, что замедляется время, а на деле мозг просто дает нам время выбрать правильную линию поведения в конкретной ситуации.

Или не успевает — и тогда остолбеневших людей, так и не принявших решение, сбивают на пешеходных переходах, или режут в темных переулках.

На нас катилась волна аркейнцев. Поняв, что сзади врагов меньше, чем спереди, они развернулись и побежали на нас — то ли, чтобы прорваться, то ли решив сперва устранить меньшую угрозу, а потом приняться за основную. Им в спину били гвардейцы, но для этого им нужно было сначала догнать противника. А значит, через пару секунд наша тройка будет иметь дело сразу с десятком противников.

Один из которых внезапно остановился и вскинул руки с зажатым луком. Десять метров. Пока все бежали, он, стоя у самой стены, натянул лук и явственно прицелился именно в меня, будто бы знал, кто представляет самую большую опасность.

А, может, и правда знал.

Наконечник стрелы полыхнул зеленым. Или это свет так упал?

Мы выстрелили одновременно. Но я после выстрела успел рвануться в сторону, так, что стрела скользнула по боку, а он — нет. Так и повалился на пол мешком картошки, нервно подергивая ногами — видимо, я задел позвоночный столб.

Бок слабо пекло, но я не стал даже смотреть — понятно же, что царапина. Смотреть было некогда — лучник выиграл для своих воинов время и девять оставшихся аркейнцев накатили на нашу тройку.

Гвардейцы не дрогнули, они закрыли меня своими телами и приняли весь удар. У них не было щитов, и не было алебард, которые они опрометчиво оставили за километр отсюда, все, что они могли — выиграть мне секунду, приняв своими телами предназначенно мне железо. И они это сделали, не колеблясь.

И я тоже не колебался ни секунды. Я сделал шаг назад и выстрелил в первую же голову, которая пролезла между все еще стоящими, но уже истекающими кровью, гвардейцами. Дернул затвор, сделал еще шаг назад и выстрелил еще раз. Еще шаг — еще выстрел.

Гвардейцы упали.

Я успел выстрелить еще один раз, а потом аркейнцев догнала замковая стража и подняла их на мечи, ударив точно в спину.

До меня успел добежать только один — он замахнулся кривым то ли ятаганов, то ли саблей, а я как раз только-только выстрелил, и в стволе находилась стреляная гильза.

По какому-то наитию я не шарахнулся назад, где длинный клинок меня бы обязательно настиг, а подшагнул вперед и двинул вперед стволом — аккурат в темень черного капюшона. Аркейнец потерял равновесие, взмахнул руками, отшатываясь назад, я тоже отпрыгнул, дослал патрон и выстрелил.

Это был последний. Все закончилось.

Ко мне приближались замковые гвардейцы, держа наизготовку оружие — кто алебарды, кто мечи. Их подозрения были весьма понятны, но их поспешила развеять Фабиола:

— Опустите оружие! Это же Дим!

Принцесса вихрем вылетела из строя гвардейцев, расшвыряв их как тасманский дьявол в одноименном мультике. Подскочила ко мне, порывисто обняла, чуть не сбив с ног. Она была весьма пикантно одета — в тонкой полупрозрачной ночной рубашке, под которой, кажется, ничего не было, опять босиком, но зато на левой руке красовался ее кожаный наруч со стальной пластиной. Второй она держала в руке.

И даже сейчас, когда, казалось бы, для этого нет никаких причин и тому даже нет никаких возможностей, ее волосы прикрывали левую половину лица. И даже сейчас, глубокой ночью, на ее шее висел ее медальон из белого серебра с крупным голубым камнем.

— Живой!.. — выдохнула Фабиола и тут же отпустила меня. — Хорошо, что ты помог! Я когда услышала выстрелы, сразу поняла, что это ты идешь!

— Умница. — усмехнулся я, глядя, как принцесса спешно натягивает второй наруч. — Ты не ранена?

— Я бы посмотрела на того, кто меня ранит. — зло хмыкнула принцесса, затягивая шнуровку. — Я когда услышала возню за дверью, сразу схватила наручи, да надеть успела только один, когда они вломились. А потом стало не до них.

— Сколько нападающих?

— Никто не знает. — огорчила меня Фабиола. — Но с ними точно был искусный маг Пространства. Которого, кстати, ты пристрелил. Значит, больше их тут не появится.

— С чего ты взяла, что он один?

— Такого уровня — один. — безапелляционно заявила Фабиола. — Осталось только вычистить всех тех, кого он уже успел притащить… И защитить маму.

— Что? Мне сказали, они пришли за тобой!

— Точно, за мной. А если со мной не выгорело, то на ком они отыграются, как думаешь?!

Ответ на вопрос не требовался. Он был очевиден.

— Секунду!

Я присел прямо на пол, вытряхнул из-за пазухи магазины, нашел среди них полупустой. Быстро налущил из него на каменные плиты патроны, откинул в сторону, отсоединил магазин от винтовки и набил в него патронов, сколько влезло. Оставшиеся ссыпал в карман и встал:

— Готов!

— Двинулись! — скомандовала Фабиола гвардейцам и они с места перешли на легкий бег.

Я побежал тоже, держа винтовку стволом вниз, убрав с оружия правую руку и чувствуя, как мне все сильнее припекает оцарапанный стрелой бок.

До покоев королевы было всего два перекрестка — но в ту же сторону, куда до этого двигались мы с уже почившими гвардейцами. Если бы отряд Фабиолы, состоящий из всего десяти человек, отступал в ту же сторону, он рисковал бы соединиться с отрядом, защищающим королеву, и оказаться между двух атакующих и постоянно пополняющихся благодаря магу Пространства отрядов. Мерзкая ситуация, даже без огнестрела. Простых луков в прямом длинном коридоре вполне хватит, чтобы перебить неприятеля, не вступая с ним в прямой контакт. А огнестрел даже может принести дополнительные проблемы — рикошеты не просчитаешь.

Так что стрелять придется наверняка.

Полцарства за коллиматор с маркой в виде простой красной точки!

— Хора-а-а! — взревели гвардейцы, переходя на быстрый бег.

— Хора-а-а! — ответили им спереди аналогичным возгласом.

Гвардейцы бежали уже так быстро, как только могли — доспехи грохотали, по покрасневшим лицам катились капли пота, выставленные вперед мечи и алебарды сверкали в свете проносящихся мимо фонарей. Я начал задыхаться и отставать, проклиная убитое бедро и рассеченный бок, а они все неслись и неслись вперед, как взбесившийся бронепоезд!