Игрушка из грязных трущоб

— Если не веришь, вот договор о передачи собственности. Сначала твой отец предложил мне вашу халупу... Но на что мне то, что и так по праву моё? Я отказался. Тогда, чтобы спасти собственную шкурку и получить заветную отраву, от нехватки которой у него в любую минуту мог начаться припадок, «мусор» (Прим. так называли жителей трущоб) показал тебя… Маленькую, аппетитную красотку, с прекрасными волосами цвета кофе, играющими рыжеватыми бликами на солнце и глазами оттенка весеннего неба перед дождём. Разумеется, я чуть было с ума не сошёл от желания обладать настолько редкой игрушкой. Но знаешь как, порой не все игрушки хотят добровольно подчиняться владельцу. Приходится ломать. Жестоко. Коварно. Насильно. Поэтому я бы не хотел портить шрамами и увечьями столь дивный экземпляр вроде тебя, который твой ушлепок-отец пообещал мне добровольно. Он пообещал, что заранее подготовит свою дочурку к жизненной миссии, предназначение которой — ублажать назначенного судьбой Хозяина. Везде и во всём!

— Кретин. — Не выдержала. Выругалась. Но сказала это очень тихо. Одними губами, спрятав лицо в волосах.

— Правда, ждать я не стал. Не люблю, знаешь ли, ожидание. Нервирует… Поэтому маленько с дозой для твоего папеньки перебрал, отправив этого долба*ба прямиком к маменьке!

Дамир сделал паузу, оценивая мою реакцию.

— Всё по-чесноку, кисонька. Ты — моя. На законных основаниях. Так как до двадцатилетнего возраста по нашим законам ответственность за отпрысков несут предки. Но если не подчинишься по-хорошему — тебя ждут большие проблемы. А мне бы не хотелось лишний раз марать руки, поганя столь прекрасные внешние данные! А вдруг я пожелаю продать твою задницу? Со шрамами, знаешь ли, товар обесценивается! Так что выбирай… Либо по-хорошему… Либо по-плохому!

На последней фразе он снова нацепил на своё холёное лицо демоническую маску и свирепо зарычал, пробуждая во всём моём теле всё новые и новые волны страха.

Да уж…

Какой тут может быть выбор?

Мне конец.

***

Когда комната очистилась от алых следов расплаты, а прислужницы вместе с «женщинами-кошками» (которых, словно собак на цепи, вывел тот самый охранник, по имени Сатир) покинули покои Верховного, Дамир, хлестнув меня острым взглядом бездонно-чёрных глаз, снова кого-то позвал:

— Завир!

И в комнату влетел немолодой бородатый мужчина в белом жакете, длиной чуть ниже колен, в шароварах, с белым тюрбаном, намотанным на седую голову:

— Звали, Господин?

— Проверь её! — мучитель вальяжно клацнул пальцами.

— Будет исполнено, Господин! — седоволосый откланялся.

— Проверь, девственница ли!? — уточнил «барин».

— Пойдём, милочка! — дедок недовольно сморщил нос, оценивая запах моей «маскировки».

— Нет! Прямо здесь! Терпение на исходе! Поиграть хочу Немедленно!

Что он имеет в виду?

Но прежде, чем я успела о чём-либо подумать, пожилой мужчина по имени Завир резко схватил меня за плечо и развернул лицом к холодной колонне, коленом вжался между ног, пытаясь раздвинуть их пошире, вынуждая меня невольно всхлипнуть. Боковым зрением я видела, как седовласый натягивает на свои руки латексные перчатки.

Мне стало дурно. И невыносимо жарко.

А Дамир, присев на краешек керамической чаши фонтана, деловито закинув ногу на ногу, взглядом голодного хищника наблюдал за моим позором, когда старый извращенец, брезгливо стащив с моего впалого живота штаны, пытался нащупать промежность.

Господин не отличался терпением. Поэтому, громко цыкнув, он выплюнул новый приказ:

— Только не надо упрямиться, девочка. Наклонись и раздвинь ноги! Привыкай. Скорой это простое действие станет для твоей грязной задницы обычным делом.

Припав лбом к холодной опоре, я закрыла глаза, мечтая об одном —просто раствориться в воздухе. Не прошло и секунды, как там, между ног, я ощутила чёрствые прикосновения острых пальцев Завира, которые на пару сантиметров уже успели проскользнуть в тесные глубины, из-за чего мне стало весьма некомфортно и даже немного больно.

—Ну?? — Хозяина распирало любопытство.

— Слишком тугая, Господин, — подданный отчеканил заключительный диагноз и убрал свои поганые лапти прочь,

вдоволь оттрахав мою несчастную промежность латексной перчаткой.

— Ммм… Великолепно! — деспот переливался всеми оттенками радуги, восхищаясь тому, что именно он будет первым счастливчиком, который побывает внутри моей киски, наградив статусом женщины… и, конечно же, статусом «постельной тряпки».

— Что прикажете делать дальше? — поинтересовался врач.

— Выметайся. Но через двадцать минут снова явись. Когда я закончу с девчонкой — заберёшь на осмотр и приведёшь в опрятный вид, пока эта засранка вшей своих заразных не расплодила в моих покоях!

Быстро натянув штаны на обнаженные ягодицы, я снова вжалась в стену, пытаясь не расплакаться. Потому что слёзы рабынь для мучителя... являлись слаще мёда.

Мне уже было всё равно даже на то, с какой одержимой жадностью Дамир пялился на мой голый зад, как и на то, с какими стараниями старый извращенец втыкал в меня свои холодные пальцы. Я хотела лишь одного... Чтобы моё сердце остановилось, и я не испытала тех сумасшедших мучений, которые мне были уготованы самым настоящим бездушным демоном, укрывшимся в теле влиятельного человека.

— О, забыл сказать, Господин. На промежности девчонки я обнаружил засохшее семя. Вот только не могу понять… Она же всё ещё девственна, как так получилось? И анальный проход никогда не использовался для половых сношений.

— Вот твари!!! Какая-то гнида всё же успела поглумиться над моей собственностью! Пусть хоть и поверхностно!!! Разузнай, да накажи!

— Слушаюсь! — Завир, одарив Хозяина низким поклоном, шустро выскользнул из комнаты. А Дамир, откашлявшись, поспешил ко мне.

Уловив его бешено-маниакальный взгляд, я поняла, что сейчас, все мои самые адские страхи... станут жестокой реальностью.

ГЛАВА 5.

— Как твоё имя? — когда мы остались одни, чудовище приблизилось на предельно близкое расстояние, а я — задержала дыхание, стараясь не смотреть в жуткие глаза мучителя, которые выглядели страшнее самого страшного ночного кошмара, не говоря уже о странной маске, скрывающей половину его лица.

Я понимала, что если не дам ему то, что просит, и то, что велит, мне явно не поздоровится. Поэтому старалась выполнять абсолютно все прихоти диктатора.

— Милана, — тихонько всхлипнула, не признав собственного голоса.

— А впрочем, неважно. — Он приблизился ещё на один шаг, так близко, что я ощутила его ледяное дыхание на своих потрёпанных волосах, и оскалился в зловещей ухмылке, — Теперь я буду звать тебя ИГРУШКА.

Кажется, словно земля растворилась под моими ногами и меня затянуло в беспросветную бездну, ставя жирную точку на былой жизни. Прежняя жизнь была ничуть ни лучше теперешней, но она хотя бы находилась в моих собственных руках. И у меня было имя. Но, начиная с этого момента, я превратилась в ничто.