Игрушка жестокого шейха

Когда заканчиваю последние приготовления, раздается удар гонга, и я мечусь взглядом к арене.

Тигра загоняют назад в клетку, но на арене просто кровавое месиво из женских тел. В живых осталось всего пятеро. Мои новые подруги среди этих счастливиц, и это позволяет мне сделать спокойный вдох.

– Готово, – произношу тихо.

– Неси, красавица, – говорит гость в ложе.

Я беру тарелку и несу в ложу. Ставлю на маленький столик перед гостем, и тот немного подается вперед, осматривая блюдо. Наконец мне удается рассмотреть его лицо. Без подробностей, но я вижу, что оно заплыло жиром. Жутко неприятный тип с крысиными глазами в окружении отекших век. На голове традиционный головной убор арабов, названия которого я не помню. Толстые, как сосиски пальцы, унизанные крупными перстнями, тянутся за блестящей вилкой.

Гость набирает немного тартара и подносит его к лицу. Нюхает и стреляет в меня взглядом.

– Ты помнишь, что произойдет, если мне не понравится? – спрашивает он, слегка прищуриваясь.

– Помню, господин, – отвечаю еле слышно.

– Что ж, тогда попробую.

Он распахивает свои пухлые мерзкие губы, подносит к ним вилку, а я вздрагиваю, услышав щелчок затвора пистолета.

Глава 5

Стою, не дыша, в ожидании вердикта. А гость молча съедает уже третью вилку. Прикрыв глаза, смакует блюдо. Почему он молчит? Ему не нравится? Тогда, наверное, не ел бы столько. А если нравится, то почему ничего не говорит?

Я знаю, почему в ответ на дегустацию приготовленного мной блюда звучит тишина. Ему нравится меня мучить. Нравится, что я каждую секунду умираю ста смертями в ожидании его ответа.

Может, надо спросить его? Только вот вдруг так я нарушу какие-то незыблемые правила? Типа нельзя обращаться к гостю первой. Или спрошу напрямую, а надо, как вариант, подползти на коленях, сто раз извиниться и только потом спрашивать? Я откуда знаю, какие тут правила?

Сжимаю перед собой руки, прикрывая ими хотя бы промежность от сального взгляда гостя.

– Что ж, – тянет он, – неплохо. Не скажу, что прямо какой-то бешеный восторг, но это действительно один из лучших тартаров, что я пробовал.

Он склоняет голову набок и рассматривает меня с головы до пят. Внутренности сковывает холодом.

– Спасибо, – отвечаю хрипло.

– Спасибо, – хмыкает он.

– Иди поблагодари господина как положено, – толкает меня в спину охранник.

– А как положено? – спрашиваю тихо.

Гость опять хмыкает, а сидящие у его ног девушки хихикают. Но мне сейчас плевать на их реакцию. Сложно унизить меня еще сильнее, чем они сделали до этого.

– Опустись на колени и поцелуй руку, – подсказывает охранник.

Пока двигаюсь в сторону гостя, стараюсь скрыть брезгливость на лице. Он может счесть это оскорблением, и я даже представить боюсь, какое наказание придумает этот извращенец.

Преодолевая себя и отвращение, опускаюсь на колени. Этот подонок вытягивает руку, я беру ее своими ладонями и, опустив голову, касаюсь губами толстых пальцев. Сглатываю, чтобы меня не стошнило прямо ему на руку.

– Какая послушная девочка, – довольно скалится он. – Ступай, тебя уже подруги заждались. – Вскидываю голову, испуганно глядя на гостя. – На сегодня игра окончена, милая. Встретимся на следующей неделе.

Кивнув, молча поднимаюсь и оглядываюсь в поисках туники. Она ошметками валяется на полу. Но как только я делаю шаг к одежде, охранник наступает на нее грубым сапогом.

– Так иди, – командует он.

Разворачиваюсь и, прикрывшись руками, быстро передвигаюсь по коврам, оставляя на них кровавые следы. Как же хочется помыться! Взять мочалку погрубее и чуть ли не снять верхний слой кожи, в который, кажется, въелась вся эта грязь и мерзость.

У лестницы меня перехватывает второй охранник с автоматом наперевес и, схватив за локоть, буквально волочет вниз. Я запинаюсь, сбиваю ноги о каменные ступени, но он ни на мгновение не сбавляет шага. Проводит меня по коридору и, толкнув тяжелую дверь, практически зашвыривает меня внутрь.

Я опять в том помещении, куда попала сразу после похищения.

Выискиваю глазами своих подруг и тороплюсь к ним. Алина отрывает кусок ткани от своей туники. Поднимает голову, и ее глаза расширяются. Но она не спрашивает, почему я голая. Судя по всему, от этих подонков можно ожидать чего угодно, и она это знает.

– Давай перевяжу, – произносит она, и я только сейчас замечаю, что с руки смуглянки капает кровь.

Алина прикладывает к ране ткань и начинает заматывать. Та шипит и кривится от боли.

– Как так получилось? – спрашиваю.

– Тигр выбил первый факел из ее руки, – отвечает Алина.

– Эй! Кто из вас умеет танцевать? – спрашивает охранник от двери, и мы все переводим на него взгляды. Я замираю и не дышу, как будто в противном случае у меня на лбу появится неоновая надпись “Хорошая танцовщица”. – Что, никто не умеет? – Обводит суровым взглядом оставшихся в живых. – Тогда вы двое пойдете.

Хватает двух девушек, которые стоят ближе всех к двери, и под их стоны и всхлипы вытаскивает из помещения.

– Остальные на выход! – рявкает второй охранник.

Мы разворачиваемся и плетемся на выход из комнаты. Нас осталось всего шестеро, двоих из которых забрали. Смуглянку трясет, и она придерживает поврежденную руку.

– Ей нужна помощь, – говорю я, глядя на охранника.

– Бесполезно, – отзывается Алина. – В комнате, где мы будем спать, есть аптечка.

– Наверняка рану надо зашить, – говорю я.

– Я пока еще не видела, чтобы сюда приводили доктора. Так что не особо на это рассчитывай. Посмотрим, что есть в аптечке. Если что, сами зашьем.

– Но как? Ты умеешь?

– А ты что, курей каких-нибудь на своей кухне не зашивала?

– За-зашивала, – запинаясь, отвечаю я.

– Значит, и руку ей зашьешь. Шевелись, иначе получишь палками по спине.

Всю дорогу по мрачным каменным коридорам нас сопровождают охранники, которые следят за нами, словно коршуны. От их взглядов становится не по себе. Особенно учитывая, что я единственная среди всех девушек иду без одежды.

– Шевелитесь! – рявкает охранник, и мы прибавляем скорость.

Наконец нас заводят в большую комнату. Откровенно говоря, я ждала, что нас поселят в какой-то страшный подвал. Но здесь просторно и довольно светло, хоть нет ни одного окна. Несколько лож на полу покрыты тюлевыми балдахинами, справа вход в уборные и душевые. Нигде нет дверей, и это… смущает. Только туалеты с дверями, но на тех, кажется, не замков.

– Вот эти кровати теперь свободны, – показывает мне Алина на несколько лож. На каждой из них лежат сложенные туники и традиционные тонкие балетки с яркой узорной вышивкой. – Выбирай. В душ можно будет сходить перед тем, как поедим.