Игры богов

У дверей в коридоре их ждала делегация из парикмахеров, которых они сразу выгнали, и портных, от услуг которых они тоже отказались. Нормальная добротная одежда. Чистая и даже ни разу не штопанная. Не нравится, мы не виноваты, но носить ваши попугайские балахоны? Увольте.

Вскоре явился слуга и велеречиво пригласил их на обед от имени королевы Виктори.

— Хоть знать будем, как ее зовут, проворчал Сантилли, застегивая перевязь с ножами.

— У нее земное имя, между прочим, — отозвался Лас, развалившийся на кровати. — А у меня уютнее.

Ашурт фыркнул:

— Совпадение, — и усмехнулся. — И что из этого следует?

— Спим у меня, — весело ответил принц, — вот что из этого следует. Может, никуда не пойдем? Тошнит меня от таких обедов, — пожаловался он, — особенно после ангелов.

Ашурт попинал его по ногам:

— Вставай, королева приглашает.

Босая демонесса в мужских штанах и просторной рубашке сидела на подоконнике, обняв колени. Распущенные густые волосы золотистой волной расплескались по плечам и спине. Девушка задумчиво смотрела в окно на двор чужого дворца, а утреннее солнце укутывало ее сияющим ореолом. Никогда она еще не была так прекрасна, его девочка, его единственная любовь во всей Вселенной.

— Извини, — улыбнулся Сантилли, садясь рядом, — кофе нет.

Ласайента пожала плечами: когда-нибудь будет.

— Иди ко мне, — он легонько потянул ее за руку, и она перебралась к нему на колени, пристроила голову на его груди и затихла.

— Не грусти, маленькая, — тихо сказал ашурт, — Скоро все кончится. Мы придем домой, где нас давно уже ждут.

Девушка вздохнула и крепче прижалась к нему.

— Я люблю тебя, солнышко, — Сантилли сжал объятия. — Ты и Тьенси — самое лучшее, что есть в моей жизни.

— А как же Элерин? — тихо спросила она.

— Эле славная девушка, — ашурт поцеловал ее в висок. — Так получилось, — он усмехнулся. — Игры богов.

— А она? — растерялась Ласайента. — Совсем не нужна, получается?

— Нет, конечно, — возмутился Сантилли, — она нравится мне. И я безумно благодарен ей за сына и уважаю ее. Она умничка. Прекрасная жена. Хороший правитель. С ней легко. Но по-настоящему я люблю только тебя, малышка, — он помолчал. — Когда-нибудь одна глупая девчонка набегается, повзрослеет и поймет, что замужество — это не наказание, а счастье. Как ты думаешь, стоит ее ждать?

Сантилли почувствовал, как она улыбается:

— Если ты так считаешь.

— Я подожду ее, — твердо ответил он, — только пусть она не передумает. Я дико боюсь потерять ее. Прости меня, маленькая, что причинил тебе столько боли. Прости.

Послезавтра они ушли, забрав злополучную книгу. Королева смотрела им след тоскливыми глазами и беззвучно плакала, провожая свою первую любовь. Она знала, что никогда больше не увидит желтоглазого молчаливого юношу. Никогда. Потому что где-то там, в немыслимой дали, его ждала жена и дочь, которых он сильно любил.

Демоны искали дорогу домой. В каждом мире ставили маячки, а когда понимали, что путь неверен, возвращались по ним обратно.

— Ласти, — ашурт встряхнул друга за плечи, — ты совсем раскис.

— Пять лет, Сан, это нереально, — йёвалли смотрел на костер потухшими глазами. — Они уже большие.

— Боишься, что замуж выйдет без тебя? — Сантилли подбросил хвороста. — Мы что-то неправильно делаем. К черту логику! Вспомни, как мы искали Элерин. Ты просто ткнул пальцем в карту и сказал «здесь».

— Почти двенадцать лет, Сан, — возразил Ласайента, — а тогда я понял, что хочу именно туда.

— Значит, осталось меньше шести, — ашурт весело наморщил нос. — Вот куда ты сейчас хочешь?

Йёвалли удивленно посмотрел на друга, тот вопросительно приподнял бровь и показал глазами на небо. Потом они лежали на плаще и выбирали мир, а утром отправились по новой дороге.

— Я был здесь! — ашурт крутанулся вокруг себя. — Ласти, руку даю на отсечение — был!

— Но отсюда портал домой тоже не открывается, — возразил йёвалли и хмуро обронил. — Еще три месяца коту под хвост.

— Потому что вселенная другая, не наша, — Сантилли повертел головой, осматриваясь. — Я сейчас вспомню, куда меня потом понесло.

Он замер на месте, подставив лицо ветру и закрыв глаза. Ласайента никогда не видел со стороны, как это выглядит, когда ты полностью открываешься миру и растворяешься в нем, становясь его частичкой. Сначала это было красиво и захватывающе: аура ашурта дрогнула и стала не распадаться, а как бы распускаться, подобно цветку. Ее «лепестки» становились больше и тоньше, устремляясь ввысь и вдаль, и вскоре на вершине холма лежала огромная роза, продолжая расти. Лас поднял руку и провел пальцами по одной из линий, пропуская ее сквозь себя, и вдруг почувствовал, что друга рядом нет! Он испуганно оглянулся и увидел его, его тело, стоящее с повернутыми к небу ладонями и запрокинутой головой. Самого Сантилли не было!

— Сан! — Ласайента принялся трясти его. — Сан! Вернись!

— Ты что? — демон хлопнул глазами. — Я же здесь. Ты что? — он прижал к себе йёвалли. — Ты что? Я больше никогда тебя не оставлю. Даже умру после тебя, а еще лучше вместе с тобой.

— Дурак, — Ласу вдруг как никогда захотелось по-девчоночьи разреветься, — я так испугался.

Через несколько дней они стояли на каменном берегу моря.

— Здесь ко мне пришел человек, но я думаю — это был кто-то из богов. Я тогда ненавидел себя, — мучительно рассказывал он, — за то, что я такой, что не могу без женщины. Я хотел избавиться от этого, а он сказал, что я дурак, что хочу стать свечой, вместо того, чтобы гореть. Что никого не смогу согреть и спасти. И я испугался, что тебе нужна помощь, а я тебя бросил.

— Ты вовремя вернулся, — Лас улыбнулся, — а я все думал, чем ты занимался? А ты себя убивал. Точно дурак.

Сантилли хмыкнул, отбрасывая воспоминания:

— Вперед, Непоседа?

Ничего не изменилось в доме на берегу. Друзья остановились у кромки леса и смотрели на него, боясь идти дальше. Глупое чувство: видишь родные стены, стремишься туда всей душой и не можешь сделать последний шаг.

Они вздрогнули одновременно.

— Стоять! — грозно приказал сзади детский голос. — Дернешься, и я стреляю.

— Стоим, — покорно согласился Сантилли, чувствуя, как замирает сердце. — А ты кто?

— Страж, — строго ответил голос. — Что непонятного? Мы границы охраняем.

Ашурт медленно повернулся и увидел смуглого лохматого мальчишку с луком, с поцарапанной щекой, в измазанной землей футболке и порванных на коленях джинсах. Себя. Каким он был в детстве.

— Тьенси, — Сантилли шагнул вперед на ставших вдруг деревянных ногах, — это я.

Мальчик мгновение смотрел на отца, потом отшвырнул лук и бросился к нему: