Игры чародея, или Жезл Ниерати

На секунду Мист попыталась остановить себя и взглянуть на происходящее с другой точки зрения: «Что ты делаешь? Ты слишком увлеклась. Сейчас ты бросишься на шею человеку, о котором на самом-то деле ничего не знаешь. Он может оказаться кем угодно, в том числе и врагом». — «Но он не узнает, кто я, а значит, не сможет оказаться моим врагом». — «Видно, годы наказания не сделали тебя мудрее». — «Возможно. Мудростью пусть обладают те, кто обладает властью, только им она действительно нужна. А радость жизни стоит любого риска…»

Погруженный в свои мысли, Трэмани не сразу уловил чужое присутствие. Подняв голову, он увидел девушку, стоящую на краю поляны. Босая, она рукой придерживала на плечах какой-то кусок материи, кроме которого на ней, похоже, ничего не было. С мокрых волос еще капала вода.

Она, казалось, застыла в нерешительности, боясь приблизиться к нему. Трэмани был так поражен, что невольно вскочил на ноги и поклонился. Улыбнувшись в ответ, девушка медленно подошла и остановилась рядом.

Теперь между ними было не больше шага. Бард хотел что-нибудь сказать, но встретился с ней глазами, и у него перехватило дыхание. Она смотрела прямо на него, и ее глаза светились настоящим счастьем. Как будто она только что сделала удивительное открытие и пришла, чтобы им поделиться.

Поток радости, исходящий от нее, был таким сильным, что у Трэмани закружилась голова. Ее взгляд словно отвечал на все вопросы, развеивал тревоги и сомнения. И он понял, что поддается этому взгляду и радость, теплая, искрящаяся, наполняет его сердце. Он протянул руку и осторожно коснулся ее щеки, еще не до конца веря в реальность происходящего.

На щеке поблескивали капли воды, кожа была теплой и нежной. Девушка слегка вздрогнула от прикосновения, потом закрыла глаза и прижалась щекой к его ладони. Все это было похоже на сон. На душе у Трэмани вдруг стало легко, как уже давно не бывало, — даже боль от потери талиссы и та на время разжала пальцы. Ни с того ни с сего захотелось улыбнуться. В голову пришла мысль о том, что жизнь прекрасна, и почему-то это не показалось пустой банальностью. Прекрасна просто потому, что в ней есть этот звенящий ночной воздух, эти отблески, костра, эта темная листва, клубящаяся на фоне неба, и это чудесное создание в его руках.

Девушка открыла глаза и медленно провела рукой по его волосам. Он взял эту руку и, бережно перевернув кисть, коснулся губами ладони, пахнущей смолой и цветами. Обнял тонкую талию и почувствовал, как кожа вспыхивает под его пальцами. Ее вторая рука легла на его плечо, и ткань, которую она держала до того, бесшумно соскользнула на землю. Он в упоении целовал ее руку, осторожно продвигаясь все выше и выше. Мягкая впадинка на сгибе локтя, плечо, нежная линия шеи, округлый подбородок — он пил ее маленькими глотками и понимал, что жажда становится все сильнее. На миг остановился, наслаждаясь красотой полуоткрытых губ. Ощутил на своих губах их теплое, зовущее дыхание.

Мист увидела себя стоящей на краю обрыва. Там внизу была сверкающая пропасть ночного неба. Она казалась бездонной и неодолимо притягивала к себе. Всего шаг был до края. Один шаг — и пути назад уже не будет…

Шаг. Долгое томительное скольжение вниз по черной, усыпанной звездами спирали. Медленными плавными витками, подчиняясь таинственной музыке воздуха и пульса. И все круче, все быстрее навстречу друг другу. И — вместе — стремительным порывом вниз, к земле. И — вдребезги, в вихрь сияющих осколков. В звезды…

Глава XXVI

— Ты уже слышал о том, что сегодня в одном из секторов были проблемы? Чуть ли не целый бой…

Азнивьер задал этот вопрос словно невзначай и не раньше, чем они с Кефтом отужинали и уселись у низенького столика выпить по чарочке баррата.

Столик этот молодой маг заприметил еще в прошлый раз. Была в нем какая-то совершенно удивительная магия: то он казался прочным и солидным, словно сделанным из темного железного дерева, а то вдруг казалось, что он растворяется в воздухе, превращаясь в сгусток тумана.

Очень похоже на его нынешнее состояние души, подумал Кефт. Он чувствовал, что впереди его ждет отгадка того странного полусна, который подарил ему в прошлый раз Азнивьер, но не был уверен, что действительно хочет ее знать.

«Не сегодня. Не сейчас!» — кричало что-то внутри его. Это было то знание, которое всегда не ко времени. И не то знание, которое дарует душевное спокойствие.

— С дикарями? — не поверил Кефт.

Дипломат пожал плечами:

— Сомневаюсь, чтобы они забрались так глубоко под землю.

— В чьем секторе?

— Жанны.

Оба помолчали.

— Ну что, начнем? — спросил Азнивьер, едва Кефт отставил чарку в сторону. И, словно извиняясь, добавил: — У нас мало времени.

— Его всегда мало.

Кефт не был уверен, что ему удалось скрыть свой страх за напускной бравадой, и это заставляло его еще больше нервничать. Не дожидаясь приглашения Азнивьера, он пересел в кресло и закрыл глаза:

— Так хорошо?

— Вполне, — несколько удивленно ответил дипломат. — Постарайся расслабиться.

На этот раз Кефту показалось, что слова произнесенного Азнивьером заклятия ему знакомы. Но только они начали складываться во что-то более или менее понятное, лба ласково коснулась теплая, как кровь, волна…

— Многие, поверьте, предпочитают начать жизнь с чистого листа. Скажем так: я готов в любую минуту вернуть вам те умения, которыми вы обладали в прежней жизни… А память? Что в ней толку? Хотите знать свое имя — придумайте себе новое. Хотите вспомнить прошлое — дайте волю своей фантазии. Пожелаете — и вы можете стать внебрачным сыном Императора или даже одного из богов. Почему нет?

Кефт с трудом заставил себя сосредоточиться на собеседнике. Его нельзя было назвать высоким или низким, худым или полным. Ни то ни другое — золотая середина. И это придавало сидевшему напротив юноше нечто общее со статуями далеких времен, когда портретное сходство почиталось излишеством и святотатством.

Просторное темно-синее одеяние, скрепленное на плече вытянутой платиновой фибулой, мягко ниспадало почти до самого пола. На руках несколько перстней, на шее — палладиевая цепочка.

Медальон жреца? Оберег мага?

— Все зависит от вас, мой друг, исключительно от вас. Представьте себе, что вы оказались в месте, где исполняются все ваши самые смелые желания. Неужели вы никогда о таком не мечтали?

Как он напыщен, подумал Кефт. Неужели кто-то способен клюнуть на эту выспренность и закричать: «Мечтал! Я мечтал, я!»

— Не знаю. Не помню… — растерянно ответил он.

И что пожелать, если он не помнит своего прошлого? Своих стремлений, своих надежд.