Игры для вечеринки

Звонила Эми.

— Эми? Привет. Где ты? Игра уже началась.

— Забудь об игре, — сказала Эми. — Я не приду. Я наказана. Предки-тупердяи снова тупят.

— Почему? Что случилось?

Толпа вдруг повскакала на ноги и заревела. «Тигры» трусцой выбежали на центр площадки. Ответа Эми я не расслышала.

— Можно к тебе? — прокричала я, покрепче прижимая телефон к уху. — Ничего, если я приду?

— Игру пропустишь.

— Ну ее, эту игру, — сказала я. — Увидимся через несколько минут.

Я вскочила и попыталась протиснуться мимо Эрика. Но он сграбастал меня за пояс и усадил к себе на колени.

— Рэйчел, ты же сама знаешь, что сходишь по мне с ума. Зачем бороться со своими чувствами?

Я потрепала его по щеке.

— Хочешь назначить мне свидание на вечеринке у Брендана?

Он засмеялся:

— Не особо.

Я встала и поспешила дальше по проходу.

— До завтра! — крикнула я Эрику. Но он уже вовсю болтал с какой-то другой девчонкой.

Заверещал свисток, и игра началась. Я прошла вдоль края игровой площадки, открыла двери и вышла в коридор. Двери закрылись, отрезав рев болельщиков.

В коридоре не было ни души, все собрались в зале посмотреть игру. Направляясь к выходу, я думала об Эми. Ее родичи вечно ее шпыняют. Она никогда не говорила мне, почему. Они, мол, тупердяи. Я знала, что они с ней постоянно цапаются. И всегда без сколь-нибудь серьезного повода.

Как-то раз при мне мама Эми сказала, что той нужно поменять отношение к жизни. Эми поглядела на нее и сказала: «Это тебе нужно поменять отношение. А не мне».

За это Эми была наказана на целую неделю.

Тупизм полнейший.

Я вышла на парковку для студентов, расположенную позади школы. Был ясный, прохладный вечер. Изо рта у меня шел пар. Парковка была забита автомобилями. В свете уличных фонарей машины блестели ярко, как днем.

Через два ряда стоял мой белый «Камри». Ежась от промозглого холода, я потуже затянула толстовку. Отыскала в сумочке ключи. До машины оставалось всего несколько футов, когда я услышала за спиной топот бегущих ног.

Не успела я обернуться, как сильные руки грубо схватили меня за плечи.

Ахнув, я попыталась вырваться.

Но нападающий, крякнув, грубо развернул меня лицом к себе.

— Мак! — выдавила я. — Мак, ты что творишь? Пусти меня! Мак, что ты делаешь? Пусти!

6

Я СЛЫШАЛ ТО, ЧЕГО НЕ СЛЕДОВАЛО

— Я хочу только поговорить, — произнес он, припечатав меня спиной к машине. — Мы можем просто поговорить?

— Поговорить? Ты спятил? — закричала я. — Руки убрал! Сейчас же!

Он опустил руки, но не отступил. Его холодные серые глаза смотрели мне прямо в лицо. Его светлые волосы мерцали в свете фонарей.

Я встряхнулась, точно собака, которую замучили блохи. Я все еще чувствовала на своих плечах его хватку.

— Напугал меня до смерти, а теперь поговорить хочешь? — сказала я. — После того, что ты устроил вчера вечером?

Он взмахнул руками.

— Выслушай меня, Рэйчел. Просто выслушай.

Сердце мое колотилось. Мне уже случалось видеть, как его спокойствие в два счета сменялось вспышками бешеной ярости. На это страшно было смотреть. Что же мне делать, чтобы он не взорвался?

Я глядела на него так, словно видела впервые, напряженно следя за каждым его движением. Мак довольно красив. Эми говорит, что он похож на молодого Брэда Питта, и здесь я целиком с нею согласна.

Он редко улыбается. А временами на него нападает своего рода нервный тик, и он эдак моргает три-четыре раза в секунду. Словно судорога. Случается это нечасто, но, на мой взгляд, прекрасно показывает, насколько он психованный.

Сейчас на нем были линялая армейская куртка поверх черной футболки, джинсы с узкими, драными на коленях штанинами, и черные ботинки. Из кармашка куртки выглядывала смятая пачка сигарет.

— Мак, — прошептала я. — Уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. После вчерашней ночи…

— Вчера ночью я обезумел, — проговорил он. — Ничего не соображал. Рэйчел, я всю ночь, до утра, провел в машине. Я так переживал из-за тебя. Всю ночь не спал. Даже в школу не смог прийти. Я думал… я думал… о нас с тобой. Мы…

— Нет, Мак, — сказала я. — Все кончено. Мне жаль. Но ты сам тому поспособствовал. Все кончено. Как ты мог подумать, что я стану с тобой разговаривать? После… после дохлой крысы!

Он моргнул.

— Чего?

— Дохлая крыса.

— Рэйчел, ты о чем вообще?

— Ой, вот только не нужно мне лапшу вешать, — сказала я. — Из тебя никудышный лжец, Мак. Зачем зря стараться?

Всякий раз, как Мак говорит неправду, на его щеках расцветают предательские пятна румянца. Проступили они и сейчас. Я могла разглядеть их даже в слабом свете фонарей на парковке.

Я взялась за дверцу машины.

— Пожалуйста, отпусти меня. Давай просто попрощаемся, хорошо? Отойди назад и отпусти меня.

— Я… не могу, — проговорил он. И не сдвинулся с места. Вновь его серебристые глаза вперились в меня. — Я должен тебе кое-что сказать, Рэйчел. Кое-что еще. Не про нас с тобой. Ты обязана меня выслушать.

— Если выслушаю, ты меня отпустишь? Обещаешь?

Он кивнул.

— Да. Конечно. Но ты послушай. Я… видел, как ты говорила с Бренданом Фиаром.

— И что? — спросила я. — Ты за мной шпионил?

— Тебе нужно держаться от него подальше.

— Что, прости? А я считаю иначе, Мак. Я вправе разговаривать с кем хочу. — Мой голос прервался. Я не хотела его провоцировать. Не хотела доводить до белого каления.

Он с размаху ударил ногой по колесу моего автомобиля.

— Слушай, я серьезно. Рэйчел, не суйся на Остров Страха. Не ходи на вечеринку.

— Откуда ты знаешь, что меня пригласили? Откуда тебе известны мои личные разговоры? Теперь ты меня послушай, Мак. Ты и я… между нами все кончено. Понял? Все, конец. Так что хватит преследовать меня и шпионить за мной. И не тебе указывать мне, с кем я могу видеться, а с кем нет.

Он замотал головой.

— Ты только не ходи, Рэйчел. Я… я кое-что слышал.