Игры для взрослых мальчиков

— Без паники. У него на ремне фляжка — там должно еще остаться немного волшебного лекарства. Дай, я волью ему в глотку пару глотков этого бальзама…

Не открывая глаз, Николас поперхнулся и в кашле выдул из себя целое облако блестящих капелек, почему-то страшно воняющих коньяком. Затем все-таки посмотрел на жестокий мир и, отводя взор от своей практически отрубленной ноги, жалко попросил:

— Не ругай меня, Глеб…

— Не буду. Эй, гутен морген, Карл Иванович! Присаживайся, хватит валяться, промокнешь, соплями ведь завтра весь изойдешь.

Сноровисто Глеб подсунул под зад голландцу мятый брезент, на котором только что упаковывал в глину гуся. Поручив О'Салливану придерживать раненого за плечи, стянул с его ноги пробитый грубый башмак.

— Царапина в полдюйма.

С официальными разъяснениями выступил младший командир.

— Ботинки-то военные, не гнутся, вот и не отрубил он себе ничего до конца-то.

Бойцы одобрительно и облегченно зароптали.

Впервые за все время их общения Николас не верил Глебу. Он знал, что добрый начальник его утешает и хочет сэкономить на причитающихся в таких случаях костылях.

— Встать на одну ногу сможешь? Вставай, не притворяйся! Макгуайер, научи его, как нужно обрабатывать раны в походных условиях. Да не так, что ты!

Возмущенным жестом Глеб остановил принявшегося было расстегивать собственные штаны Макгуайера.

— Покажи ему! Просто покажи как, а дальше, я думаю, наш железный дровосек сам справится. Главный-то механизм он сам себе не рубанул… Держи его, О'Салливан, на всякий случай, я пошел, поищу подорожник.

Со стороны раненый богатырь и группа его поддержки выглядели гораздо забавней.

Глебу потребовалось всего несколько минут, чтобы на лесной тропе нарвать пригоршню молодой зелени.

Одним листом он протер кровь с крохотной голландской раны, потом приложил к ней еще несколько подорожников.

— Погоди, не трепыхайся.

Придерживая Николаса, Глеб развязал свой высокий ботинок и, стянув с собственной ноги носок, ловко натянул его на раненую лапу бледного голландца.

— Чтобы все было в комплекте… А теперь вы, добрые и уважаемые члены немецкой диаспоры, отнесите богатыря в лазарет. Да, да, все шестеро. Чтобы не надорваться. Впрочем, стой! Я должен это сфотографировать. Пригодится для самоучителя юного лесоруба.

До сих пор не расставшийся с железной зеленой каской на голове Стивен Дьюар прыснул.

— Молчи, неучтивый!

Разбить звонкую глиняную сокровищницу доверили Тиади.

Порывались, конечно, раньше времени выкопать гуся из огненного плена и другие отчаянные люди, но капитан Глеб велел всем ждать.

Бельгиец влетел на палаточную поляну стремительно, выскочил из кабины ловко, даже не хлопая в спешке дверцей своего микроавтобуса, и бросился на доклад к командиру.

— Я успел! Все вовремя, а ты так волновался!

— Ну-у! Горжусь, горжусь тобой! Действительно, как и договаривались…

«Хорошая машина у Тиади. И цвет приятный, как правильно-то его назвать — вишневый металлик? Вишневый?! Стоп! Кто и когда говорил мне про темнокрасную машинку? И по какому поводу?..»

Птица была хороша.

Тиади ритуально стукнул обушком топора по закаменевшему глиняному шару, потом еще раз, посильнее, затем, встав на колени перед разворошенным и слабым уже костром, стал снимать сколотые верхние черепки.

Густой аромат горячего влажного мяса хлынул на поляну. Ряды едоков сомкнулись еще более, кто-то услужливо подсунул под руки Тиади все тот же кусок брезента.

— На нем чисти, в траве-то запачкается…

Бельгиец поднял сияющий взгляд на Глеба.

— Черт побери, как все хорошо у нас получается!

— Погоди ты, вот, возьми еще соль у Бориски!

Обожженная до красноты и черных фрагментов угольковой пригорелости, твердая глина была осторожно скинута с вершины несуразного шара, и в результате образовалось большое, грубое керамическое блюдо с едой внутри.

— Бери ножку, тебе ножка положена! Макни в соль. Ну как?

Не в силах оторваться от горячего бельгиец замычал от удовольствия и поднял к толпе большой палец.

— Есть! Теперь все остальные. Стоп! Женщины и дети кушают в первую очередь. Начинаем с самых маленьких. Стивен, давай, отламывай самое вкусное! Ну, чего медлишь?

— Я не хочу.

Крохотный ботаник надвинул себе каску еще больше на глаза и тихо отошел в сторону.

— Ну, знаешь ли…

Капитан Глеб и сам был «знаешь ли», но сегодняшняя роль требовала от него бойкого куража и щедрости.

— Профессор, к барьеру! Вам причитается вторая ножка!

Бадди тоже как-то нехотя протянул руку за угощением.

— Я отнесу Николасу.

— О, как славно! Вот это друг! Настоящий дружище! Налетай, давай, остальные!

Минут сорок потребовалось мужчинам на то, чтобы обглодать убиенного гуся и запить его оставшимся молоком.

Постепенно вечерело.

Густым становилось совсем недавно освободившееся от пелены дождливых туч небо, в лесу с оптимизмом зачирикали какие-то смелые птицы.

Часть боевого отряда устроилась у восстановленного, жаркого костра. Кое-кто из хозяйственных мужичков сновал между огнем и палатками с мокрыми личными вещами в руках. Макгуайер задумчиво прогуливался по кромке оврага.

— Глеб, они здесь! Бандиты… Те самые, «Красная рука»!

Даже по голосу было заметно, что Тиади очень сильно встревожен.

— Что ты? О чем? Какие еще бандиты!..?

— Пойдем, сам увидишь.

Придерживая Глеба под локоть и суетливо посматривая по сторонам, Тиади двинулся к ближним кустам, на окраину лагеря, где был припаркован его микроавтобус.

— Смотри. Колеса пробиты.

Также осторожно оглянувшись на свет костра, Глеб Никитин опустился перед машиной на колено.

Действительно, вишневый «микрик» стоял в высокой траве как-то неуклюже, сильно осунувшись носом вниз. Оба передних колеса топорщились слабой, без воздуха, резиной. На правом очень заметно зиял свежий, сантиметра в два-три, разрез.

— А если не бандиты это сделали, то кто же тогда?

Растерянность Тиади была значительна, по ситуации.

— Из наших-то мужиков кому это надо? И зачем? Мяса, что ли, кому-то не хватило? Да нет, смешно…