Игры для взрослых мальчиков

Вскинул руку молчаливый обычно швед.

— Цветная капуста с мидиями, сильно прожаренная в оливковом масле?!

— Нет.

Коварно усмехаясь, Глеб отрицательно покачал головой.

— Кальмары? С соевыми тефтелями?

Глеб отверг и это вариант.

Тоном и жестами потомственного гурмана О'Салливан начал объяснять черни их кулинарное счастье.

— О, да! Этот нежный вкус! Я узнал его! Я уверен, что нам подали тушеные каплуньи гузки, в спаржевом соусе! Правда же?!

Не понимая сложных иностранных слов, Инга растерянно молчала, повернувшись лицом к Глебу.

Тот успокоил ее.

— Все в порядке. Твою еду постоянно хвалят.

Претенденты на приз и, главным образом, искушенный в изысках О'Салливан ждали от Глеба точного ответа.

— Это грибы в мясной подливке.

Под руку ему шепнула и Инга.

— Скажи им, что я немного еще сухих белых добавила. Для густоты.

С очень, очень лукавой улыбкой капитан Глеб хлопнул утонченного О'Салливана по плечу.

— Ну, вот видишь как все здорово! А ты хотел мои подосиновики в канаву выбросить!

Итальянец поперхнулся, побледнел и отшвырнул вилку далеко по столу.

— Торт! «Наполеон»!

Бурлил уже густым огнем и жаром за толстой стеклянной дверцей камин, горели при выключенном верхнем электричестве праздничные свечи.

Даже сквозь слабые слезы радости и признания Борис (теперь он имел полное право именоваться именно так!) продолжал допрашивать капитана Глеба.

— А как ты про мой день рождения-то узнал? Ведь я тебе точно про него ничего не говорил?!

Деликатно прожевав и промокнув салфеткой губы, Глеб начал не спеша.

— Знаешь ли, Борис… В тех бумагах, в Доме быта, было очень много любопытного.

— И ты смог все это за один вечер прочитать и запомнить?

— Самые важные новости обычно печатаются в газетах очень мелким шрифтом.

— Знаете, нет, вы знаете, какой он?! — Повернувшись к Инге, Борис начал доказывать ей преимущества капитана Глеба Никитина перед всеми остальными людьми. — Он замечательный! Он умный! Он сильный!

— …Не боится тараканов и не храпит.

Несколько небрежно Глеб завершил речь юбиляра и вновь поднял руку, требуя всеобщего внимания.

— Друзья! Давайте я вас всех сейчас сообща сфотографирую! Здесь, в такой торжественной обстановке! В атмосфере женской ласки и в запахах чудесных соусов!

Призыв командира услышали все подчиненные. Толпа быстро сконцентрировалась в центре зала, высокие особи при этом безропотно уступали места на переднем плане маленьким и нахальным. Взвизгнул, прикоснувшись задом к раскаленной каминной железяке Стивен, чересчур шустро претендующий на козырную фотографическую позицию.

— Инга! Инга! Сюда!

Все хотели с Ингой.

А вот Борис хотел, — степенный возраст обязывает! — просто желал быть с другой.

— Глеб, а как же ты? Мы все должны фотографироваться обязательно с тобой! Ведь мы же один отряд!

Возникла некоторая техническая заминка. Даже капитан Глеб растерянно вертел в руках общественную фотокамеру, не видя приемлемых вариантов.

— Давай я вас сниму.

Небрежно Тиади вырвал у него аппаратуру.

— Вставай к ним, командир, я сделаю все как надо. Для меня, собственно, это и не очень важно.

Свободно заняв местечко между Глебом и Бориской (она еще не была совсем уверена, что его нужно называть Борисом), официантка Аллочка с удивлением попеняла старшему из них.

— Вы ведете ужасное существование! Лес, грязь, грубая пища… В таком режиме жить нельзя! Вы же ведь на самом деле-то не такой?!

— Да, дитя мое! — вздохнул в ответ капитан Глеб. — Заметьте: никто, никто в мире не знает, что я — великий обманщик, и мне многие годы приходится хитрить, скрываться и всячески дурачить людей. А вы знаете, это нелегкое занятие — морочить головы людям. И, к несчастью, это всегда раскрывается. Вот вы разоблачили меня, и, по правде сказать, — Глеб Никитин вздохнул. — Я рад этому!

Борис сильно изумился.

— Спасибо за помощь, товарищ…

Протягивая руку за фотокамерой, Глеб совсем не ожидал, что Тиади заупрямится, даже спрячет ее за спину.

— Чего тебе с незнакомой аппаратурой возиться, давай я и дальше буду всех вас вместе с тобой снимать?

Но капитану Глебу почему-то именно сейчас захотелось быть настойчивым. Он с усилием разжал пальцы Тиади на фотокамере.

— Ничего, скоро научусь.

— Ну, ясноглазый ты мой, давай в очередной раз прощаться. Желаю, чтобы все, что задумаешь в жизни, реализовалось…

Глеб остановил Ингу поцелуем.

— Не так. Я не хочу, чтобы мои мечты «реализовывались». Пожелай лучше, чтобы они сбывались.

И еще — никогда не порти твою волшебную яичницу презренным мерзким кетчупом. Гораздо лучше с утра — холодная сметана с крупной солью.

Она молча согласилась. Посмотрела только на него жалкими мокрыми глазами, всхлипнула тихонько.

— … А какой подвиг у тебя запланирован на сегодня?

Через сорок минут после прощания с «Собакой Павлова» зануда Стивен Дьюар получил причитающиеся ему по игровому прейскуранту банные услуги.

…Рассмотреть подробно старые кирпичные стены снаружи никому из любопытных иностранцев так тогда и не удалось — темнота летнего вечера упала с деревьев вниз, на траву и кустарники, очень уж внезапно.

Дом лесника, как и было ему определено собственным жизненным жребием, спрятался от лукавых людских взглядов именно в лесу.

Огромные гранитные валуны составляли фундамент и могучий цоколь незаметной и не очень значительной, на первый взгляд, постройки. Позеленевшая за долгие годы черепичная крыша скрывала в сумраке своих неровных кромок крохотные деревянные окна. Крыльцо же дома, напротив, было массивным, составленным из серых тесаных камней.

— У тебя в бригаде кто-нибудь послабже здоровьем имеется? Давай в первую очередь их запустим, по слабому-то пару, а за ними уже и мы двинемся, отрегулируем себе баньку потом по характеру. Человек по семь как раз у меня там, на полках-то, зараз и уместится…

Лесник гудел в ухо капитану Алексу неторопливо, обстоятельно, по-доброму рассматривая разночинно галдящее под его хозяйскими ногами нашествие.

— Сейчас, отсортирую.

Открывать банную эпопею вызвалась команда отважных германских экстремалов во главе со шведским профессором. Со счастливой суетой перемещаясь среди толпы, толстенький краснощекий Бадди возбужденно сиял большой лысиной и размахивал двойником знаменитого розового полотенца.