Игры для взрослых

— Съездил, — коротко ответил Демидов. — Заявление Зотовых зарегистрировано. По его факту наряд милиции прочесал весь район. Никаких следов Насти Зотовой не обнаружено. Был произведен поквартирный опрос, тоже ноль результатов.

— Что-то слишком быстро они справились с опросом, — с сомнением в голосе заметил Агеев.

— Родители ведь тоже ходили по дворам, опрашивали соседей, — напомнил Демидов.

— И никаких следов, — заключил Голованов.

— Я пригласил на завтра охранника из клуба «Ариведерчи», чтобы он составил фоторобот парня, который, предположительно, похитил девушку, — объявил Агеев. И рассказал о визите в клуб.

— Похоже, ты идешь по верному следу. — заметил Голованов. — Попова говорила о красивой иномарке белого цвета. Видеокамера запечатлела тоже белую иномарку, когда туда заталкивали девушку.

— Возможно, круг поисков машины сузится, когда я узнаю, в каких автомобилях используется вид ткани, маркировку которой определил эксперт Гольберг.

— А что прояснилось по одежде, которая была на потерпевших? — спросил Голованов.

— В основном на всех троих одежда производства Китая, но бюстгальтеры у каждой белорусского производства.

— Это ни о чем не говорит. Кроме того, что белье хорошего качества, — заметил Демидов.

— А ты откуда знаешь? — воззрились на него остальные сыщики.

Володя немного смутился.

— Что вы на меня смотрите, как на фетишиста? Я это знаю от жены. Они с тешей заказывали бюстгальтеры нашей соседке, когда та уезжала к родственникам в Брест. Я бы и рад не вникать в такие интимные подробности из жизни своих женщин. Но когда это обсуждается довольно громко, трудно не услышать. К тому же информация оказалась весьма полезной, — сварливым тоном закончил он.

Мужчины заулыбались, их рассмешило смущение коллеги и его пылкая речь в свою защиту.

— К сожалению, по одежде теперь действительно трудно определить прежнее местожительство человека, — сокрушенно сказал Агеев. — Все сплошь в китайском ходят.

14

Когда-то Валюшка, поднимая бокал за присутствующих мужчин, остроумно заметила:

— Если у женщин самое сильное впечатление в жизни — роды, то у мужчин — армия. И те и другие готовы вспоминать детали часами, даже спустя долгие годы.

Петр и его бывший сослуживец посмеялись, но полностью были с ней согласны. Стоило кому-то из бывших друзей по армии зарулить к Петру, как начинали предаваться воспоминаниям, и получалось, что это были самые счастливые, самые беззаботными самые наполненные годы.

Как-то повелось, что Петр переписывался еще лет десять после армии только с одним из армейских сослуживцев — Романом. Но постепенно переписка свелась только к поздравлениям с Новым годом, а потом и совсем заглохла. Давно уже никто не пишет друг другу письма. Когда-то Петр с Валюшей поздравительные открытки получали десятками и для развлечения развешивали их на веревке, протянув ее через всю комнату. Теперь если кто-то и пришлет раз в три года открыточку, это скорее вызывало удивление, чем радость. Ожидалось, что к поздравлению будет приложена просьба. Так оно, как правило, и бывало. О Суглобовых вдруг вспоминала двоюродная сестра из Иркутска или братан из Тюмени. В основном чтобы предупредить: в июле приедет кто-нибудь из подрастающего поколения поступать в московский вуз, нельзя ли приютить абитуриента? Валюша кривилась, но соглашалась. Забот прибавлялось, но не помочь родственникам мужа как-то некрасиво, еще обидятся.

В этот раз к ним приехала незнакомая женщина без всякого предупреждения. Но когда вручила письмо от Романа, с которым Петра связывала многолетняя дружба, он уже не задавал лишних вопросов, а только посочувствовал Роману: какая старушка у него жена! А ведь моложе самого Романа лет на пять. Вот Валюшка даже старше ее, а выглядит такой молодухой, что любо-дорого посмотреть. И телом крепкая, и на лицо румяная. А эта в сорок три какая-то на лицо черная, как печеное яблоко. Мелкие морщинки по всему лицу даже там, где, казалось, их не бывает. Вокруг губ глубокие скорбные складки. «Живут плохо», — пришла неожиданная мысль. Но так с ходу спрашивать не станешь. И он углубился в письмо, хотя оно было совсем коротеньким и выражало страх за судьбу дочери.

— Что же вы раньше не написали? — спросил Петр, и в его голосе Анна услышала упрек.

Она виновато опустила голову.

— Не хотели беспокоить. Все надеялись, что объявится. Потом пока деньги раздобыли, пока сестру Романа дождались из Коломыи, у той тоже свои проблемы.

— А Роман что же не приехал? — удивился Петро. Странно, что такое серьезное дело как поиски дочери, Роман взвалил на плечи жены. А она, судя по всему, не боец. Совсем не боец. Вид у нее сиротский и несчастный. Что она сможет сделать в Москве?

— А Роман не встает, — виновато понурилась Анна, что приходится огорчать Петра.

— Что с ним? — сразу посуровел голос Петра. Если у Романа плохи дела со здоровьем и эта бедняга взвалила все на себя, то помочь семье друга — святое дело.

— У него ноги не ходят. Врачи ставили уже три диагноза. Лечили по-всякому, но ему никак не становится лучше. Последний раз его показывали профессору, приезжал к родственникам из Львова, так он назначил дорогие лекарства, а мы не в состоянии их купить. Вот Орыся и подалась на заработки, чтобы подсобить нам. Отца вылечить.

Валя сидела в кресле и горестно поджала губы. По всему видно, очень жалеет семью. Вдруг вскочила и засуетилась.

— Я вас сейчас обедом покормлю.

— Та, може, не надо? — несмело спросила Анна, но по ее голодным глазам было ясно, что она обрадовалась приглашению.

Валюта отвела гостью на кухню, налила ей тарелку щей, а сама бросала красноречивые взгляды на Петра. Он и сам понимал, что придется рассказать о визите следователя. То есть сыщика. Хотя какая разница? И попросить взглянуть на фотографию Орыси. И заранее пугался, что девушка, имя которой пытается узнать сыщик, и дочь Романа — одно лицо. Потому что мысль о случайном совпадении пришлось с сожалением отмести сразу. У Романа сохранился адрес Петра. И когда Орыся подалась в Москву, естественно, взяла адрес отцовского друга. Собиралась, наверное, навестить дядю Петра и не успела.

Пускай Анна сначала поест, дух переведет, ошеломить новостью он ее всегда успеет. Хотелось оттянуть время, но гостья поела быстро, уже и руки сложила на колени и с мольбой уставилась на Петра.

— Я не знаю, с чего начинать, — сказала она тихим голосом и переводила испуганный взгляд с Петра на Валю.

— А у вас, Анна, есть фотография Орыси?

Женщина с готовностью полезла в сумочку и торопливо сунула в руки Петру фотографию. Уже увеличенную, но явно с документа, потому что в уголке остался пробел для печати. Петр взглянул и усилием воли постарался не показать виду, что узнал бедную девочку, хотя на снимке сыщика она выглядела иначе. Там она была уже неживая.

Он тяжело вздохнул, сдержать вздох не было никаких сил.

— Вы что-то знаете про нее? — вскинулась Анна и с надеждой уставилась на Петра.

Из-за ее спины Валя подавала какие-то знаки. Предупреждала, чтобы ничего не говорил. Петр и сам подумал, что не может. Пусть его хоть на куски режут, не может он сказать этой сломленной женщине, что ее дочь мертва.

— Я знаю, к кому вам обратиться, — наконец выдавил он из себя. Нет, он не станет убивать эту женщину страшной правдой. Эти сыщики наверняка умеют говорить с родителями жертв как-то мягче. Может, у них там психолог есть. А он на себя не возьмет такую ответственность. У него тоже сердце есть. И оно иногда дает о себе знать ноющей болью.