Игры любвеобильных фей
Шрифт:
– А мог он дотянуть до сорок второго года?
– Илья Спиридонович родился в тысяча восемьсот шестьдесят первом году. Так что в сорок втором ему был всего лишь восемьдесят один год.
– Всего лишь! Да он был дряхлым стариком.
– Не скажите. В роду Морозовых все мужчины славились не только физической силой, энергичностью и богатырским здоровьем, но и долголетием. К примеру, отец самого Морозова дотянул до девяноста трех. А в те времена это был более чем солидный возраст.
Больше ничего дельного экскурсовод прибавить не сумел. К тому же он отошел к другим посетителям, которые
Они с интересом рассматривали вещи, принадлежавшие этому человеку. Но больше всего их интересовала фотография семьи промышленника.
– И все же, как ты думаешь, на кого похожа эта девочка? Ты не можешь сообразить?
Взгляд Киры был по-прежнему прикован к лицу воспитанницы Морозова – сироты и дочери его погибшего компаньона.
Но Леся не захотела притворяться, будто облик девочки напоминает ей кого-то знакомого.
– Все люди на кого-нибудь да похожи, – сказала она.
– Но эта девочка мне точно кого-то напоминает.
– Дети вообще все на одно лицо.
– Ну, ты загнула! – не выдержала и рассмеялась Кира. – Все дети разные. Интересно, как звали эту сиротку?
– Тут не написано, – наклонившись к витрине, заметила Леся. – Только написано, воспитанница, и все.
– Хм, странно.
– Что именно?
– Странно, что такой человек, как этот Морозов, взял к себе чужого ребенка на воспитание.
– А что тут такого? У него у самого была целая куча детей. Ну, и взял еще одного. Денег у него было полно, а воспитанием сам Морозов наверняка не занимался. Для этого существовали всякие там мамки, няньки, ну, или очередная действующая супруга.
– Стоп! Что ты сказала?
– Когда именно?
– Про деньги! Ты сказала, денег у нее было полно. А ведь в этом и могла крыться отгадка его доброты по отношению к сироте!
– Во-первых, я сказала «у него», а не «у нее». То есть у самого Морозова. А во-вторых…
– Но если девочка была дочерью компаньона Морозова, – снова перебила Кира свою подругу, – то она должна была быть богатой наследницей!
– И ты думаешь, что Морозов взял ее к себе в дом, чтобы, став опекуном девочки, присвоить себе ее капиталы?
– Запросто!
– Но даже в те времена существовали какие-то опекунские советы, специальные органы, которые надзирали за опекаемыми сиротами. И были адвокаты и юристы, которые следили, чтобы Морозов не тратил, а напротив, преумножал капитал сиротки.
– Я тебя умоляю! – воскликнула Кира. – И ты в это веришь?
– Но так было на всей территории царской России.
– Все эти попечительские органы легко подкупались. К тому же сидящие там люди вряд ли могли уследить за всеми тонкостями бизнеса Морозова. Он мог так запрятать капиталы девочки, что потом и концов никто не нашел.
– Ну, допустим, у него были планы обобрать сиротку. Но ведь потом началась революция, и большевистская власть сравняла в правах и богатых, и бедных. Плану Морозова по обогащению за счет сироты не суждено было сбыться. Даже если он и обобрал ребенка, то не смог воспользоваться украденным богатством.
Да, все это
было так. Но это если посмотреть на дело со стороны. Неизвестно, что думала по этому поводу сама сирота. Вид у девочки на фотографии был не слишком-то счастливый. А если сказать прямо, то вид у ребенка был забитый и несчастный.– М-да… не очень-то сладко ей жилось в доме опекуна. Сам он тиран и деспот. Мачеха, даже если и была добра и жалела ребенка, вряд ли могла оказать существенную поддержку. Всем заправлял сам Морозов, а он был не из тех, кто привязывается к детям.
И все же печальное личико девочки кого-то упорно напоминало Кире. Она подходила к фотографии и так, и этак. Пыталась припомнить, где же она видела этот маленький носик, упрямый круглый подбородочек и большие глаза. И вдруг радостно хлопнула в ладоши и громко воскликнула:
– Поняла! Честное слово, поняла!
– Что?
– Поняла, где я видела этого ребенка!
– Вот этого? – испугалась Леся. – С фотографии? Побойся бога, Кира, девочка давно мертва! Ты видела ее призрак?
– Нет, но я ее видела. И ты тоже видела.
– Я?
– Представь себе, что у девочки не коса, а короткая стрижка. И еще представь, что она улыбается. Не узнаешь?
Лесе затея подруги показалась несколько странной. Но будучи сама человеком неконфликтным и всегда готовым пойти навстречу своим близким, Леся послушно проделала в уме те манипуляции, о которых ее просила Кира, и, приставив улыбку и другую стрижку, снова посмотрела в упор на фотографию девочки-сиротки.
– О, боже! – ахнула Леся минуту спустя. – Так это же?..
– Вот о чем я тебе и говорю, – с очень довольным видом кивнула Кира. – Это она – внучка тети Маши – Верочка. Теперь ты понимаешь, что она тоже имеет свои претензии к старику Морозову? И появилась она в Морозовске совсем не случайно.
– Кто? Девочка?
– Да нет! При чем тут ребенок? Нет! Речь идет о самой тете Маше! Она прямой потомок той сиротки-воспитанницы, которая жила в доме Морозова и терпела от него и побои, и притеснения. Уверена, девочка ненавидела своего опекуна и мечтала от него избавиться.
Но куда было идти бедному ребенку, если во всем мире у него не было ни одной родной души. Единственным человеком, который хоть как-то заботился о ней, был сам Морозов. Но увы, будучи человеком жестоким, вряд ли он мог сделать для кого-то исключение и быть добрым к одной-единственной несчастной малютке.
Наверняка девочке частенько доставались от опекуна и угрозы, и побои. Она росла с ощущением того, что живет во власти человека, который этой власти над ней не должен иметь. Она его ненавидела. И вполне возможно, могла передать эту ненависть даже своим потомкам.
Глава 12
Прежде чем вернуться обратно в Морозовск, в дом к тете Маше, подругам предстояло решить, открывать ли той правду или же нет.
– Предлагаю пока подождать. Если она приехала в эти края, чтобы мстить потомкам Морозова, то все мы можем быть под угрозой. И дядя Коля в первую очередь!
Леся тоже стояла за то, чтобы не говорить тете Маше о сделанном подругой открытии, но по другой причине.
– Возможно, если мы проследим за ней, то узнаем новые подробности этой истории.