Игры мажоров. Хочу играть в тебя

— Девочки, извините Нору, все правда в порядке, — примирительно говорит одна из подруг истерички. — Она просто нервничает перед аттестацией.

— Норе с утра было плохо, я говорила ей не идти на занятия, но она не послушала, — подхватывает явную ложь вторая, обмениваясь с подругой понимающим взглядом. — Не знаю, что вы себе надумали, все хорошо. Мы поможем ей убрать.

— Ну и прекрасно. Ведро потом верни. И совок, — ворчливо говорит Оливка и тянет меня от столика. Я не верю ни одному слову, но в одном они правы. Мы лезем не в свое дело.

Нора принимается орудовать салфетками. Отворачиваюсь, чтобы идти за подругой, внезапно мой взгляд цепляется за браслет, обвивающий запястье Норы. Простой металлический ободок с защелкой. Никаких камешков и инкрустаций, он больше похож на наручник.

На ободке выгравирован вензель с латинской «G». Наверное, у нее фамилия начинается с G, или так начинается имя ее парня.

Но внутри появляется и не отпускает странное ощущение, и я быстро себя осаживаю.

Нора права, я лезу не в свое дело. Мое дело зарабатывать баллы и не выпадать из графика. У нее наверняка таких проблем нет, по крайней мере, я ни разу не видела ее на отработках.

— И чего мы полезли к этой психичке, — не может успокоиться Оливка.

— Оль, ты веришь, что она пошла по своей воле? — смотрю на подругу в упор. — Ты же понимаешь, что они с ней делали?

— Догадалась, представь себе. Но откуда ты знаешь, может ей по кайфу побыть глубокой глоткой сразу для пятерых подряд?

— Как такое может быть по кайфу? — спрашиваю потрясенно.

— Или так надо, — отвечает она, понизив голос. Мне совершенно не нравится выражение ее лица.

— Кому надо, Оля?

— Ей, — добивает меня Оливка и показывает глазами на толпу перед стойкой. — Пошли работать. Потом поговорим, — добавляет шепотом, — вечером.

Перерыв заканчивается, и я бегу на лекции. Но происшедшее сегодня никак не идет из головы. Перед глазами стоит Нора, покорно плетущаяся за Коннором. А еще не отпускает гадкое отвратительное чувство использованности.

Но почему она отказывается от помощи? Почему никто за нее не вступился, даже подруги?

Что здесь вообще происходит?

Я в университете недавно, но за это время у меня не возникло ощущения вседозволенности и безнаказанности. По крайней мере тот же Коннор большее, чем схватить меня за руки, себе не позволяет. И я не собираюсь даже это оставлять без внимания.

Здесь же все просто за гранью, и студенты отнеслись к инциденту по меньшей мере безразлично. Но больше всего больно царапает полное безразличие к происходящему Топольского.

Хотя почему он должен был вмешиваться, если остальные отнеслись с полным спокойствием? Нет, не должен. Но этот его взгляд, брошенный на меня, когда он выходил из кафе. Злой и прищуренный взгляд. Как будто...

Как будто в том, что произошло, была моя вина. Да, точно. Я чувствовала себя виноватой. Потому и бросилась к Норе, хотела помочь, начать действовать.

Но в чем меня обвиняет Никита? А может, я напридумывала на ровном месте, он просто скользнул по мне равнодушно, а я решила, что Никита злится?

Вздыхаю, пока ручка бездумно бегает по тетрадному листу. Я по старой привычке пытаюсь приписать Никите то, чего давно нет. А может, и не было. Ему плевать на чувства других людей, даже если это родной отец. Он признавался мне в любви и точно так же наплевал на мои чувства.

Но та, другая Маша внутри меня, кричит, что ее Никита точно бы вмешался. Глупая маленькая Мышка, которая до сих пор влюблена в своего Никиту и не верит, что он изменился.

Я попросила маму больше не называть меня Мышкой и Мышью, она поняла, хоть первое время иногда забывалась. И мое сердце заходилось жгучей болью.

И сейчас, стоило его увидеть, снова вернулось тупое, саднящее чувство в груди.

Я больше не люблю его, нет. Это другое.

Мне просто жаль, что все так получилось. Что мы оказались так связаны через родителей. Что между ними случилась та грязная история, из-за которой и я казалась себе грязной. И не хотела вымазывать об нее Никиту.

После лекций дожидаюсь Оливку, и мы идем в магазин за продуктами. Сегодня ее очередь готовить ужин, а я иду на пробежку с Саймоном, но за покупками мы всегда ходим вместе.

— Ты что-то знаешь про Нору, Оль? — перебиваю подругу, которая возмущенно машет руками, изображая преподавателя по всемирной истории. Он уже успел попить нам крови.

— Я? — сразу осекается та. — Нет, ничего. С чего ты взяла?

Смотрю пристально прямо в глаза, и подруга тушуется.

— Я о Норе ничего не знаю, Мари. Но я слышала, — она придвигается ближе и шепчет почти на ухо: — Я слышала, что баллы можно зарабатывать не только так, как мы с тобой.

— Как? — туплю.

— На кухне. И в раздевалке, поломойками.

— А как еще? — встряхиваю головой, и когда до меня доходит смысл сказанного, закрываю руками рот от накатившей тошноты.

Судя по сочувствующему взгляду Оливки, я ее поняла правильно.

Глава 4

Маша

— Я уже думал, ты не придешь, — Саймон отталкивается от стены, прячет в карман телефон и идет мне навстречу.

— Прости, я сегодня целый день не могу собраться, — говорю с раскаянием в голосе и подставляюсь для поцелуя. Дружеского. Пока что на большее я не готова, хотя Саймон уже делал несколько попыток.

Он касается щеки губами, мягкая щетина щекочет кожу, и я... Ничего не чувствую. Совсем. Не пронизывают невидимые токи, внутри все не проваливается в бездну, и я не оказываюсь на самом ее краю.

Я стою на дорожке, ведущей к общежитию, меня целует парень, который хочет казаться старше и для этого не бреется по несколько дней. И к которому я совсем ничего не чувствую, кроме дружеской привязанности.

— Пойдем, — Саймон переплетает пальцы, и мы идем в сторону стадиона.

В нашем университетском городке кроме стадиона есть три спортивные площадки, теннисный корт и бассейн. Мы с Саймоном познакомились в первый же день, как я вышла на пробежку, и теперь часто бегаем вместе.

Сегодня я собиралась прогулять спорт, но желание расспросить Саймона оказалось сильнее. Парень придирчиво оглядывает меня со стороны и качает головой.

— Выглядишь неважно. Ты не слишком много лотов на себя берешь, малыш? Может, откажись хотя бы от раздевалок?

Решительно мотаю головой.

— Нет, не могу. Так я буду идти впритык, а я хочу, чтобы у меня был хоть какой-то запас. Вдруг я заболею или не буду успевать по учебе.

— Если ты заболеешь, тебя поставят на финансовую паузу. Ты не знала? — говорит он, видя мои удивленные глаза. — Зато участие в дефиле точно прибавит тебе баллов.