Игры Немезиды

Сидевший напротив парень лет семнадцати уставился в пространство, прикрыв глаза то ли от скуки, то ли в полудреме. Алекс в этом возрасте решал, поступить ему во флот пли подать документы в Верхний университет. И встречался с Керри Траутвайн, несмотря на то что Траутвайн–отец был религиозным фанатиком, ненавидевшим принадлежащего не к той секте ухажера дочери. А по ночам они с Амал–шахом и Королом Надкарни разыгрывали сражения на боевом симуляторе.

Сидящий напротив мальчик ходил но тем же коридорам, ел в тех же ресторанах, примерно так же думал о сексе, но жил при этом в другой вселенной. Алекс попробовал представить: будь у него в семнадцать лет возможность перебраться к чужому солнцу, что бы он выбрал? Познакомился бы тогда с Талиссой?

Нежный механический голос объявил о прибытии на терминал Атерпол. Парень открыл глаза, встрепенулся и недоверчиво зыркнул на Алекса. Торможение толкнуло Алекса в спину — почти как при плавном разгоне на тяге — почти, но не совсем.

Атерпол был пригородом Лондрес–Новы, единственным узлом, откуда расходись ветки во все районы города. Пассажирский зал перекрывал сводчатый потолок, перронные двери в стенах были уплотнены, чтобы воздух не утекал в вакуумные «трубы». Выход из терминала открывался в большой публичный парк с настоящими растениями, маячившими в искусственных сумерках. Материал скамеек изображал дуб и железо, между деревьями вились дорожки, а от пруда пахло сыростью и водорослями. Успокоительное бормотание воздуховодов накрывало все вокруг непрестанной и вечной молитвой. В стенах были окна — светлые и темные. Окна контор и квартир, ресторанов и ремонтных помещений.

Алекс прошел к дальним воротам парка, откуда местная «труба» вела в другой район. Иннис–Шэллоу, где жила Бобби, пользовался не лучшей репутацией. Впрочем, самый зловещий район Марса был лучше самого фешенебельного сектора Цереры, а что касается Бобби, всякому, кто рискнул бы поднять на нее руку, если он не задумал самоубийства, следовало иметь за спиной армию.

На станции Иннис–Шэллоу Алекс накинул куртку и пошел дальше пешком. Можно было взять напрокат карт, а на углу девочка не старше четырнадцати зазывала воспользоваться услугами рикши, но идти было недалеко, а предстоящий в конце пути разговор сильно пугал Алекса.

***

Он уже шел этой дорогой три дня назад — когда еще саднила неудача с Тали. Терминал вывел его к комнатам Бобби. Алекс не виделся с бывшей десантницей с той ночи, когда Кольцо взмыло из руин Венеры и отправилось на дальний край системы, но сейчас ему подошел бы любой собеседник, лишь бы отвлечься от первой встречи этого дня.

Бобби проживала в очень милом боковом коридоре, украшенном продольной оранжереей и коваными фонарями в стиле, который дизайнер счел викторианским. Не успел Алекс остановиться перед нужной дверью, как она открылась.

Бобби Драпер была крупной женщиной, и хотя жизнь на гражданке чуть смягчила выпуклость ее мускулатуры, от нее, как жаром от огня, било силой и уверенностью в себе. При виде ее Алексу всякий раз вспоминалась древняя история — когда жители Самоа копьями и камнями сбросили в море вооруженных испанских конкистадоров. Такие женщины, как Бобби, помогали поверить в эту историю.

— Алекс! Заходи! Извини за беспорядок.

— Не страшнее, чем у меня в кабине под конец долгого рейса.

Большая комната Бобби оказалась просторнее рубки «Роси» и была декорирована в серых и терракотовых тонах, которые здесь странным образом сочетались. В столовой поместилось бы не больше четырех человек, а еще два стула стояли в других комнатах. От входной двери сквозь арку напротив был виден монитор, на котором медленно расплывались цветные пятна — словно ожили кувшинки на пруду с картины Моне. Там, где в обычном доме стоял бы диван, располагался тренажер и стойка с гантелями. Спираль лестницы уходила наверх в маленькую спальню — бамбуковые ступени мягко светились.

— Уютно устроилась, — заметил Алекс.

Бобби виновато оглянулась на собственную квартиру.

— Мне так много не нужно. Совсем не нужно. Но я думала, что мне хочется простора. Чтобы расправить плечи.

— Думала, что хочется?

Она пожала плечами.

— Так много не нужно.

Надев куртку из коричневой кожи, придавшую ей деловой вид и отчасти скрывшую ширину плеч, Бобби отвела гостя в рыбный ресторанчик и угостила рубленой форелью под черным соусом — вкуснее Алекс не пробовал. Местное пиво подавали охлажденным. За два часа раны, оставленные словами Талиссы и презрением к себе, стали меньше саднить. Бобби рассказывала о работе с ветеранами. О женщине, которая обратилась за помощью к психиатру — ее сын после отставки не вылезал из–за игровой консоли. Бобби связалась с его сержантом, и парень получил работу на верфи. И еще о человеке, который объявил застрявшую у него в прямой кишке секс-игрушку боевым ранением. Когда Бобби смеялась, Алекс смеялся с ней за компанию.

Понемногу и он разговорился. Рассказал о том, каково было по ту сторону Кольца. О том, как выглядели с орбиты судороги Илоса — или Новой Терры, или как там ее в конечном счете назовут. И о том, каково было возвращаться с пленником на борту — отсюда разговор перешел на первый раз, когда они везли арестантку — Клариссу Мао, дочь Жюля–Пьера и сестру первой жертвы протомолекулы, — и к тому, как теперь поживают Холден, Амос и Наоми.

Вот тут его и накрыла боль. Тоска по дому — по команде и кораблю. Он наслаждался остроумием Бобби и ее компанией, но на самом деле ему с той минуты и до сих пор хотелось одного — вернуться на «Росинант». Вот почему то, к чему Бобби перешла в конце разговора, прозвучало для него как гром среди ясного неба.

— Да, Алекс, — заговорила она, и сразу стало заметно, как она старается сохранить прежний, свободный и дружеский, тон, — у тебя остались связи на флоте?

— Есть кое–кто, служат на Гекате.

— Я вот подумала, не окажешь ли ты мне маленькую услугу?

— Конечно, — согласился Алекс и через долю секунды уточнил: — Какую?

— У меня завелось хобби, — неловко объяснила она. — Это… неофициально.

— Работа на Авасаралу?

— Вроде того. Последний раз мы с ней обедали, и она рассказала кое–что, что заставило меня задуматься. О том, что открытие новых миров многое меняет. Меняет стратегии. Что-то этом роде. А один из главных ресурсов Марса — из тех, на которые будет спрос, — его флот.

— Не понял, — признался Алекс. — Ты о наемниках?

— Я о том, что у нас исчезают разные вещи. Черный рынок… За последние годы мы пережили пару немаленьких войн. Много кораблей пропало. Некоторые мы просто потеряли из вида. А флот так растянут — не знаю, много ли они сейчас уделяют внимания пропажам. Ты слышал о нападении на верфи Каллисто?

— Да, смотрел что–то такое.

— Вот тебе и пример, да? Серьезный инцидент, а первая реакция — выяснить, кто за ним стоял, и восстановить оборону.

— Конечно, — сказал Алекс, — этим ведь надо заниматься.

— И потому задача узнать, что пропало, оказывается если и в списке, то далеко не первым пунктом. И все это, в общем, понимают, только вслух не говорят.

Алекс выпил, поставил бутылку и вытер губы ладонью.

— Значит, ловкачи на базе могут под этим предлогом выкинуть кое–какое оборудование на черный рынок, объявив его пропавшим?

— Именно. Такое и раньше бывало, но сейчас, когда всюду хаос и он все ширится…

— А население Марса утекает на корабли колонистов…

— Да, и это тоже, — кивнула Бобби.

Взгляд ее стал жестким. Алекс склонился к ней, оперся локтями на стол. Запах рыбы и соуса еще висел в воздухе, хотя тарелки убрали. На экране над входом отплясывал под компьютерную поп–музыку молодой человек в пародийном деловом костюме. Языка Алекс не разобрал: на такой скорости все языки превращаются в бессмысленный набор звуков.

— Ты хочешь сказать, что разыскиваешь каналы, по которым военная техника Марса утекает на черный рынок?

— Оружие, — добавила Бобби. — Медицинское оборудование. Боеприпасы. Боевые скафандры. И даже корабли.