Игры с призраком. Кон третий.

И за Ричарда, за его друзей, этих хлопотных, неоднозначных, но удивительных людей. За детей, за благополучие в системе. За мир и… Нет, не покой. Никогда, никому она не хотела бы желать покоя. Ведь покой, это конец. Лучше она пожелает любви, потому что это начало. Начало жизни, начало стремлений, искорка пламени, что зажигается в душах и сердцах, и зовет, ведет, и выводит из любых передряг.

Анжина просто отклонилась и Пит пролетел мимо. А она стояла и с улыбкой смотрела в траву, что видела мутно, а все же четко. Мутно — глазами, четко тем неизведанным, что заложено в человеке от рождения. Она слышала, как Пит развернулся и передумал баловаться. Решил чуть серьезней попугать. Замахнулся — Анжина выставила меч за спину и встретила клинок. Чуть прогнулась, перекидывая его через себя и, развернулась к мужчине.

— Хватит! — сказал Ричард. У него не было сомнений больше. Теперь он точно знал — перед ним Анжина, но как вести себя и что делать — не знал абсолютно.

Он перечеркнул все что мог, сломал все, что можно было сломать.

— Ничья. Предлагаю позавтракать и… поговорить, — сказал глухо.

Нет, он не будет просить у нее прощения, потому что точно знает — она простит, но и точно знает, что сам себе никогда не простит, того, что натворил в безумии. И нет ему оправдания.

В эту минуту он понял, где искать Паула, только вот того жуткого желания дотянуться до его горла — не было. То, что сделал он, было ерундой, по сравнению с тем, что натворил Ричард, по сравнению с его слепотой и слабостью.

Не Паул, он чуть не убил Анжину… и при этом оплакивал ее.

Вдуматься и можно сойти с ума.

Анжина вернула клинок в ножны и смотрела на мужа, чувствуя, что что-то произошло. Его взгляд больше не пылал недоверием — в нем была глухая скорбь и вина.

— Отпусти Кирилла. Совсем отпусти — на Энту. И меня отпусти, Ричард.

— Д'Анжу, странный род, правда? — протянул к чему-то, глядя себе под ноги. Не глядя, подал свой меч Питу. И жестом пригласил Анжину вперед:

— Обсудим… пожалуйста.

Женщина посмотрела на него и поняла, что выхода нет — нужно принять предложение. Для него это важно. Пошла к замку.

— Оружие! — рявкнул граф, устремляясь за ней, но наткнулся на холодный взгляд короля:

— Шерби отпусти, — бросил неласково и пошел за Анжиной.

Войстер не понимающе посмотрел им вслед и прошипел охране:

— Отпустите!

Пит воткнул в землю меч и облокотился на рукоять:

— Что-то не то, — потянул в задумчивости.

Они дошли до парадного крыльца и, Анжина остановила Ричарда:

— Не стоит идти дальше. Здесь наши пути расходятся.

Он смотрел на нее, она на него и каждый не знал, что сказать, и у каждого в глазах была боль. Но ни один не хотел с ней делиться.

Ей направо — к воротам, ему налево, во дворец.

— Останься, — прошептал, пряча руки в карманах, чтобы не схватить ее, не обнять, не осыпать поцелуями. Он больше не имеет права касаться ее, называть женой. Даже о любви говорить не имеет право. И просить ни о чем не может.

Анжина склонила голову:

— Не могу.

Он понимал, но принять ее решение было невозможно. Осел на ступени, понимая, что чтобы не сказал, будет звучать глупо.

Спросил тихо:

— Кирилл знал?

Она кивнула и отвернулась, понимая, что ему доставит боль ответ. Еще бы, пусть верный друг, пусть влюбленный мужчина, но все же не близкий ей, не связанный с ней так крепко, как Ричард — знал, принял, понял, а он — словно ослеп и оглох.

Сколько раз она говорила ему, сколько раз давала шанс, а он не слышал.

Может, не хотел?

— Уйду я. Это будет правильно.

— Нет. Наоборот. Ты очень хороший правитель, это твое место Ричард. И человек ты замечательный. Я хочу чтобы ты знал: я очень люблю тебя. Но пришло время, когда нам нельзя быть вместе. Мы не поможем, а только утопим друг друга и то, что было, что возможно еще есть между нами, окончательно сломается, исчезнет. Я хочу сохранить светлую память, хочу оставить в себе любовь, но не хочу хранить ее в клетке. Мы слишком замкнулись друг на друге, мы забыли, что есть еще мир, другие люди. Если хочешь, я даже благодарна Паулу за то, что он устроил. Не осуждай, но если бы не весь этот кошмар, мы бы многого не поняли. Стоили ли эти чудовищные ломки того — у тебя будет свой ответ, у меня свой — да… Мне пора, Ричард.

— Уезжай к детям, — посмотрел на нее с надеждой.

Анжина покачала головой:

— Нет, я ничего не могу им сейчас дать, как и ты. Твое решение отправить их на Аштар было единственно верным. И не спеши их забирать. Этот замок превратился в склеп, не место им здесь. И ты уезжай отсюда. Уедешь, а куда — поймешь, придет время.

— Возьми охрану, Анжина, — дрогнул голос мужчины.

— Нет.

— Деньги…

— Нет! Мне ничего не надо. Ты понимаешь, что я ничего не могу взять отсюда.

— У меня, — посмотрел ей в глаза, белея скулами.

Ей было безумно жаль его, хотелось обнять и успокоить, заверить, что все хорошо… Но это было бы ложью. Говорят, есть ложь во спасение, но это неправда — ложь еще никого не спасала, она как соломинка для утопающего слабака, а сильному она не нужна.

А Ричард сильный. Он расправит плечи, с ним все будет хорошо. Не стоит оскорблять его ни жалостью, ни ложью.

— Прости, — прошептала, развернулась и пошла, не желая больше продлевать агонию расставания.

Он смотрел ей вслед и знал — не обернется и понимал почему — она плакала и не хотела показывать слезы, и не хотела видеть, как плачет он, хотя его глаза были сухими…

— Рич, я не понял, что за фигня? — обалдел Крис, увидев, как клон выпускают за ворота. Пит стоял рядом с графом не сводя напряженного взгляда с лица короля и чувствовал, что в душе у того — буря, ад с адом стенка на стенку идут.

Ричард спокойно встал, бросил Крису:

— Пусти за ней негласную охрану. Хоть весь штат отправь. Но чтобы волос с головы не упал и ни в чем нигде препятствий не было.

И пошел в замок.

Пит двинулся за ним, не желая оставлять в таком состоянии, Крис же потопал по инерции, и оба размышляли на счет распоряжения.

Эштер поднимался на этаж Косты — это не удивило, не насторожило, наоборот объясняло многое — плохо королю стало, заболел. Крис и Пит застыли в коридоре у дверей, ожидая, когда он выйдет.

Ричард вошел в лабораторию и встал перед Костой:

— Привет, — улыбнулся ему щедро.

Мужчина глянул на него из-под очков и поставил колбу на стол: