Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
– - Нет!
– - прервал его Волков.
– - Нет! Вы этого не расскажете!
Пастухов повернулся к нему и спокойно сказал:
– - Расскажу.
И Волков понял: расскажет. А эти стервятники вынесут сенсацию на первые полосы газет и в прайм-тайм ведущих телеканалов мира.
И это будет для него...
Это будет страшнее смерти.
Это включит в себя его смерть как само собой разумеющийся и далеко не главный элемент. Неважно, что это будет: случайное ДТП на темной подмосковной дороге или приступ сердечной недостаточности. Но включит и многое другое. Слишком многое.
Как мог.
– - Пусть они уйдут, -- попросил Волков.
– - И заберут камеру.
Блейк выжидательно взглянул на Пастухова. Тот кивнул: выйдите.
– - Чего вы хотите?
– - спросил Волков, когда они остались одни.
– - Куда ушли эти сто миллионов? На избирательную кампанию президента?
– - Не уверен.
– - А я уверен. Вы с упорством маньяка уничтожаете всех, кто хоть что-то знал о программе "Помоги другу".
– - Я выполнял приказ.
– - Такой приказ отдают, когда хотят сохранить страшную и грязную тайну.
– - Эта тайна гораздо страшней и грязней.
– - Вот как?
– - не поверил Пастухов.
– - Бывает и так?
– - Да. Лишь часть этих денег могла поступать в избирательный фонд президента. Но я думаю, что не поступало и части. Все деньги оседали на частных счетах в западных банках.
– - И вы, русский офицер, служили этой мрази?!
– - Я стал догадываться обо всем слишком поздно.
– - Последний вопрос. Понятно, почему командарм Гришин. Понятно, почему Жеребцов. Понятно, почему мы. Но почему Голубков? Он знал только название программы. И услышал его от меня по чистой случайности.
– - Он следил за виллой в Ларнаке. Мог увидеть Веригина и Куркова. И узнать их. У него феноменальная память.
Пастухов вынул из кармана какой-то листок и положил перед Волковым.
– - Я хочу, чтобы вы оплатили этот счет.
– - "Свечи церковные..." Что это значит?
– - Расшифровать? Лейтенант Тимофей Варпаховский...
– - Хватит, -- сказал Волков.
– - Здесь не хватает еще одной свечи. Я узнал об этом только сегодня. Анна Назарова. Врачи считали, что она в бессознательном состоянии. Они ошибались. Она услышала по радио о взрыве виллы в Ларнаке.
– - Я сожалею.
– - Вот как?
– - вскинулся Пастухов.
– - И это все, что вы можете сказать?
– - У меня нет оружия.
Пастухов вынул из-за спины тяжелый револьвер и швырнул его на письменный стол Волкова. Волков едва успел поймать его на краю стола.
Он знал эту модель. Кольт-коммандер 44-го калибра. Червленый ствол, серебряная насечка на рукояти. Самый мощный револьвер в мире.
– - Один патрон?
– - спросил он.
– - Все восемь. Из этого кольта не стреляли ни разу.
Волков проверил барабан и взвел курок.
Спросил, в непроизвольной усмешке кривя губы:
– - Не боитесь, что начну с вас?
– - Нет, -- сказал Пастухов.
И его "нет" было для Волкова, как пощечина.
Пастухов повернулся и пошел к выходу.
Стукнула дверь.
Волков поправил очки, сунул ствол под подбородок и нажал спуск.
Приемная
была отделена от кабинета тамбуром из двух тяжелых дубовых дверей, но звук выстрела, даже приглушенный, прозвучал резко и страшно.Помедлив, Док заглянул в кабинет, постоял на пороге и вернулся в приемную.
– - Он это сделал.
Гринблат снял камеру со штатива и метнулся к дверям.
Пастухов преградил ему дорогу:
– - Не нужно туда заходить.
– - Но почему?!
– - Потому. Дай мне эту кассету, Гарри.
– - Какую?
– - не понял оператор.
– - На которую ты снимал.
– - Что ты с ней сделаешь?
– - Размагничу.
– - Серж, ты лишаешь нас куска хлеба!
– - возмутился Блейк.
– - Зато вы больше нам ничего не должны... Спасибо, ребята, вы меня очень выручили. Боцман, проводи джентльменов к их машине.
– - А какой был материал!
– - пробормотал Грин-блат, убирая камеру в футляр.
– - Сколько вы хотели на нем заработать?
– - спросил Губерман.
– - Не делай нас бедней, чем мы есть, -- попросил Блейк.
– - По-русски как? Не сыпай нам соль на ранку!
– - И все-таки?
– - Десять. Двенадцать. Как повезло бы.
Губерман извлек из кармана какую-то книжечку и тонким золотым пером черкнул в ней несколько слов. Потом вырвал листок и протянул Блейку:
– - Пятнадцать. "Мост-банк". Чек на предъявителя.
Блейк взглянул на чек, спрятал его в карман и покачал своей рыжей головой:
– - Вы, русские, сумасшедшие!
– - Я еврей, -- поправил Губерман.
– - Русские евреи -- тоже сумасшедшие!
– - повторил Блейк и вышел вслед за оператором и Боцманом.
Губерман взял из рук Пастухова дискету и бросил ее в мусорную корзину.
– - Она пустая. Хакер не справился.
– - Но ты же сказал...
– - Чтобы ты чувствовал себя уверенно. Код он не смог взломать, но всю информацию по Назарову и "Помоги другу" уничтожил. Так что вы теперь вообще невидимки. Вас нет даже в здешних компьютерах.
Пастухов пожал ему руку:
– - Спасибо за помощь, Фима. Без твоих ребят нам было бы очень трудно. Передай Аркадию Назаровичу наши соболезнования.
– - Он счастливый человек, -- добавил Док.
– - У него была Анна. Не каждому так везет.
– - Передам, -- пообещал Губерман.
– - Он оценит ваши слова... Все? Пастухов кивнул:
– - Все.
Губерман включил передатчик и приказал:
– - Всем. Охрану освободить. Их оружие оставить на вахте, потом заберут. Уходим!..
* * *
Так все и кончилось.
Ребята разъехались.
Каждое утро затопинский пастух Никита гнал мимо нашей избы стадо, изумляясь рассвету, а вечером возвращал его хозяйкам, изумляясь закату. Изумляться ему предстояло не меньше пяти лет. В этом меня клятвенно уверил зарайский нарколог, которому я хорошо заплатил за укол какого-то современного антабуса, который он вкатил Никите.
В "Московском комсомольце" появилась заметка о самоубийстве директора "Информационно-аналитического агентства "Контур" г-на Волкова. Вероятная причина: нервный срыв из-за финансовых трудностей, переживаемых агентством. Дело обычное.