Их было семеро (Солдаты удачи - 1)
Шрифт:
Мы вытянулись по стойке "смирно".
Он с интересом оглядел нас, спросил адъютанта:
– - Эти, что ли?
– - Так точно, они.
– - Капитан спецназа Пастухов, -- представился я.
– - А что, капитан Пастухов, ты и вправду грозился вышибить мозги моему адъютанту?
– - Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
– - И вышиб бы?
– - Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
– - А не врешь?
– - Никак нет, товарищ генерал-лейтенант!
– - Что ж, дело у тебя, похоже, действительно государственной важности. Ну, заходите.
Он
– - Докладывай, -- приказал командующий, усаживаясь на хлипкий учительский стул.
Я кивнул на адъютанта:
– - Пусть он уйдет.
– - Не доверяешь?
– - Нет.
– - Очень интересно. Выйди, -- приказал он адъютанту.
Когда за ним закрылись двери, Док по моему знаку выложил из сумки на стол фотографии, пленки и видеокамеру.
Командующий стал внимательно рассматривать снимки, один за другим. А я старался по выражению его лица понять, в курсе он или нет. Если в курсе -нам всем кранты. От снимка к снимку он хмурился все больше и больше. Отложив последнюю фотографию, он спросил:
– - Что это?
Не ответив, я перемотал в видеокамере пленку на самое начало и включил воспроизведение. Командарм так и впился глазами в экран монитора.
Запись длилась минут двадцать. Когда пленка кончилась, я выключил камеру.
– - Докладывай, капитан. Со всеми подробностями.
"Не знал", -- понял я, и у меня чуть отлегло от сердца.
Командарм слушал, не перебивая. Только когда я упомянул генерал-майора Жеребцова, он жестом остановил меня и приказал адъютанту немедленно разыскать Жеребцова и доставить к нему.
– - Продолжай, капитан!
Второй раз он прервал меня, когда я привел слова Дока о том, что ему рассказал его знакомый из лаборатории по опознанию трупов.
– - Соедините меня с начальником спецлаборатории номер 124!
– - бросил он в трубку. Дождавшись ответа, спросил: -- К вам поступали трупы с удаленной роговицей глаз, с вырезанными железами, обескровленные?.. С какого времени?.. Как часто?.. Это были наши солдаты?.. Спасибо, все.
Как раз в ту минуту, когда я закончил доклад, в кабинет всунулся адъютант:
– - Жеребцов прибыл.
– - Давай его сюда!
В кабинет бодро вошел Жеребцов. Левое ухо его закрывал внушительных размеров марлевый тампон, прилепленный лейкопластырем.
– - Товарищ генерал-лейтенант, генерал-майор Жеребцов по вашему приказанию...
Тут он увидел нас, и челюсть у него так и отвисла.
– - ...прибыл, -- еле выдавил он из себя.
– - Вольно. Что у тебя с ухом?
– - В меня стрелял капитан Пастухов.
– - В самом деле?
– - повернулся ко мне командующий.
– - Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– - Зачем?
– - Чтобы убить, -- ответил вместо меня Жеребцов.
– - Почему же не убил?
– - Не попал, товарищ генерал-лейтенант!
– - Странные
дела. Что это у нас за спецназ такой? Со скольких метров он в тебя стрелял?– - Примерно с шести.
– - С шести?!
– - Он повернулся ко мне.
– - Сколько ты на стрельбах выбиваешь?
– - Сто из ста.
– - Из какого оружия?
– - Из любого.
– - С какого расстояния?
– - С любого.
– - Из какого положения?
– - Из любого.
– - И с шести метров в него не попал?
– - Почему не попал, -- сказал я, -- как раз попал.
– - Ладно... А теперь иди сюда, Жеребцов, -- приказал командующий и разложил на столе снимки.
– - Знаешь, что это такое?
– - Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
– - Твоя работа?
– - Я выполнял приказ, товарищ генерал-лейтенант.
– - Чей?
– - Я не могу говорить об этом при посторонних.
– - Почему я ничего обо всем этом не знал?
– - Я не могу говорить об этом при посторонних, -- повторил Жеребцов.
– - Выйди и жди!
Жеребцов, пятясь, вышел. Командующий встал из-за стола и заходил вдоль своего кабинета. От стены до стены было метров семь, за это время он успевал произнести примерно пять или шесть фраз, включая междометия. И честно скажу: такого черного мата я никогда в жизни не слышал. Даже не подозревал, что такой существует. Правда, в армии я всего шесть лет, а он -- лет на двадцать, а то и на тридцать больше. Или у них в Академии Генштаба такой спецкурс читают?
Только на пятом или шестом витке генерал-лейтенант начал слегка повторяться. Видимо, он и сам это почувствовал. Поэтому вернулся к столу и долго сидел, закрыв лицо руками. Потом сказал:
– - Иди, капитан, отдыхай. И вы, ребята, тоже. Дальше я уж сам этим делом займусь. Только никому об этом -- ни слова. Понимаете, надеюсь?
– - Так точно, товарищ генерал-лейтенант, -- ответил я за всех.
Вернувшись в часть, мы сгоняли Артиста за бутылкой -- это у него в любой ситуации хорошо получалось -- и помянули Тимоху.
Бывшего каскадера "Мосфильма". Лейтенанта Тимофея Варпаховского. Светлая ему память.
Такой вот у нас денек получился. И я чувствовал, что этим дело не кончится. Внутренний голос мне это подсказывал. А он мне никогда не врет. Даже когда я сам себе пытаюсь врать. И на этот раз не соврал.
На следующий день, как всегда после операции, нам полагался, как говорят на гражданке, отгул. Но уже в десять утра к нам в казарму вошел наш полковник Дьяков. Лицо у него было как после тяжелого боя с большими потерями с нашей стороны.
– - Что у вас там вчера случилось?
– - спросил он меня.
– - Я же представил рапорт.
– - А кроме того, что в рапорте?
– - Николай Дементьевич, мало у вас своих проблем? Ничего хорошего не случилось. А что случилось -- об этом доложено командующему армией.
– - Выходит, вы у него вчера были?
– - Пришлось.
– - Ладно. Не хочешь -- не говори.
– - Не имею права.
– - Я так и понял. Собирайтесь, он вас вызывает. К одиннадцати ноль-ноль.
– - Он помолчал и добавил: -- Без оружия.