Их любимая кукла

– Нет, мой облик не кажется мне отталкивающим. Но в том-то и дело, что он мой! – заявляю, заставляя себя отвести взгляд от своего подобия. Отворачиваюсь к столу и, вытерев брызги теста, попавшие на мою одежду, когда я дернулась от неожиданности, возвращаюсь к своему занятию.

Вот только Чарпатчхе даже не думает оставлять меня в покое.

– Для тебя это так важно? – появляется она теперь с другой стороны от стола, то есть прямо передо мной. – Чтобы твоим обликом не пользовался никто другой.

– Да, важно, – киваю.

– Но… это тело, в котором ты сейчас находишься. Оно ведь… как ты его называешь, искусственное? Значит, его кто-то создал. И придал ему твои черты. Разве это тебя не злит?

Чёрт. Неужели она и это успела в моей голове высмотреть, когда имела туда доступ? Времени даром не теряла, да?

– Злит. Но я пока что не могу ничего с этим поделать, – убедившись в правильной консистенции теста, я отставляю миску и шагаю к варочной поверхности, чтобы освободить место для жарки.

– Интересно, – моя собеседница тоже перемещается вдоль стола, с любопытством заглядывая во все ёмкости. – В моём понимании, то, что создано искусственно, вполне может быть воссоздано не единожды. Таких искусственных подобий тебя существует ещё много, да?

От неожиданности этого заявления я словно на стену налетаю. Вскидываю на неё ошарашенный взгляд.

– Это, наверное, очень жутко осознавать, что кто-то где-то может пользоваться куклой, которая выглядит точь-в-точь, как ты, – продолжает Чарпатчхе, будто не замечает моего шока.

А меня буквально передёргивает от одной лишь мысли, что она может быть права. Я, конечно, помню, что Са-арду говорили, будто бы биосинтезоид с моим обликом единственный в своём роде. Но существуют ли гарантии, что они не создадут потом такие же?

Бр-р-р. Ужас какой.

– Скажи, Женя, а тебе не хотелось бы освободиться от своих хозяев? – вышибает из меня дух новый вопрос от Чарпатчхе.

– Они мне не хозяева, – выпаливаю я, прежде чем успеваю задуматься.

– Да? Я помню, что эти, как их… ах да, на-агары, называют тебя своей женщиной. Это интересный вид взаимоотношений. Ты во всём их обслуживаешь. Но вы не состоите в брачном союзе. Разве это не значит, что ты являешься их собственностью?

– Ничего подобного это не значит. Я обслуживаю их, как ты говоришь, только потому что сама взяла на себя такие обязанности на этом корабле. У каждого есть своя функция. Я готовлю еду. А остальное... тоже происходит потому что я так решила.

– А они тоже так считают? – склоняет голову набок моё темноволосое отражение.

Вот же прицепилась. Чего она добивается? Чтобы я признала, что нахожусь здесь на птичьих правах и сама не знаю, кем прихожусь для своих хвостатых любовников? Вот ещё! С какого перепугу мне делиться такими вещами с какой-то стрёмной инопланетянкой, которая поразительно много знает о том, о чём знать, по идее, не должна?

– Я, в отличие от всяких менталистов, чужие мысли читать не умею. Поэтому расписываться за кого-то, что он там считает или нет, не буду. Для меня главное, кем я сама себя считаю. А то, как воспринимают меня другие, это проблема сугубо тех, кому это восприятие принадлежит, – чеканю твёрдо.

– Ты, конечно, права. Мне нравится, как ты мыслишь, – кивает Чарпатчхе. – Именно поэтому я и хотела тебе кое-что предложить.

Неожиданный поворот, однако.

– И что именно? – настороженно интересуюсь я.

Но моя копия поднимает взгляд, будто прислушивается к чему-то. И качает головой с тихим вздохом.

– Сейчас не могу сказать. Потом, когда будет более благоприятное время, – сообщает она мне ровно за пару секунд до того, как в дверном проёме пищевого отсека появляется фигура Шоа-дара.

Для змея младшего не становится сюрпризом то, что я не одна. Видимо, он ещё издалека услышал наши голоса. И вон каким подозрительным взглядом буравит Чарпатчхе.

Она в ответ поворачивается к нему с приветливой безмятежной улыбкой.

– Здравствуй, Шоа-дар, – воркует нежным чувственным голосом. Точь-в-точь таким, каким разговаривала кукла Эйши со своими хозяевами.

И теперь этой личинке инопланетной всё-таки удаётся Шоа-дара удивить. Потрясённо моргнув, он смотрит сначала на меня, потом на неё, потом снова на меня…

– Да, именно так выгляжу я в обычной жизни, – отвечаю на его невысказанный вопрос.

– Нравится? – задаёт свой дурацкий вопрос Чарпатчхе уже змею младшему. И снова крутится на месте, раскинув руки.

Вертихвостка она, вот кто!

– Мне бы гораздо больше понравилось, если бы это была настоящая Женя, а не её проекция, – ворчит он, направляясь ко мне. – Оставь нас.

– Какие вы на-агары неприветливые, – смотреть, как она капризно надувает мои губы просто выше моих сил.

Поэтому я снова сосредотачиваюсь на оладушках.

– Брат обещал тебе безопасное возвращение домой, а не приветливость, – как всегда, прямолинейно отрезает Шоа-дар, обтекая меня свои огромным хвостатым телом.

– Я это учту, – хмыкает Чарпатчхе. И исчезает так же внезапно, как и появилась.

Мне даже дышать легче становится. А Шоа-адар, нависающий сзади, как ни странно, совершенно не напрягает. Наоборот заставляет почувствовать себя в безопасности.

– Что она хотела от тебя? – интересуется напряжённо.

– Не знаю. Опять приставала с разными вопросами. Когда я возмутилась, что она приняла мой облик, намекнула, что таких… кукол, как эта, с моей внешностью, может быть много, и кто-то где-то ими пользуется. Мне стало откровенно гадко, – снова передёргиваюсь.

– Откуда ей это знать? Брата уверили, что эта модель биос-с-синтезоида единственная в своём роде, – на мои плечи ложатся его большие ладони, согревая изнутри таким нехитрым жестом.

– Да, я тоже это слышала. Но разве не могут они в этом схитрить? Или выпустить таких ещё?

– Схитрить? Ты имееш-ш-шь в виду обмануть наследника Дома Черных на-агаров? – скептически хмыкает младший брат этого самого наследника. – Нет. В Гильдии знают, что это практически означает подписать с-с-себе с-с-смертный приговор.