Их любимая злодейка

А вдруг уже поздно? Вдруг я открою дверь в покои эльфа и обнаружу его в постели мёртвого, с такой же жуткой раной в груди?

— Больше никто не постра…

— Всё в порядке с твоим эльфом.

— Точно? Ты уверена? Когда ты его видела?

За несколько часов могло случиться всё что угодно. Сиверу хватило бы и несколько минут, чтобы…

Господи...

Я бросилась к эльфийской спальне. Мне надо было удостовериться. Увидеть Вечера собственными глазами, живого и невредимого. Коснуться его, предупредить об опасности.

На полпути Кхалэ схватила меня за запястье и дёрнула к себе: рывок — над головой пронеслась искрящаяся арка портала. Колени ударились о паркет.

Разобранная постель, царапины от когтей на тёмном изголовье кровати, шифоновые шторы, золотящиеся в свете Аламака, — моя комната.

Меня насильно вернули в спальню.

— Не истери, — Кхалэ возвышалась надо мной, строгая и спокойная. Я всегда смотрела на неё снизу вверх. Даже в трансформе, когда вытягивалась на несколько сантиметров, оставалась ниже её на целую голову. Пожалуй, в Кхалэ было сантиметров 180, если не больше. А ещё неизменная длинная юбка-колокол и сапоги на квадратных каблуках добавляли роста.

Я поймала себя на том, что думаю о посторонних вещах. Опять ведьма играла с моим сознанием — отвлекала меня, успокаивала.

Отчаянно захотелось научиться ставить ментальные блоки, освободиться от чужого влияния, вернуть разуму автономность.

Прекрати, Кхалэ! Прочь из моей головы! Прочь! Прочь! Хватит контролировать мои эмоции!

— А ты не выходи из образа. Держи лицо. Помни, кто ты такая. Играй свою роль хорошо. На кону — благополучие империи.

Она протянула руку и помогла мне встать.

Я устало потёрла виски и лоб:

— Приведи Сивера. Где он?

Я должна была предотвратить убийства, вот только не представляла, как повлиять на мужа. Если я прикажу, он послушается? Как Мхил Дракар держала его в узде? Или это не удавалось даже ей?

Ревность Сивера казалась необузданной стихией, с которой я не могла бороться — не знала, как. Всё равно что пытаться остановить ураган или цунами.

Думая о предстоящем разговоре, я ощущала себя беспомощной. Бессильной.

Как я должна была себя вести? Как реагировала прошлая Мхил Дракар?

«Да никак», — ответила Кхалэ на мои панические мысли. Тогда неудивительно, откуда у него такое чувство вседозволенности.

Сивер появился спустя двадцать минут. Вошёл в комнату вместе с ведьмой. Сунул руки в карманы брюк, покачался на носках — внутренне напряжённый, а с виду легкомысленный и расслабленный. Он знал, о чём пойдёт речь, и не собирался отпираться.

— Да, я его убил. Когда три тысячи лет назад мы обменялись метками, я сразу сказал: тот, кто коснётся моей жены, умрёт. Мог ли я нарушить обещание, которое тебе дал?

— Ты не можешь убивать людей. Этот несчастный ничего не сделал. Мы с ним… между нами ничего не было. Ничего!

Сивер это прекрасно знал. Мои слова его не впечатлили. Отскочили словно от стены.

«Ты оправдываешься, а должна приказывать. Только так и никак иначе», — ведьма замерла в углу неприметной тенью. Подпёрла шкаф.

Приказывать…

Не было во мне жёсткости Мхил Дракар, её умения ставить на место, внушать трепет. Всё, что я говорила, звучало неубедительно — просьбой, а не ультиматумом.

— Ты больше никого не тронешь. Никого! Иначе…

А что иначе?

В глубине души я понимала: чтобы придать словам вес, Сивера необходимо наказать.

Но как?

Опять бросить в темницу? Заковать в цепи? Отхлестать по спине кнутом?

Никогда я не буду на такое способна. Чувство вины меня сожрёт.

— Клянись, что не будешь убивать!

— Клянусь, — Сивер смахнул с плеча несуществующую пылинку.

Что, так просто? Он поклялся и…

«Ага. Как же. Пусть клянётся на крови».

— Клянись на крови, что не станешь убивать мужчин из гарема.

Сивер зло сверкнул фиолетовыми глазами. Узкие зрачки вытянулись сильнее.

— Клянусь на крови, — выплюнул он.

«Пусть не дурит тебе голову. Клятву дают не так. Скажи, чтобы порезал руку».

— Нормально клянись. Как надо.

Мне показалось или Сивер в ярости лязгнул зубами? Резко расстегнул пуговицы на манжете рубашки, почти сорвал их. Закатал рукав до локтя, сжал кулак так, что на запястье отчётливо проступили вены. Острый коготь коснулся кожи. Прочертил кровавую полосу.

— Клянусь, что не убью ни одного из наложников Мхил Дракар.

— И Вечера, — добавила я на всякий случай.

Верхняя губа мужа приподнялась в зверином оскале. Послышалось тихое рычание.

— Клянусь, что не убью ушастую тварь.

— Да будет так, — ударила в ладони ведьма, и алая лента, рождённая этим хлопком, оплела наши руки — мою и Сивера. И исчезла.

Могла ли я догадаться, что моё облегчение преждевременно, что «не убивать» не тождественно «не вредить»?

Что месть сопернику окажется изощрённой настолько?

Глава 19

Сивер

Наказывать свою истинную пару тяжело, но Миалэ это всё-таки сделала, скрепя сердце и страдая от собственного решения. Едва не плакала, когда его били.

Спина болела, рубашка тревожила свежие раны, оставленные кнутом, но Сивера не заботили мелкие неудобства, тем более Миалэ была к нему снисходительна — позволила избежать прилюдной порки. Никто не видел его унижения — это главное. А четыре удара… Да она его всё равно что погладила. Не она лично, конечно: ремень опускала на его спину Кхалэ с помощью магии. Он сам попросил об этом: никаких палачей, никаких свидетелей.

Боль была не настолько сильной, чтобы остудить гнев. За два часа метаний он вытоптал в ковре на полу своей спальни глубокую дорожку.

Проклятье!

Магическая клятва на крови? Магическая клятва? Серьёзно? И ради чего? Чтобы защитить эльфийскую гадюку? Этот заносчивый ядовитый цветочек?

И после этого Миалэ будет говорить, что ушастый ничего для неё не значит?

Дротовы рога! Она же выделила его среди других наложников, единственного назвала по имени. Подчеркнула, что судьба эльфа её интересует особенно.