Их любимая злодейка

Эльф дрожал — ловил последние отголоски наслаждения. Когда наши взгляды пересеклись, он облизал губы в безотчётном, но недвусмысленном жесте. Голубые глаза потемнели, словно небо в грозу.

Он поднял руку и осторожно коснулся метки на шее. Скривился, почувствовав боль.

И снова тёмное желание проснулось, наполнило меня, затопило.

Как я его хотела! Сейчас. В этот самый момент.

И сколько нежности, сколько любви плескалось в душе.

Мой! Только мой!

Бездна, я готова была его сожрать! Целиком. Проглотить как удав добычу.

Пришлось напомнить себе об обещании не принуждать к близости. Этот брак затевался не для моего удовольствия.

Вечер выпрямился. Заметил, что рубашка порвана, и безуспешно попытался прикрыть грудь лохмотьями ткани. А затем, судя по густому румянцу, почувствовал дискомфорт в паху — там, где влажная ткань холодила кожу. Вспомнил, что произошло. О том, что кончил в штаны, как мальчишка.

Его жгучую неловкость я ощутила кожей.

— Душ за дверью.

Эльф кивнул и бросился в обозначенном направлении со скоростью пули.

Я проводила его взглядом и рухнула на кровать.

«Теперь он мой муж. Мой муж», — думала я, прислушиваясь к шуму воды за дверью.

Мысль о том, что теперь у меня не один муж, а два, вызывала странные ощущения.

А ещё я вспомнила о Сивере. Вспомнила его ярость, которую питала душевная боль. Я ведь чувствовала её по связи, эту нестерпимую муку. Наверное, своим поступком я его предала. Приступ самобичевания был недолгим. Виноватые размышления прервал появившийся в дверях эльф.

Мокрый. Голый. Не прикрытый даже полотенцем.

Полностью готовый к первой брачной ночи.

Глава 26

Эльф застыл на пороге, словно не решаясь войти в комнату. Белые волосы были чуть влажными и свободно лежали на широких плечах. Те, что ниже живота, мокрыми завитками обрамляли длинный крепкий член. Возбуждённый.

Неужели Вечер меня хотел? Или…

Нет, скорее всего, решил честно исполнить супружеский долг. Не поверил, что ничего мне не должен за спасение репутации, что благодарить меня не нужно. Тем более так — принуждая себя к близости со мной.

Я же видела, какой он напряжённый, как часто, взволнованно дышит. Чувствовала его неуверенность и тревогу.

Возбудил себя в ванной, а теперь собирался с духом, чтобы подойти к кровати? Пытался себя пересилить?

Не нужны мне были такие жертвы.

Я с тоской вспоминала моменты, когда драконьи инстинкты просыпались и брали верх над рациональной частью разума. Пробуждаясь, они заставляли чувствовать себя увереннее, ломали внутренние барьеры, делали происходящее простым и понятным. Никаких запретов, моральных принципов, этических границ, страхов и угрызений совести. Только страсть и голод. Всепоглощающее желание, утолить которое — первоочередная задача.

Как бы мне хотелось сейчас выключить голову. Не думать о Сивере, о неправильности отношений втроём, о желаниях эльфа — только о своих собственных. Ведь я жаждала его, трогательного, невинного, идеального, до зуда в пальцах. Но…

Пользоваться его зависимостью, своей над ним властью было неправильно.

Да, муж. Да, сам подставил шею для укуса и принял метку с готовностью, будто действительно хотел её получить. И он хотел. Ведь этот брак — путёвка вверх по социальной лестнице. От гаремного раба до супруга могущественной Мхил Дракар двадцати миров. Вот чего он хотел, а не меня. От понимания становилось горько.

Эльф мялся в дверях, явно не зная, что делать.

— Это не обязательно, я же говорила. Можем, просто разойтись по своим спальням… э-э-э... то есть… да, тебе же надо выделить комнаты в этой части замка. В гарем ты не вернёшься.

Растерянность на лице новоиспеченного мужа сменилась досадой. Губы упрямо поджались, и во взгляде промелькнуло… Что это? Раздражение?

— В чём дело?

Я почувствовала себя усталой. Мне надоело играть в игру «угадай чужие эмоции и подбери правильные слова». В конце концов, в этой комнате неловко себя чувствовал не один эльф: я не привыкла вести беседы с голыми чем-то недовольными мужиками.

— Я недостаточно хорош для вас, Мхил Дракар? — эльф медленно выдохнул и скрестил руки на груди.

Я нахмурилась:

— Нехорош? В смысле нехорош? Внешне? Хорош. Очень хорош. Да ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Ну, кроме Сивера. Тот тоже э-э-э… очень хорош.

При упоминании моего первого мужа Вечер скривился.

— Тогда что вас во мне не устраивает?

От его странных вопросов разболелась голова.

— Всё устраивает. Сейчас позову слугу, и мы вместе поищем тебе свободную комнату.

Эльф насупил идеальные светлые брови.

— Самую лучшую комнату, — попыталась я понять причину его дурного настроения. — Большую, с хорошей мебелью, с выходом в сад.

«Что я несу? Какой сад? Замок же на скале. Ближайший сад в нескольких километрах отсюда».

Эльф нахмурился сильнее.

Какой привередливый. Что опять ему не нравилось? Может, он хотел спальню в дальнем крыле замка, чтобы ни я, ни Сивер не маячили у него перед глазами?

— Как насчёт северной башни? Там это… вид красивый.

На породистом эльфийском лице заходили желваки. От негодования Вечер даже перестал смущаться. Голый, со скрещенными на груди руками, он выглядел и внушительно, и забавно. Такое суровое выражение лица больше подошло бы командиру какой-нибудь разведгруппы, чем вчерашнему наложнику.

— Ну что, позвать слугу?

— Нет, — выплюнул эльф и в два шага пересёк разделяющее нас расстояние.

А потом наклонился.

И поцеловал меня.

* * *

Эльф

Он с трудом представлял, как соблазнять женщину. Всё, на что хватило его фантазии, — выйти из ванны без одежды. А дальше что? Он ведь не девица, чтобы принимать сексуальные позы, дразнить взглядом и завлекающе улыбаться. Да и эльфиек, которые бы так делали, он сроду не видел.

О чём говорить, если даже ухаживать за понравившейся женщиной в Чарующем лесу было не принято. Неприлично. Ты просто дарил избраннице венок из белых брачных цветов, и это считалось предложением руки и сердца. Принимала дева букет — на утро играли свадьбу. Отворачивалась, опуская взгляд, — оба делали вид, будто никакого предложения не было.

Раньше всё было предельно просто. Что делать сейчас, он не знал.

Ожидание затягивалось. Он застыл в дверях, голый, смущённый, и с каждой секундой чувствовал себя всё глупее. Никогда он не думал, что будет предлагать себя так открыто.