Их любимая злодейка

Нет.

Это немыслимо.

Он не станет об этом думать.

Ни о своей загубленной жизни, ни о гипнотических глазах Мхил Дракар. Ни о том, что враг оказался не таким уж кровожадным чудовищем.

«Сынок, она — зверь, не ведающий ни страха, ни жалости. Мы должны принести жертву, иначе наш Дом, наш любимый лес, падёт, будет сожжён дотла».

Он был уверен: дракон растерзает его первой же ночью. Выпьет досуха и сбросит бездыханное тело со скалы. Но эта женщина совсем не походила на монстра из страшных сказок. В ней сострадания было больше, чем во многих его сородичах.

Мхил Дракар.

Когда она коснулась его…

Когда клыки пропороли плоть и кровь заструилась по шее, холодя кожу…

… тогда он отчаянно, до безумия захотел получить её метку.

Глупец!

В дверь постучали.

Он растерялся и не сразу сообразил, что от него требуется. А когда наконец догадался и уже пересёк полкомнаты, дверь открылась сама. На пороге стояла Мхил Дракар собственной персоной.

Надо же. Мог ли он подумать, что крылатое чудовище, как её называли в Чарующем лесу, будет тактично ждать, пока её впустят.

Дракон. Крылатое чудовище.

Её крылья оказались красивыми, совсем не жуткими — широкие, с кожистыми перепонками и костяными навершиями. Он часто их вспоминал.

Мхил Дракар выглядела… смущённой.

Смущённой? Она? Безжалостный дракон-диктатор? И тем не менее глаза её, необычные, оранжевые, с двумя пересекающимися зрачками, лихорадочно блестели, а пальцы нервно комкали шёлк туники.

Зачем она пришла?

Точно не для того, чтобы запоздало попробовать добытый трофей. А жаль…

Жаль?

Да, стоило себе в этом признаться. Жаль. Ему недавно исполнилось триста лет. Он был в самом расцвете молодости, когда гормоны захлёстывали. Эльфы только казались ледышками — на самом деле их потребности ничем не отличались от человеческих. Строгие традиции заставляли держать себя в узде. Они же сыграли с Вечером злую шутку: он слишком долго искал свою единственную — ту, с которой разделит вечность. И вот как всё обернулось...

Дракон почуял его чистоту, захотел её взять, да только отчего-то остановился на полпути, и теперь его чистота будет пылиться, никому не нужная, до конца времён.

А ведь он здоровый молодой мужчина с обычными желаниями и потребностями!

— Мхил Дракар?

Драконица вошла в комнату, затворила за собой дверь, набрала в грудь воздуха и…

— Я тебя отпускаю. Ты свободен.

Что?

Он так и застыл, похолодев.

Отпускает? Она имеет в виду, что...

Сердце заколотилось как бешеное.

— Вы прогоняете меня? Хотите, чтобы я ушёл?

Нет. Не может судьба поступить с ним так подло. Снова ударить так безжалостно.

Неужели он настолько плох, что даже не достоин места в гареме?

— Я не прогоняю, — Мхил Дракар опустилась на кровать, судорожно смяла в кулаках ткань туники. Очевидно, происходящий разговор заставлял её чувствовать себя неловко. Зачем тогда она поднимала эту тему? Чем ей мешал один несчастный одинокий эльф? Он ведь почти не покидал своих комнат, тихий и незаметный.

Он обнаружил, что пальцы трясутся, и поспешил спрятать руки за спиной.

Если его прогонят, куда он пойдёт?

— Разве ты не хочешь… ну... жениться? — спросила Мхил Дракар. — Создать семью, завести собственный дом? Ты достоин большего, чем быть… быть… здесь.

Неужели она не понимает? Идти ему некуда. Обратно не примут, а брататься с людьми он не согласен сам. Жениться? Создать семью? С кем?

Это у людей принято годами кочевать из койки в койку в поисках идеального партнёра. У эльфов обычаи другие: они женятся на тех, с кем разделили первые прикосновения. Одна женщина на всю жизнь.

Даже сейчас, став изгоем, навсегда лишившись дома, он чтил традиции. А как их не чтить? Эльфийская культура древнейшая. Уважение к традициям было у их народа в крови, его прививали с детства, впитывали с молоком матери. Если он не мог быть со своей первой женщиной, то не будет ни с кем. Закон. Нарушить его — отречься от своих корней, перестать быть эльфом.

Да и…

Не только это удерживало его здесь.

Он помнил тот сладкий укус, дрожь желания, что его охватила. Видел во сне оранжевые глаза с двойными зрачками.

Дхил Дракар замерла в ожидании ответа.

— Если позволите, я бы хотел остаться.

Удивление на её лице было неподдельным. С трудом он подавил желание горько усмехнуться.

— Хорошо. Раз так… Распусти волосы.

Распустить волосы?

Даже такой малости его хотели лишить? Даже этой жалкой иллюзии достоинства?

Что это? Попытка указать его место? Обозначить статус? Ты не муж — подстилка, эльф, опорочивший своё имя. Никто.

Распустить волосы — окончательно это признать.

Таких, как он, в Чарующем лесу называли шейми — у людей имелось похожее слово, и начиналось оно на ту же букву.

Шейми. Шейми. Хуже, чем грязь под ногами.

Что ж, если Мхил Дракар так важно напомнить, кто он теперь такой…

Вздохнув, эльф расплёл косу, позволил волосам свободно рассыпаться по спине.

Лучше? Нравится?

Шейми. Не забывай. Помни об этом каждую секунду.

— Сядь, пожалуйста, — дракон постучала по покрывалу рядом с собой.

Покорный, раздавленный, он опустился на кровать.

И его волос коснулись нежные пальцы.

Мхил Дракар заплетала ему косу. Сама! Как это делали эльфийки мужьям утром после первой брачной ночи.

Он замер. Перестал дышать. Краем глаза следил за её отражением в зеркале, за тем как пальцы неумело переплетали светлые пряди. Кожу головы приятно покалывало. В грудь тянуло.

Причёски явно не были сильной стороной драконов. За пять минут Мхил Дракар превратила длинные шелковистые волосы в неопрятное нечто. Коса получилась кривой, отдельные пряди торчали из неё паклей, но переделывать кошмарный результат её трудов он не стал бы ни за что в жизни.

Глава 17

Сивер

Брачная метка на горле за неделю побледнела. Проклятая регенерация! Ему нравилось, когда укус ярко, вызывающе багровел на коже. Бросался в глаза с расстояния нескольких метров. Сивер специально носил рубашки и туники с открытым горлом, чтобы каждый знал, видел, кто он для Мхил Дракар: супруг, а не какой-то там наложник. Второе лицо в империи! Ладно — третье. Кхалэ словно серый кардинал всегда стояла за плечом дракона. На его вкус, ведьма обладала слишком большой властью. Слишком! Её влияние на Мхил Дракар было удручающе велико. Он даже готов был поклясться своими крыльями, что хитрой колдунье известно настоящее имя Миалэ. Ей одной. И никому больше.