Их невинный подарок

Ник держит мои руки, заставляет практически лечь на него. Потерять опору, последнюю ниточку здравого смысла. Она рвется, оглушительно, обдавая ударами по нутру.

Всхлипываю, когда мужчина касается моего лона. Гладит поверх половых губок, не раздвигая их. А я знаю, что всего одно движение, и все узнают, насколько я влажная.

Пытаюсь сжать колени, прекратить это. От мысли, что Клаус может всё увидеть, обдает жаром. Кровь приливает к щекам, печет румянцем на лице. А шепот Ника только повышает температуру.

– Доверься, красивая, тебе будет хорошо, - Ник обещает, а я стараюсь найти в себе силы не верить ему. Не поддаваться этому соблазнительному шепоту. Поцелуям, от которого вибрирует кожа. Всё вибрирует, дрожит. – Просто не мешай нам.

– Зачем? Почему?

Шепчу лихорадочно, сбиваюсь, когда Клаус касается моего клитора. Трет пальцами чувствительный бугорок, надавливает. Срываюсь на крик от пронизывающего жара.

Мне больно – и это неправильная боль. Приятная, сковывающая. От которой сжимается дырочка, посылает импульсы по телу. Онемение, которое лишь усиливает эффект чужих касаний.

– Потому что мы можем, красивая. А ты нам позволишь сейчас. И это будет твоей наградой за хорошее поведение.

Я пытаюсь возмутиться, должна. Но слова напоминают вату, застревают в горле. Сгорают, щедро политые керосином. Или виной тому Клаус, который скользит по лону?

Едва надавливает, а меня прошибает. Раз за разом, подбрасывает в руках Ника. Это иллюзия, ненастоящее. То, как всё разъедает, прожигает этим. Огонь кусает грудь, поднимается дымом к голове.

Вокруг туман, мысли путаются. Что-то хотела сделать, но… Но то, как ладони Ника сжимают грудь – всё выбивает. Мужчина гладит, мнет, пропускает между пальцев мои соски. Терзает их, а после поглаживает.

Нежность и грубость. Коктейль, от которого всё тело отключается. Лишь реагирует на касания, превращает меня в вязь. Ничего не могу, не соображаю. Только поддаюсь мужчинам, проигрываю.

Ласка становится нестерпимой, острыми когтями проходится по возбуждению. То, как синхронно действуют мужчины, уверенно – слишком для меня. Толкает к грани. Пронизывает острыми иголками, вырывает всхлипы.

Откровенные, пошлые, от которых в ушах звенит. Ладони мужчины касаются везде. И я даже не знаю, кто из них где касается. Слишком много, обжигающе.

Напряжение усиливается, парализует тело. Меня словно закручивает в вихрь, сжимает стальными тисками. А после Клаус сильнее давит на клитор, быстрее двигается по лону…

И меня отпускает.

Разом.

Словно в полет отправило. Невесомость, где ничего не происходит. Сплошное блаженство. Нега, разливающаяся в крови. Оплетающая своим теплом, ласковыми поцелуями в висок.

Подтягиваю к себе колени, меня словно укачивает. Тело дрожит, сжимается спазмами. Приятными, долгими. От которых наслаждение становится лишь сильнее.

– Какая страстная и открытая, - Ник довольно хмыкает над ухом, прижимает к своей груди. – Это только начало, красивая.

– Это… конец.

Выдавливаю, хоть пульс зашкаливает. Сердце бьется так оглушительно сильно, словно сейчас проломает ребра. От моих слов Ник замирает, его ладони прекращают терзать моё тело.

– Это… Вы… - задыхаюсь, легкие отказали давным-давно. – Вы не имели права. И этого больше не повторится. И…

– Помолчи, красивая.

Вспыхиваю. Смущение смешивается со злостью, бьет в голову сильнее, чем терпкое вино. Но рука Ника ложится на мои губы, прижимает. Не дает произнести ни звука.

А Клаус лениво тянется за своим телефоном, отвечает на тихий звонок. Он почти ничего не говорит, только слушает. И с каждой секундой его лицо становится всё более мрачным.

Приобретает острые черты, темноту во взгляде. Злость, направленную на кого-то. Но пробирает меня. До лихорадки и давления в груди. Сжимаюсь, ожидая удара.

– Что? – Ник озвучивает мои мысли, когда Клаус заканчивает разговор. – Что на этот раз?

– Переживают, что с красивой что-то случится. И хотят прислать к нам ещё людей, чтобы всё произошло без проблем.

– Людей? То есть… Моих братьев?

Глава 13. Клаус

Карина подскакивает на месте, начинает дрожать. Совсем не так, как несколько секунд назад. Когда выгибалась от моих пальцев, тоненько стонала и хныкала, просила большего.

Пиздец.

Неприкосновенная кончила со мной, а мне мало. Большего хочется. Наплевать на всё, закончить. Хватит в стороне быть, когда такая красивая Карина после оргазма.

Глаза блестят, губы искусанные. А шея слишком бледная, ни одного засоса. А я бы не прочь поставить. Всю её пометить, чтобы ничем не смогла прикрыть. Темно-бардовые пятная, как моя метка.

И если бы не звонок, мозги бы совсем поплыли.

– Клаус! – девчонка подается вперед, взгляд мечется. – Кто сюда едет? Что будет?

– Пока никто. Разберемся, красивая.

– Точно?

– Смотрю, тебе понравилась игра. Не хочешь, чтобы нам помешали? Правильно, когда народу много, оргазмы не получишь. Приведи себя в порядок, пока мы с Ником вопросы решим.

Вспыхивает, подскакивает. Нижняя губа подрагивает от обиды, такая мелкая ещё. Невинная, неискушенная. И охуеть как тянет это исправить, окунуть Карину в мир разврата.

Но сбегает до того, как начну воплощать желания в жизнь. И так слишком много позволил. Её повело от вина, меня – от девчонки. Рядом, никто не мешается. И никто не узнает, не поверят в её бредни.

На кухне что-то бьётся, обиделась. Оно и правильно, пусть. Может, перестанет подпускать к себе. Сковородкой огреет и попытается сбежать. Куда лучше, чем возле нас тереться.

Пусть боится и не приближается, тогда искушение будет меньше. И ничего непоправимого не случится. Если женеприкасаемуютронуть… Никто не выживет.

– Пиздец? – Ник хмурится, закуривает прямо в комнате, хотя Давид голову снесет. Или его новая пассия. – Совсем?

– Совсем. Но отказывать нельзя, ты знаешь.

– Знаю, но… Ты реал хочешь, чтобы нам эту ночь испортили? Припрется кто-то, а если ещё будут на неё глазеть…

– То возьмешь себя в руки. Всё решено, у неё свадьба скоро. Не лезь, вообще.

– Серьезно? Ты мне будешь об этом говорить? Ты только что её пальцами трахнул. Поэтому не рассказывай мне о свадьбе и сдержанности. Если бы не звонок, мы бы её прямо на полу разложили. Не так, что ли?