Их пленница

И мой первый раз был осенью.

У Руслана не сложилось по бизнесу. Бесился сильно и поднялся ко мне расслабиться.

Не помню, кто начал первым. Я его успокаивала.

Целовала колючие щеки, гладила грудь в расстегнутой рубашке. И как-то одновременно до нас дошло, что мы мужчина и женщина, и поцелуй у нас получился глубокий… Необычный. Знаете, такой, что прерывать не хочется. А хочется стать ближе.

Я прижалась к нему, и мне так нравилось его могучее тело, что ладонь сама играла с мышцами на груди, животе, а потом скользнула ниже… Руслан сказал, что еще немного и он не сможет остановиться. И чтобы я не дразнила мужчину, гадкая девчонка. А я смеялась и, хотя страшно было до одури, было и приятно и эти чувства так волновали, превращая мой живот в пульсирующий рай, что руку я убирать не хотела.

А он…

А я…

Да какая разница. Оказались мы в одной постели и там сходили с ума от страсти.

Первой моей страсти. И больно было совсем чуть-чуть. И шептал он мне такие слова, что я в жизни не слышала. И потом не хотелось из постели вылезать. Хотелось… Хотелось, чтобы Зверь пришел и разделил наше счастье и ему бы досталось мое тело, как доставалось его брату.

Вот чего я хотела.

Желания и страсть юной девушки по уши влюбленной в двух мужчин, кроме которых не было никого на всем свете.

Не могу сказать, что это я выбрала Руса. Не могу. Скорее, он меня.

До сих пор помню его горячее хриплое дыхание. Могу вызвать образ нас в постели, если закрою глаза. Не стану утверждать, что того же самого не могло произойти со Зверем. Просто так получилось. С той же вероятностью моим первым мужчиной мог стать он.

И секс с ним был хорош — нежный, горячий. Мне особо не с чем сравнить, но после стало лучше, чем до. Зверь только злился, что мы без него… И то не на меня — на Руслана. Когда застал нас и всё понял, в такую ярость пришел… Страшно вспоминать.

Все равно мне было хорошо с ними.

Но все хорошее, как и плохое, заканчивается.

— Ты так улыбаешься! — проорала Лера, наклонившись ко мне. — Как будто в лотерею выиграла!

Я улыбнулась еще шире.

Сестрица, набрав воздуху побольше, заорала опять:

— Выруби свой тухлый музон!

Я выключила, в салоне на полслова повисла тишина, а Лера еще не перестроилась:

— Что мне делать?! — проорала она и смутилась, когда я прищурилась от перегруза в правом ухе. — Меня из-за тебя увели, чего теперь от твоих психов ждать?

— В ближайшее время лучше уехать из города, — честно сказала я. — На всякий случай.

На самом деле, я не знала, чем это ей грозит. Но лучше перестраховаться.

Сестрица выругалась.

— Это не навсегда, — я пожала плечами, сворачивая к ней во двор. — Через пару месяцев сможешь вернуться.

— А ты не боишься? Они же знают, где ты живешь.

— Они ко мне не приходят.

— Почему? — нахмурилась она.

— Не знаю, — честно ответила я.

Я и вправду не знала. Парни ни разу не появились у меня, хотя их ничто не держало. Вместе или поодиночке они могли прийти ко мне, молча перебросить через плечо и унести в «Авалон» или куда угодно.

Я правда не знала, почему ни разу не видела их рядом с моим домом. Раньше считала, что потому что меня разлюбили. Теперь — не знаю.

Сестра что-то пробормотала насчет того, чтобы я разобралась со своими мужчинами.

— Скажи спасибо, что я за тобой пришла, — посоветовала я. — Могла и не приходить. И кто бы тебя забрал от Зверя, а? Лучше маме позвони, скажи, что все в порядке, а то она ждет у меня.

Лера сердито хлопнула дверью. На меня злиться куда проще, чем на Зверя, вот она и лютует. Знает, что я права. В этом городе только один Кирилла не боится — его брат. Ну, еще я.

Я устало переключила передачу и вырулила на дорогу. Глаза слипались от усталости. Можно ехать домой.

Рассвет выглядел очень красиво. Почему-то рассветы красочнее закатов, хотя всегда считала, что должно быть наоборот. Но по утрам красок больше, они ярче. Я смотрела в малиново-золотое небо и думала о них. Ох, мальчики…

Вспомнила, что Зверь вырезал на груди мое имя. Наверное, голый по пояс, он стоял перед зеркалом, кромсая себя по черточке любимым ножом. Имя у меня не короткое. Ему было больно, но резал он наверняка с нездоровым удовольствием. Каждый день смотрел на себя в зеркало, любовался моим именем из шрамов.

Мой любимый больной Зверь.

Но чем я лучше, если за кекс с посыпкой отдала ему свое сердце? Ладно, не за кекс — за все, что он для меня сделал.

Зачем же испортил шкуру безобразными шрамами? Свое тело он любил. Довел его до совершенства, украшал татуировками и пирсингом. Раньше, когда я была с ними, он отдавал мне кольца из сосков, если становился животным.

До сих пор помню его нежную улыбку, волосы, колышущиеся на ветру. Голый, он стоял по колено в траве, а я не могла отвести глаз. Сжимала в горсти кольца из его сосков, еще хранящие тепло.

Тогда я сжала их покрепче и поцеловала собственный кулак. Я так горячо любила моих мальчиков.

Никому, никому не расскажу об этом. Я самой себя стеснялась — той, какой я была. Понимала, но стеснялась. Это только наше, общее. Маленькая сладкая тайна на троих.

Мои тайные воспоминания слишком шокируют окружающих.

Но какими же они были классными…

Я въехала во двор и с облегчением вздохнула. Машина ползла из последних сил. Она мне так надоела кашлем, тряской и почти сдохшими амортизаторами, что я даже к подъезду не стала подъезжать. Бросила на въезде.

Выбралась, потянулась, рассматривая тихую сонную многоэтажку. Люди потихоньку просыпались — всем на работу.

А мне пора домой. Ждать и надеяться, что завтра будет лучше, чем сегодня.

Глава 12

Я вошла в квартиру и привалилась к двери.

Ноги гудели, вымоталась я так, будто не с бывшими встречалась, а вернулась с войны.

Напротив была открытая дверь на кухню. Через нее я видела окно, в которое вползало прозрачное холодное утро. Моя маленькая квартира бывала жутковатой ночами. Такая тихая, что иногда здесь мерещился шепот прошлого. Утро вернуло ей жизнерадостность. Ей, но не мне.

Тихо. Никого нет. Видно Лера дозвонилась до мамы и та ушла по-английски. Какое счастье.

Я прошла на кухню, стянув кроссовки. Мрачно включила электрический чайник и достала мамину кружку. Желтая в ромашках, она мне безумно нравилась. Чем было хуже, тем сильнее хотелось украшать жизнь. Когда год назад я вернулась в мамину квартиру, первым делом купила чайник канареечного цвета.

Мальчики дарили мне украшения и кое-что я продала. Все равно не питала любви к безделушкам. Только одну вещь оставила — пустяковый браслет. Подарок Зверя. Обычная цепочка, а на ней подвески: ключик, сердечко, несколько латинских букв. Их инициалы.