Их пленница

С точки зрения окружающих это очевидно, раз уж я там жила. Первые слухи поползли, когда меня впервые увидели в зале. Со многими девушками такое случается, говорили они. Их похищают, а затем они обслуживают мужчин и танцуют им приватные танцы.

Не знаю, как в других клубах, в «Авалоне» такого не было.

Похищенных держали для развлечения, затем отпускали. Все знали, что парни таскают девушек, но поделать с этим ничего не могли. Прижать было нечем. Давать против них показания смелых не было.

К тому же, Оливия — особая штучка.

Я была на особом счету. Не знаю, что мальчики во мне нашли, правда ли их тронуло, что я такая нежная и забавная, как они говорили или дело было в чем-то другом. Может быть, в моей безграничной любви. Мне было хорошо с ними, они это чувствовали.

Но после того как я вернулась домой год назад, со мной поговорил следователь.

Молодой парень, задерганный, с нервным тиком в уголке губ. Он выглядел дико уставшим, с красными глазами. И все повторял, что поможет, если я дам показания против парней. Он тоже думал, что меня похитили и там надругались. Уговаривал так долго, что мне даже стало его жаль — он правда хотел помочь, а это случается редко.

Но мне нечего было ему сказать. Он ушел ни с чем.

А потом пришел Леонард. Кажется, на третий или четвертый день после возвращения. Я сразу почуяла, кто он. Мальчиков больше не было рядом, а сама порвать в клочья незваного гостя я была неспособна. Он наклонился, заглядывая мне в глаза и сказал, что ему можно рассказать все. Он знает, кто они, знает, кто я. От него можно ничего не прятать.

Затем раскрыл удостоверение и со снисходительной улыбкой показал мне. Я испугалась еще сильнее. Удостоверение объясняло, почему он такой наглый. Его защищала система, а с ней даже мальчики предпочитали не ссориться — это вредит бизнесу, вредит репутации.

Он задавал странные вопросы: о расписании парней, об их делах. Вопросы мне не нравились, но он был настойчив. Леонард был настолько изворотливым и хитрым, что я испугалась, как бы он не вытянул из меня все против воли.

Тогда я его выпроводила, но сам факт не давал мне покоя. Чтобы так плотно влиться в человеческое общество и структуры, он должен был уйти из стаи, стать одиночкой. А для этого нужно иметь очень веский повод. Что-то понесло его в полицию. Что — я не хотела знать.

Я вообще не хотела его видеть — больше никогда.

Я бросилась на улицу, растолкав толпу. Вслед полетело возмущение. Улица встретила прохладной ночью. Одно жалко: машину далеко оставила.

Я бросилась в темноту, надеясь, что успею. Мой «клиент» выбежал вслед за мной.

— Там она! — заорал он. — Туда побежала!

Убегу ли от волка? Того, кто слышит и видит в темноте? Кто выносливее меня?

На все вопросы — «нет». Но главное, добежать до машины, завести мою дохлятину и убраться.

Я преодолела два квартала, пугая редких прохожих на полупустых улицах. Совсем немного! Я уже видела темный силуэт «ситроена» у бордюра.

На ходу нашла ключи и налетела на дверцу, пытаясь попасть им в замочную скважину. Ключ поехал по дверце, царапая краску. Я почти поверила, что убежала, когда сзади меня схватили за плечо.

— Оливия! — зарычал Леонард низким, звериным голосом и развернул меня лицом, толкая на машину. — Не бойся! С тобой хотят поговорить.

Глава 14

Я потеряла равновесие и упала спиной на борт машины.

— Уймись, а? — устало повторил он и стер пот со лба. Ночь хоть и прохладная, а гоняться за мной нелегко. — Ничего я тебе не сделаю. Расклад сменился…

Леонард взглянул в оба конца темной улицы. Свидетелей не было.

А я во все глаза смотрела на него, пытаясь понять, о каком это раскладе он говорит.

— Чего ты застыла? — кивнул он. — Отомри. Хозяева хотят тебя видеть.

— Что? — переспросила я.

Детали медленно складывались.

Леонард рискнул парнишкой, который меня заманил. Парни бы его на куски разорвали и проглотили, случись что со мной. Правда, могли быть исключения. Например, эти двое действовали по поручению мальчиков.

— Я говорю, — повторил Леонард, — что теперь работаю на них. Парни сказали привезти тебя в клуб. Давай, дорогая… Не заставляй меня заставлять тебя.

Я подозрительно прищурилась. Конечно, они не из тех, кто собьют ноги в погоне за собственной пленницей на глазах у города, но… Леонард в эту схему не вписывался. Они друг друга терпеть не могли.

В мире хищников все решает не сила и острота клыков, а терпение. Значит, кто-то кого-то пересидел, раз Леонард теперь на побегушках.

Издержки моего добровольного затворничества — я не знаю, что почем.

— Что им от меня надо? — я сглотнула.

Происходило что-то странное, что выбивалось из обыденности за последний год. Но выяснить это можно только у мальчиков, шестерки не расскажут.

— Мне не докладывали, — Леонард поморщился. — Решай, идешь добровольно-принудительно или принудительно? Руслан сказал привезти. Хочешь так, а хочешь в мешке, но привезу точно.

Я осторожно отлипла от машины, поправляя майку, и решила:

— Поехали.

Мы выдвинулись на машине Леонарда — ярко-красном кроссовере «ауди».

Сложенная джинсовка лежала на моих плотно сжатых коленях. Я немного нервничала. Во-первых, Леонард мог меня обмануть, но пока мы двигались хорошо знакомой дорогой к «Авалону». Во-вторых, меня беспокоила встреча с парнями.

Леонард выглядел спокойным. Поглядывал в зеркало заднего вида, жевал зубочистку и чуть ли не насвистывал. Не помню за ним такой привычки… Наверное, бросает курить.

— Ты же в полиции служил? — голос в тихом салоне, где даже шелеста шин не слышно, показался неожиданно хриплым. Прокуренным. — Что изменилось?

— Ничего, — фыркнул он. — Я и сейчас служу.

Как мило. Оборотень в погонах, какая тонкая ирония…

— А как мальчики тебя взяли? — весело поинтересовалась я. — Ты же, как шакал противный… Шкура продажная.

— Ты меня пытаешься оскорбить? — усмехнулся Леонард со странным удовольствием, будто знал, что я на него злюсь. — Не получится, так и есть. Продажная.

Он вписался в поворот на парковку клуба и процедил:

— На месте.

У меня подпрыгнуло сердце, когда я взглянула на неоновые огни, пляшущие на здании.