Их жаркий ноябрь

— У меня и платья для ресторана нет, — принялась взахлеб оправдываться. Больше даже перед самой собой, чем перед подругой. — Никто не согласится взять на себя Еву на вечер. Да и кто сказал, что я обязана идти на банкет? Стихов в актовом зале вполне достаточно.

— Эх… — сочувственно выдохнула Леночка и затушила сигарету.

Глава 2

В обед Анатолий Витальевич вызвал меня к себе в кабинет.

— Что ты натворила? Шеф злой какой-то, — с удивлением посматривала на меня его секретарша Олеся.

— Не знаю, — искренне ответила я.

Вошла в кабинет и нерешительно остановилась возле широкого рабочего стола. Анатолий Витальевич восседал в своем кожаном кресле среди папок и отчетов, и поглаживал аккуратно подстриженную бородку.

— Анечка… Ну, что ты застыла? Присаживайся, кофе будешь? — ласково заговорил со мной шеф.

— Нет, спасибо.

— Не будешь, значит… что ж, тогда перейдем к делу.

Он подался вперед, и его крепкие руки оказались слишком близко.

— Аня, я давно на тебя посматриваю. Ты женщина работящая, приятная, скромная. Скажи, у тебя муж есть?

— Н-нет, — заикнулась от неожиданности я.

— Вот видишь. Одна, с ребенком. Сложно ведь.

— Я справляюсь, — все еще не понимая, к чему он клонит, выдавила из себя.

— А вдвоем ребенка воспитывать проще, чем одной. У меня детей нет, и никогда уже не будет. Зато есть просторная квартира и чудесный загородный дом. Одиночество меня тяготит, поэтому предлагаю перейти сразу к делу.

— К какому делу?

Его крепкая ладонь накрыла мою руку, и желудок скрутился в тугую пружину. Ко мне еще никогда не приставали на рабочем месте. Да что там приставать — одного взгляда на мое хмурое уставшее лицо было достаточно, чтобы пропало всякое желание подкатывать с глупостями. «У начальника отдела продаж Анны Макеевой личной жизни быть не может!» — гласило выражение моего лица.

— Ты мне нравишься, Аня. Понимаю, это неожиданно. Поэтому дам тебе время подумать до завтрашнего банкета. Иди к себе, взвесь все «за» и «против», а завтра жду от тебя положительный ответ. Лично я для себя уже все решил.

— А с чего вы решили, что мой ответ будет положительным? — медленно поднялась со стула для посетителей я.

— Потому что в случае отрицательного ответа мне придется тебя уволить. Сама знаешь, Виталик намного лучше тебя разбирается в деле. Ему и светит место начальника отдела.

Я попятилась к выходу.

Вернулась в отдел, села на свое рабочее место. Вокруг носились сотрудники с папками документов, что-то говорили, складывали мне на стол какие-то договоры, требовали подписать…

Но я их не слушала. В голове шумело, щеки и уши пылали от стыда. Внутри все взрывалось от смятения и страха. Меня оставят без работы? А как же счета и кредиты? На что нам с Евой жить?

«Но ведь спать с шефом, не испытывая к нему ничего, кроме отвращения, еще страшнее…» — крутились мысли в голове.

Не помню, как я собиралась домой. На автомате вышла из отдела самой последней. Спустилась по лестнице на первый этаж, и уже у стеклянной двери на выходе столкнулась с шефом.

— Анечка! Вот ты где, — обрадовался он и тут же бесцеремонно приобнял меня за талию. Рука бессовестно скользнула ниже и огладила мои бедра. — Ну, что, поужинаем где-нибудь? Я знаю отличное местечко…

— Садик закрывается через сорок минут, нянечки ждать не станут, — перебила его я и грубо оттолкнула так собственнически поселившуюся на моей попе мужскую руку.

— Вот что, Анна! — вспыхнули яростью карие глаза Анатолия Витальевича. — Или ты соглашаешься, или завтра утром кладешь мне на стол заявление об уходе! Терпеть у себя в фирме своенравных девиц я не намерен!

— А может, мне его прямо сейчас написать?

— Тогда вернись в отдел кадров, и чтобы с завтрашнего дня духу твоего в моей фирме не было!

Я вздрогнула, будто мне отвесили пощечину. Растерянно взглянула на шефа, еще вчера казавшегося мне приятным человеком.

— Или садись в мою машину, или пиши заявление об уходе, — в его голосе прозвучали стальные нотки.

Все еще не до конца осознавая, что подписываю нам с Евой приговор, я гордо расправила плечи и застучала каблучками в сторону отдела кадров.

— Анатолий Витальевич, конечно, меняет женщин, как перчатки, но ни одна еще не писала заявление об уходе по такой глупой причине, — сочувственно посмотрела на меня кадровичка Элеонора. — Он быстро остывает к своим любовницам. Потерпела бы его месяц-другой, глядишь и на повышение пошла бы. А так — с дитем, без работы, без мужа…

— Что значит, потерпела бы? — пошла красными пятнами я.

— Молодая ты еще и глупая. Думаешь, он тебя так просто на новую должность назначил два месяца назад? Нет, конечно! Он тебя под себя надеялся получить. И куда ты теперь пойдешь? За садик и квартиру платить, чем будешь?

Я не ответила. Размашистым почерком написала заявление, молча поставила все нужные подписи и вышла на улицу.

Почти стемнело. Стало очень холодно — пронзительно, по-осеннему. Я добежала до своей стоящей на парковке одиноким белым пятном машины и быстро забралась внутрь.

Меня трясло так сильно, что стучали зубы. Закуталась посильнее в плащ и повернула ключ в зажигании, чтобы включить сплит-систему на обогрев.

??????????????????????????

На сотовый пришло сообщение от воспитателя: «Садик закрывается через пятнадцать минут. Если не явитесь до этого времени, ваша Ева будет в будке у охранника».

На миг зажмурилась. Захотелось плакать, но я себе запретила. Врубила песни «Epilogue», и машина сорвалась с места.

Перекресток, светофор… пробка, еще одна… Я не успею добраться до садика за пятнадцать минут. У моей неуклюжей Евы случится истерика, она боится охранников.

В порыве отчаяния начала набирать номер свекрови, та жила в десяти минутах ходьбы от садика. Но свекровь, как назло, не брала трубку.

И вот тогда я расплакалась по-настоящему.

Мы с Евой остались без дохода. Один на один со всеми счетами и долгом за ипотеку.

Будущее исчезло. На него, будто накинули покрывало из мрачной, непроглядной тьмы, от которой не было никакого спасения.

Глава 3

Солнечное утро. Пятница. Ева, счастливая до одури от того, что ей разрешили остаться дома, носится по квартире в пижаме с розовыми звездочками и смеется. Как мало надо детям для счастья…